Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Когда-то ему пришлось это испытать. Планета называлась София, и оказался он там скорее по недоразумению, чем по необходимости. Управляющий богатой лесодобывающей компании сообщил об участившихся нападениях диких животных на его рабочих. В федеральном ведомстве, не долго думая, решили отправить на помощь группу Сенина, которая околачивалась без дела на летающей базе где-то неподалеку.
Внизу выяснилось, что информация отправлена всего лишь для отчета, как и положено по правилам, а с дикими животными компания прекрасно разобралась сама. Однако хозяин был просто поражен отзывчивостью и оперативностью федеральной полиции, которая так быстро и так просто примчалась по первому же сигналу.
Чтобы компенсировать бойцам напрасные хлопоты, он устроил им королевский прием, включив в программу прогулку на своей яхте.
Вот тогда-то Сенин и свихнулся на мореходстве. Что-то в этом было волшебное – слышать плеск волн, чувствовать мерное покачивание, вдыхать живой воздух, зависеть только от ветра и ни от чего больше. Возможно, это был просто очень резкий контраст с гулкими железными коридорами космических кораблей, ревом и скрежетом, от которых закладывает уши.
Так Сенин узнал, ради чего ему стоит жить. Он понял, что никогда не ощутит себя полноценным человеком, если не подарит себе возможность в любой день и час вставать на скрипучую палубу и уплывать прочь – в прямом и переносном смысле. И он почему-то был уверен, что Элиз полностью разделит эту его странность. В конце концов, на ее век тоже хватило железных коридоров и рафинированного воздуха.
У входа в палатку зашуршал снег, и Сенин поспешно спрятал каталог в ранец. Он не хотел ни с кем делить свою сокровенную мечту, словно она от этого уменьшалась в размере.
Валенски принес банки с комплексными обедами и неторопливо выдернул из каждой чеку разогрева.
– Люблю простую походную пищу, – сказал он. – Знаешь, почему? Она настоящая. Вот лежит у тебя такая банка в багаже, и знаешь – у тебя есть еда. А на Земле можно потратить кучу денег, забить холодильник, и все равно у тебя не будет еды. Так все как-то странно. Приходишь в огромный супермаркет, полки ломятся от всякой всячины, а взять нечего. Все какая-то чепуха, а не еда.
– Не знаю, – вяло отозвался Сенин. – Я по супермаркетам не хожу, у меня везде было гособеспечение.
– Тебе повезло. А там встанешь перед прилавком, и будешь долго думать, чем тебе питаться всю неделю – хлебцами для гипертоников или хлопьями для диабетиков. Там любой товар с какой-нибудь добавкой. Витамины, микроэлементы, даже транквилизаторы и антидепрессанты! Можно подумать, что ты в большой аптеке.
– Так это, наверно, хорошо, – пожал плечами Сенин. – Полезно.
– Полезно есть простую еду, в которой и так имеется все необходимое. А питаться воздушным рисом, напичканным эссенциями и химикатами – на этом долго не протянешь.
– Живут же люди, и ничего.
– Они живут, а ты – не протянешь. У них жизнь другая. Им уже можно, мне кажется, по утрам питательный раствор в кровь вводить, и им этого хватит.
– Ну, придется и мне к раствору привыкать, – кисло усмехнулся Сенин.
Он не считал, что это та проблема, над которой сейчас стоит ломать голову. Земля казалась ему тихим уютным местом, где он будет бездельничать, гулять по живописным паркам в обнимку с Элизой, ловить рыбу ручным способом (рассказывали, что это отменное удовольствие), находить друзей и наслаждаться легким общением. Ну, и яхта, конечно.
А еще Элиз все время твердила про ребенка. К этой мысли Сенин подходил с осторожностью. Умом он понимал, что ребенок – нечто необходимое, почти обязательное, без чего не бывает семьи. Но плохо себе представлял, как это может быть – произвести на свет живое существо, которое подчинит себе всю твою жизнь. Зачем это? Какая в этом радость? Пусть детей растят другие – мало ли кругом народа?
Одним словом, сейчас Сенина совсем не волновало, что он будет покупать в супермаркете. Гораздо больше его тревожил день сегодняшний. И завтрашний. И еще чертова пропасть дней, которые он проведет в этом гнусном месте.
На следующее утро Сенин горько пожалел о своей лени. За время его импровизированного самовольного выходного на поселении произошли долгожданные изменения.
Укрывшись, как обычно, в кустах и наведя стереотрубу, Сенин увидел, что в километре от периметра появился несуразный палаточный городок. Там были люди – они иногда бесцельно шатались взад-вперед, но, в основном, отсиживались в палатках.
Выглядело все это абсурдно. Зачем, спрашивается, отселять людей из поселения и совать их в полевые палатки, когда в поселении полно свободных помещений, теплых и удобных.
Можно было подумать, что некие лица решили отделиться и зажить самостоятельно, по своим законам. Такое случалось, но не в таких молодых мирах.
Сенину пришла в голову другая мысль. Может быть, эти люди не хотят жить рядом с грибницей? А что из этого следует? Только одно – главная тайна «мочалки» перестала быть тайной. Либо бойцы открыли обществу глаза, либо общество само как-то догадалось.
В это утро Сенин просидел в своей засаде гораздо дольше обычного. Но так ничего и не прояснил. Валенски тоже пожимал плечами. Окончательно замерзнув, Сенин, хмурый и донельзя озадаченный, вернулся в лагерь. Некоторое время размышлял, сообщить ли на рейдер об увиденном, но решил с этим делом не спешить.
Они пообедали, затем, как водится, выехали на природу. Сегодня Валенски попросил отъехать подальше от их лагеря, он искал какое-то редкое растение, которое упоминалось в отчетах разведчиков. Сенина мало интересовали растения, он попробовал было подремать в кабине, но в сон не тянуло. Тогда он занялся прослушиванием эфира. Впрочем, и это занятие было бесплодным.
На обратном пути, когда до их лагеря оставалось минуты три езды, он вдруг остановил машину и выключил двигатель.
– Что? – озадаченно посмотрел на него Валенски.
– Не знаю, – сказал Сенин. – Что-то не то.
Лес был другим. Изменилось нечто неуловимое, ускользающее, познаваемое только загадочным шестым чувством.
Лес утратил свое вековое безмолвие, словно в стоячую воду бросили камень и нарушили древний порядок вещей.
– Здесь кто-то есть, – сказал наконец Сенин.
– Почему?
– Не знаю. Чувствую.
Валенски некоторое время молчал, не отрывая недоуменного взгляда от Сенина, потом вдруг как будто что-то толкнуло изнутри.
– Это он, – сказал биолог. – Он нашел нас.
Сенин прекрасно понял, о ком говорит напарник. В груди что-то неприятно зашевелилось.
– Дальше идем пешком, – сказал он. – И тихо!
Затвор автомата неприлично громко клацнул в застывшем морозном воздухе. Детектор движения Сенин доставать не стал, сейчас он больше полагался на слух и зрение.
Они осторожно продвигались, стараясь поменьше хрустеть предательским ледяным крошевом под ногами. Пришлось попетлять – кровожадный колючий кустарник то и дело перекрывал путь.
Валенски абсолютно не понимал логику действий Сенина, он не знал, почему тот внезапно останавливается, меняет ни с того ни с сего направление, прислушивается, подолгу смотрит куда-то, не шевелясь и почти не дыша.
Ему и не надо было понимать. Достаточно было просто не шуметь.
И вдруг Сенин предостерегающе выставил руку. Затем прижал палец к губам и указал куда-то в глубину леса.
Среди черных древесных стволов едва-едва виднелось что-то необычное, чужеродное. Запахло дымом.
Это была машина – небольшой двухместный вездеход на широких колесах. Он стоял с распахнутыми дверями и поднятым капотом, рядом горел костер. У костра приплясывал от холода какой-то человек.
Сенин оставил биолога на месте, а сам быстро и бесшумно, как кошка, приблизился к нежданному гостю на расстояние трех-четырех шагов. И, набрав в легкие воздуха, рявкнул:
– Стоять на месте, руки за голову!
Человек не стал поднимать руки, а только озадаченно обернулся. У Сенина, что называется, отпала челюсть.
