Сигнал сбора - Форстен Уильям P. (бесплатные версии книг txt) 📗
— Я слышал, ты хочешь стать бригадиром?
— Господин полковник, — сказал Калинка с обезоруживающей улыбкой, — все очень просто. Я заключу субдоговор с несколькими моими родственниками.
— Субдоговор? И где это ты наслышался таких слов?
Калинка ответил ему невинным взглядом.
— Ты хотел, чтобы я хорошо знал английский.
— Так, так. Вижу, ты попутно узнал, что такое капитализм.
— Ну, я собираюсь брать небольшую плату с тех, кого я найму на работу по нивелированию и изготовлению рельсов.
— Слушай, это же откат, самый настоящий! — простонал Эндрю, не в силах больше сдерживать свой смех.
— Предпочитаю называть это гонораром за услуги, — чопорно отозвался Калинка.
Качая головой, Эндрю снова обратился к Фергюсону:
— А как будет двигаться твой поезд? На конной тяге, так я понимаю?
Фергюсон позволил себе улыбку.
— На паровой тяге, сэр, — мы построим локомотив, — провозгласил он, разворачивая перед Эндрю план парового двигателя.
— И как же ты собираешься это все устроить?
— Сэр, у нас в полку есть два инженера, Кевин Мэлади и Курт Боуэн, оба из девятой роты, и еще несколько кочегаров. Я уже осмотрел паровик «Оганкита» сверху донизу, да к тому же, должен признаться, я кое-что знал о таких штуках еще до армии. Нужно будет расширить кузницу, установить там парочку хвостовых молотов, токарный станок и печь повторного нагрева. Я все рассчитал, это можно сделать за месяц. За три месяца будут проложены рельсы, завершено строительство паровоза, грузовых платформ и вагонов с опрокидывающимся кузовом. МФЛ и СЖД будет готова к эксплуатации.
— МФЛ и СЖД? — с любопытством переспросил Эндрю.
— Мэнско-Форт-Линкольнская и Суздальская железная дорога.
— Суздальская?
— Ну да, конечно, сэр, это следующая станция. Мы проведем ветку вдоль Нейпера прямо в центр Суздаля.
— Не все сразу, Фергюсон, не все сразу!
— Так вы одобряете, сэр? — возбужденно спросил Майна.
— Черт с вами, одобряю. Но пусть этим делом занимается не больше шестидесяти ребят из полка — все остальные работы будут выполняться через Калина. Главная задача теперь сделать как можно больше орудий труда. Тогда можете расширять мастерскую Данливи с вашими хвостатыми молотками и всем прочим. Справишься, Майна?
— Не сомневайтесь, сэр. — Хорошо, Джон. Назначаю тебя координатором всех работ, связанных со строительством этой ЖД и литьем, только не трогай парней Хьюстона и Флетчера, а то они шкуру с тебя снимут. Договорились?
— Так точно, сэр, спасибо, сэр.
— Сегодня прекрасная погода, джентльмены, и сейчас я собираюсь прокатиться на лошади и насладиться прогулкой. Удачного вам дня.
Выйдя за дверь, он бросил быстрый взгляд через плечо. Майна, Фергюсон и Калинка в восторге лупили друг друга по спинам. Закатив глаза, Эндрю отвернулся и направился к дороге. Не иначе, они задумали это уже пару недель назад, думая, что придется долго его уламывать.
Честно говоря, он обожал железные дороги, и ему уже не терпелось предпринять первую поездку по МФЛ и СЖД.
— Знаешь, вы, янки, такие странные, — доброжелательно сказал Калинка сидящему за столом Винсенту, наливая ему еще одну чашку чаю.
Винсент стал постоянным гостем в его жилище. Собственно, две недели он просто жил в семье Калинки, пока не зажила его раненая нога. Но и после этого юноша навещал своих друзей каждый день. По всему было видно, что основной причиной его частых визитов является Таня, которая каждый вечер с нетерпением ждала прихода дорогого гостя. Просидев за беседой со старшими пару часов, молодежь шла погулять, каждый вечер возвращаясь незадолго до отбоя.
Впрочем, это было не просто ухаживание. Винсент стал настоящим членом семьи, подолгу сиживая с Калинкой и принимая активное участие в домашних делах.
Вместе им удалось добыть в литейной мастерской кучу разломанных и нестандартных кирпичей, и теперь Калинка был, пожалуй, единственным крестьянином в Суздале, у которого в доме была настоящая труба. Не говоря уж о том, что он был первым крестьянином, у кого в углу тикали часы и кто обладал Библией, по которой Винсент учил его читать.
Калинка считал эту книгу самой большой загадкой, хотя никогда не говорил об этом вслух. Ибо истории о Иисусе, Моисее и Аврааме были очень похожи на те, о которых по воскресеньям с амвона рассказывают священники.
— Почему же это мы, янки, такие странные? — с улыбкой поинтересовался Винсент. Он потянулся, сидя на стуле, и его черты исказила гримаса боли.
— Это из-за твоей ноги? — с беспокойством спросила Таня, подбегая к нему.
— Нет, нет, ничего, просто немного прихватило, ерунда.
Калинка улыбнулся, глядя на них.
Девушка хлопотала над раненым день и ночь, когда у него не спадал жар. Беспокоился даже целитель Вайс, который часами оставался у ложа Винсента. Сиделка Кэтлин наведывалась каждый день и учила Таню правильно ухаживать за больным. Но даже после того, как горячка отпустила его, Винсент никак не шел на поправку. Ночами он будил их громкими воплями, сбрасывая на пол мокрое от пота одеяло.
Калинка тут же вставал, чтобы помочь ему, но еще до него у постели Винсента оказывалась Таня, которая шептала успокаивающие слова, вытирая платком вспотевшее лицо, и юноша расслаблялся, снова погружаясь в сои до тех пор, пока ему не являлся новый кошмар.
В конце концов Винсент все-таки выздоровел, но в его глазах осталась грусть, которая еще долго будет пребывать с ним.
Поскольку Таня была единственным ребенком Калинки, все помыслы крестьянина были о ней, его маленькой девочке, которая вдруг превратилась в женщину. У него не было никакого положения, никакого приданого для Тани, и он боялся, что ей предстоит заниматься тяжелой работой, которая быстро погасит яркий огонь ее души и раньше срока сведет в могилу. У него была еще одна причина бояться, и так как Ивор не предложил заступничества его семье, Калинка дрожал от страха при мысли о дне выбора жертвы для Праздника Луны. Отбросив на время эти раздумья, он радостно наблюдал за парочкой, погруженной в увлекательную для обоих беседу. Калинка полюбил этого юношу, который был послан ему Пермом вместо сына, утраченного много лет назад. В Винсенте была сила, но была также и нежность — столь необычное, но вместе с тем прекрасное сочетание. Да, он хотел бы когда-нибудь назвать этого человека сыном.
В доме было тепло и уютно. В очаге потрескивал огонь, обволакивая присутствующих приятным жаром, атмосфера комнаты была наполнена тишиной и счастьем. На столе лежали ломти свежего хлеба, и Людмила, стоя в углу, с благожелательной улыбкой смотрела на молодую пару. Калинка подмигнул ей, и они оба вспомнили, как двадцать пять лет назад зародилось их собственное чувство.
Молчание длилось очень недолго. Молодые люди поймали на себе взгляды Калинки и Людмилы и одновременно залились краской. Переводчик усмехнулся и погрозил им пальцем.
Раздался стук в дверь, и Людмила кинулась открывать.
В дверях стоял высохший старик с седой бородой, доходившей ему до пояса. Позади него толпился еще десяток людей, все в одинаковых белых шерстяных рубахах, перехваченных поясом. Их ноги были обмотаны какими-то тряпками, чтобы не так мерзнуть от осеннего холода.
— Мир и благо этому дому, — произнес старик, низко кланяясь.
— И вам благо, Нахатким, родичи и друзья, — ответил Калинка, подходя к двери и в свою очередь кланяясь гостям.
Всем входящим в дом Людмила предлагала хлеба с солью на расписном подносе. Каждый гость брал ломоть хлеба, макал его в соль и обращал лицо к иконе Кесуса, висящей на восточной стене.
Перекрестившись, они съедали хлеб, низко кланялись иконе и только после этого присаживались за стол.
Какое-то время все напряженно молчали, а Калинка с женой разливали гостям чай, накладывали им хлеб, зелень и солонину.
Калинка кинул взгляд на Готорна и улыбнулся. Ловушка захлопнулась. Винсент и не подозревал, что должны появиться гости, и тем более не знал причину их прихода.
