Эпидемия сумасшествия (СИ) - Мухин Владимир (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
В стекла смотрелись многоэтажки с островками зелёных насаждений между каменных озёр. День был сложным, неопределенным. Хотя, такими бывают все дни в главном российском муравейнике.
- Или может все это бред? - Неожиданно предположил профессор. - Нет никаких инопланетян ромбической формы? А я просто переработал. И мне нужен дополнительный выходной. Нет, мое нахождение под грудой досок было более чем реальным. Так просто не отвертеться.
Дмитриевич Геннадьевич пролистал бумаги. Сделал небольшую пометку в тяжелом смартфоне.
- Не знал, что решать судьбу человечества так скучно.
На стене висела картина-абстракция. Среди небольших геометрических фигурок двигался и не двигался шарик. Нельзя было понять до конца, в каком положении он находится. Такие картинки часто публикуют в научных группах многочисленных соц. сетей.
При взгляде на странное произведение можно было сойти с ума. Но ученого почему-то это успокаивало.
Дмитрий иногда переводил взгляд на картину. Потом снова занимался делами. Время шло за полдень. Надо было запереть жалюзи. Иначе кабинет превратится в микроволновку.
Проскурин потянулся к металлическим шторам. Стационарный телефон зазвонил.
- Боже, просил не беспокоить. Да!
- Дмитрий! Дмитрий Геннадьевич! Смотрите, смотрите!
- На что смотреть, Галина!? Вы что там, с ума что ли…
Московская помощница была не чета Надежде. Слушать ее было настоящей пыткой, не то, что влюбляться. А увольнять жалко. Где она будет красить свои километровые ногти, если лишится работы?
Да, Надежда. Надежда... Как не вовремя он ее вспомнил. Пропала без вести. Завалы ещё не разобраны. Даже источники «в верхах» скептически молчат. Надежда есть, но надежды, возможно, и нету.
Промямлив что-то невнятное, секретарша замолкла. Надо идти в приемную и во всем разбираться. Его же обещали оградить от прессы? Неужели журналисты просочились в здание? Или ромбы добрались до столицы? От них можно ожидать даже этого!
Проскурин двинулся назад, чтобы подняться с кресла. Но дверь в кабинет распахнулась. И перед учёным оказался Президент Российской Федерации.
Вне своих апартаментов, без камер федеральных каналов, он выглядел мелко. Узкие плечи, небольшая голова, морщинистое лицо, короткие ноги.
И только в глазах светился властный огонь. Тот самый, который вспыхивает внезапно, десятилетиями не желая гаснуть. Даже напротив, разгораясь подчас сильнее.
- Здравствуйте, - встревоженно произнес Проскурин. - Где охрана?
- Добрый день. Там, контролирует, - глава государства показал на дверь.
- Вы! Но ведь мою работу курировал премьер, как правило.
- Да, но начальник кабмина испытывает проблемы… со здоровьем. Да и вообще, мне давно хотелось познакомиться с таким выдающимся деятелем более тесно.
- А. Ну, вы можете присесть... Если так... - Дмитрий Геннадьевич искренне не знал, что говорить высокому гостю. Приходилось выдавливать слова, как из тюбика с сухой пастой.
- Пожалуй, - президент фыркнул, осматриваясь вокруг.
Видно было, что ему неловко. Но некий план государственного правителя действовал именно так. Хотя, со стороны картина смотрелась странно. Президент на приеме у научного сотрудника средней руки. Возможно, странность и была главным оружием?
- Сейчас напряженная ситуация. Вы это и сами понимаете, Дмитрий Геннадьевич, на своем собственном опыте.
- Более чем. Мы не готовы, к данному вторжению.
- Именно. Потому необходимо отбросить различные предрассудки и отказаться от ненужной нам бюрократии.
Далее гость с некоторыми паузами изложил суть своего поручения. И чем больше он говорил, тем мрачнее становился Проскурин.
Казалось, само солнце меркло от президентских слов. Чем более высокое начальство является к вам, тем худших последствий стоит от него ожидать.
Высокие визиты в нашем мире редко несут добро. За пару минут учёный прочувствовал суть такого суждения.
Когда президент замолчал, в воздухе нечто пищало. Миниатюрное, кровожадное существо, готовое выпить душу. Часто в минуты особой нервозности мы слышим писк этой твари.
Даже прекрасный ремонт с элитной обстановкой не мог заглушить «тревожной сирены».
- Если я понял, исходя из ваших слов, вы хотите применить «Тэтрон» против ромбоидов?
Профессор заявил слишком конкретно. С президентами так не говорят. От того, последний поморщился.
- Не я. А Экстренный совет безопасности, собранный в связи с иноземным вторжением. Поймите, Дмитрий Геннадьевич, последствия могут быть самыми радикальными. И чтобы не допустить их, мы должны дать самый мощный отпор, который только имеется.
Проскурин попытался улыбнуться, не вышло. Затем взъерошил волосы, как шкодливый школьник.
- Но ведь проект полностью не доработан! Я ценю вашу заботу о стране... Только, согласно вашему поручению, были предоставлены поверхностные отчеты для создания инфо повода на мировой арене. А сама технология должна тестироваться ещё относительно долго! И запустить её сейчас, значит подвергнуться рискам.
Президент поправил галстук. Лицо главы страны приобрело белый цвет.
- Лично я, Дмитрий Геннадьевич, вам поручений не давал. Мои советники, может быть. Но ещё раз хочется подчеркнуть, что ситуация накаляется. Нам стоит пренебречь некоторыми расчетами, чтобы решить основную задачу.
- Там не некоторые расчеты, господин главнокомандующий! Там... Я могу показать. Множество неизвестных! И могут быть даже человеческие жертвы. Много возможно. Если мы начнем применять кристаллические заряды непосредственно в боевой концентрации.
- Подождите. Я сказал, успокойтесь, - высокопоставленный чиновник выходил из себя. - Жертвы? А если эти ваши ромбы продолжат активность, то жертв будет в разы больше! И лучше уж потерять что-то во благо государства или даже планеты! Чем медлить сейчас, но столкнуться с неминуемой катастрофой.
- Мы уже и так допустили катастрофу. Мы живём одним днём, надеемся на хитрость, а не на разум. Поклоняемся деньгам и власти. Стараемся не науку осваивать, а врать так, чтобы за это уважали. Как сказал один хороший человек, в смысле, неважно кто... Он сказал, пусть это свершится. И, кажется, я в чём-то его понимаю.
Проскурин говорил необыкновенно холодно. Его голос звучал смертным приговором для всего человечества. Президент прищурился, явно не понимая философского изречения.
- Кто это вам говорил? Кто-то советовал не запускать «Тэтрон», позволив агрессорам нас уничтожить? Вы сотрудничаете с кем-то кроме Министерства обороны? Нашей страны, в смысле…
- Господи, я ни с кем не сотрудничаю! Вам надо было показать кристаллическую палку! Я это сделал. На бумаге, как вы и просили. На практике все куда сложнее! Мы физически не готовы применять данный вид вооружения! Поймите, наконец!
- Понимать будете вы, господин Проскурин. В отведённом для этого месте, - президент поднялся с гостевого кресла. - Очень надеюсь, что вы ещё не оправились от пережитого стресса. И скоро одумаетесь… Прощайте.
Отрывистыми шагами, глядя под ноги, как обиженный подросток, гарант конституции зашагал прочь.
- Небось, полный этаж охраны приволок! От ромбоидных лучей охрана не поможет. Вот и суетится теперь. До этого что-то о жизнях не думал. Когда неофициально в горячие точки людей бросали. В какое же высокое дерьмо я вляпался, - подумал Проскурин, смотря на горящее солнцем окно.
В коридоре слышались крики. Президент уходил, забирая свиту. Второй раз за последние годы он слышал не то, что хотел. В нашей странной жизни даже боги иногда становятся смертными.
****
Виктория шла чуть впереди. Легкий деловой костюм вздрагивал от негодования и ветра. Кремовые туфли отбивали протестную дробь. Вокруг сновали люди, носились машины. Назойливые камеры на каждом углу старались заглянуть в глаза своим пресловутым распознаванием лиц.
Москва не отличается ласковым летом. И даже жара здесь имеет оттенки некого сквозняка, что весьма радует. Иначе бы журналистка спарилась в закрытом наряде.
