Плач по тем, кто остался жить - Юрьев Сергей Станиславович (книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
В Полтавской области было проведено «закрытое партийное собрание УГБ УНКВД по Полтавской области о нарушениях в агентурно-оперативной работе» 2–6 января 1939 года с участием руководства парторганизации области.
«Повестка дня.
Слушали: об искривлениях в практической работе Полтавского облуправления НКВД, грубом нарушении постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года, о фальсификации следственных протоколов и спецсообщений в вышестоящие органы, со стороны руководства УНКВД, о решении парткома от 18.XII. 1938 г. – и задачах в дальнейшей работе коллектива УНКВД».
Говорилось там о многом. Даже иногда о том, что целое поколение следователей испорчено путем неправильного обучения следственной работе. Некоторые работники высказывали мнение о том, что изрядная часть работы вообще была незаконной по букве закона и не нужной по сути, их осторожно поправляли. Товарищ Марков, являвшийся членом тройки НКВД, даже осторожно намекнул, что не готов был к такой работе, но заверил, что все равно эта работа была направлена в нужную сторону и очистила область от врагов народа.
На собрании присутствовал и А. А. Волков – начальник УНКВД области, хотя и не с первого дня.
И про него сотрудники прямо заявляли следующее:
«ВОРОНА. Мы говорили о зажиме руководства. Об этом зажиме я говорил часто с ЗЕЛЕМ, говорили о вражеской работе ВОЛКОВА и не знали, как разоблачить его. Думали писать в НКВД СССР или ЦК ВКП(б) – не решились, а подымать этот вопрос здесь было бесполезно и рискованно. Обстановка заставляла нас молчать.
Процесс в Молдавии относится и к нам. В Полтаве система пропусков через показания процветала. Вот примеры: дело бывшего сотрудника МАКАРЕНКО. Не знаю сути полностью, но оно сфабриковано, его сделали террористом, что не отвечает действительности. Дело БОГРОВА – ему дали очную ставку с ХЕЙФЕЦОМ, они друг друга не видели никогда. По показаниям ХЕЙФЕЦА и ЗАГОРУЛЬКО пропускали всех, кого хотели.
Избиения – это система в работе. Члены партийного комитета, конечно, знали это.
ПЛАТОНОВ. Неверно, что вопрос разбирается в отсутствие ВОЛКОВА. На Северном Кавказе о нем говорят, что это – непризнанный Наполеон.
В Полтавское УНКВД я приехал 8 марта 1938 года, а за мной – КАГАНОВИЧ, ЧЕРНЯВСКИЙ, так что не знали о происходящих арестах сотрудников, а старые сотрудники горотдела дрожали, ожидая ареста.
Для нас – новых сотрудников – так называемые «литературные» протоколы являлись не новостью, они по сути являются антисоветской работой. Так было, например, с протоколом ГАПА, участника антисоветского подполья, штабс-капитана, с которым (протоколом), возились 10 дней, а Волков требовал «литературного» протокола.
На основе этих «литературных» протоколов арестовывали, создавали «партизанское» подполье, среди которых не исключена возможность ареста и невинных людей.
ВОЛКОВ приезжал из Киева и давал установку, при этом заявил, что в Киеве вскрыта антисоветская организация «Молодая генерация». Нужно и у нас вскрыть эту организацию.
ВОЛКОВ сам писал «руководящие протоколы», посылал их в Киев. Но и там они не нравились, их переделывали заново и посылали в Политбюро ЦК ВКП(б).
Старые сотрудники тряслись в ожидании ареста, так как ВОЛКОВ их проводил по показаниям, как КУРАЧЕКА, о чем я узнал в Кременчуге.
МИЛЬШТЕЙН. Подобная обстановка царила и в Полтаве, где ВОЛКОВ, не имея авторитета, брал жестокостью и его все боялись.
В отношении ВОЛКОВА – его за антисоветскую деятельность нужно из партии исключить и с должности начальника УНКВД снять.
ПОЛЯКОВ. О незаконных методах допроса – били как угодно, сколько угодно. Об этом уже говорили. Над арестованными издевались, были длительные допросы, стоянки, «сидения» и прочее. Какие участники аппарата УНКВД были этим наиболее поражены – это опергруппа по делам бывших сотрудников и 4-й отдел, в меньшей мере в других отделах. Установки эти исходили из Киева. Кто здесь разрешал – виновато руководство – ВОЛКОВ и я. Кто больше – будет судить собрание.
О «литературных протоколах». Я писать их не могу и не писал их ни в Полтаве, ни в других местах. Каждый начальник УНКВД хотел, чтобы его протоколы читались в Москве. Погоня за этим и привела к таким явлениям и красивостям, как «вскрытие склада взрывчатых веществ» у ВОЛКОВА.
Подобные методы «ведения» следствия покалечили наших молодых работников, и в этом виноват ВОЛКОВ. Составляется канва, протокол пишется в кабинете по нескольку дней, а потом подписывается всеми мерами. А теперь этим молодым работникам приходится туго, вести следствие по-настоящему они не умеют. На «этих протоколах» проводилось воспитание молодежи. «Протоколы» эти читались ВОЛКОВЫМ на совещаниях начальникам отделов и отделений. Раз хорошо написал ВОЛКОВ, то и остальные должны составлять такие протоколы, но не всем это удавалось. Лучше удавались они ТИТОВУ. Все эти извращения привели к запутанности в следственных делах, в частности у ЧЕРНЯВСКОГО в отделе.
Факты обмана партии.
Исказили социальное лицо в отчетах за 2 Тройки. Из Киева сказали: «служащих много», БЕЛЕНЕЦ показал меньше служащих. Отчеты вернул УСПЕНСКИЙ – для отражения в отчетах хорошего социального лица арестованных – выгодного для него.
О ВОЛКОВЕ и себе. ВОЛКОВ груб, самомнителен и не терпит никаких возражений. Мнение, оперативную мысль сотрудника душил. Его только боялись. В работе он исходил из того, что «где-то есть такая-то вражеская линия в Наркомате, должна быть такая же линия и у нас в Полтаве». Вот теперь и распутываем. Оба мы виноваты в том, что некритически принимали установки врага УСПЕНСКОГО.
ЗЕЛЬ. Арестованный КАМЕНЕЦКИЙ был до того избит, что чуть с ума не сошел. ГРЕБЕНЮК знает это.
Для избиения выделены были «боксеры» из молодых [сотрудников] в опергруппы АЛЕКСЕЕВА. ВОЛКОВ их инструктировал об избиении, и после таких допросов получались показания.
Все руководящие протоколы писались ВОЛКОВЫМ из головы. Например, дело «Священный союз партизан». О вскрытии новых линий давал установку ВОЛКОВ. По делу «партизан» фигуранты брались по списку, подлежащих пропуску по протоколам. ВОЛКОВ в списке отмечал птичками (ПИЛИПЕЦ, ДРОБОТ, КАЛАШНИК из Золотоноши). Эти лица прошли по протоколу ТИЩЕНКО. Протокол писал ВОЛКОВ, я его носил к БЕРЕСТНЕВУ, и ТИЩЕНКО подписал при мне, не читая, так как не видел без очков.
ОНИЩЕНКО. Не рассказывает ничего. Вызывает БЕРЕСТНЕВ меня и говорит: «Плохо работаете, так он у нас никогда не признается».
Я все это взвесил, какие могут быть последствия. Начал присматриваться к следователям другим и увидел: методом допросов были стойка на ногах, беспрерывно дни и ночи заниматься всякими видами физкультуры и избиение. И только тогда понемногу начал и я применять это.
Как же допрашивали свидетелей? Я, как исполнитель одного группового дела по Зеньковскому району, при передопросе свидетелей убедился, что допросы производились путем подписания чистого листа бумаги, а содержание протокола писалось как это требовалось для дела (КУЦЕНКО).
КАЛЮГА. Однажды МИЛЬШТЕЙН на партийном собрании выступил по какому-то поводу против ВОЛКОВА, а на второй день поступило в ОК требование произвести проверку МИЛЬШТЕЙНА. Я считаю, что это было в связи с выступлением МИЛЬШТЕЙНА. […].
ЧЕРНЯВСКИЙ говорит, что делал МИРОНЕНКО замечания за избиения. А делал ли он замечание ФИШМАНУ за то, что тот бил арестованных в половые органы, или за то, что кто-то заставлял «ползать на стенку арестованных»? Поэтому говорить, что антисоветскую деятельность проводил один ВОЛКОВ – неверно.
Мне рассказывал КАНЕВСКИЙ при СОРОКОТЯГЕ, что ПОЛЯКОВ вызвал его из Золотоноши к себе и давал директиву арестовать 300 человек. Это было в июле 1938 года, арестовали 70 человек без материалов, а теперь доказать виновность не могут.
КОСТЬ. Органы НКВД и, в частности, работники Полтавского Областного Управления провели большую работу по разгрому врагов в Полтавской области – этот факт неопровержим.
Пример. Возьмем Лубны и посмотрим, какое количество шпионов было взято с Лубен. А если присмотреться, то там будет совсем иная картина. Взять хотя бы дело БРЕНЕРА, о котором велось расследование и материалы направлены в НКВД УССР. Обвиняемые категорически отрицали свою шпионскую деятельность и говорили, что показания они давали исключительно под физическим давлением, чем руководил ТИТОВ. Вербовка производилась в камере.
