Фреон - Клочков Сергей Александрович "settar" (прочитать книгу .TXT) 📗
Суд был, разбирательство, анестезиолога посадили. Я с большим трудом, но отмахался, что не виноват, что был против наркоза, Яковлевич подтвердил. Но по судам таскали чуть не каждый день… и один журналюга, сволота, статью в местную брехаловку написал на первую полосу: «Молодой хирург зарезал родного брата губернатора. Заказ или случайность?» Падла… потом, конечно, опровержение, извинения в той же вшивой газетёнке, но, правда, уже мелким шрифтом и на последней странице.
Из больницы меня сразу же вышибли. Даже без объяснений, просто сказали — пиши по собственному желанию, а если упрёшься, то пеняй на себя, попрощаешься с дипломом. Начал я мыкаться по поликлиникам, больницам — нигде не брали даже на должность санитара. Невеста моя, увидев такие дела, попросила остаться друзьями и вскоре за другого выскочила. Записался на биржу, дал объявления в газету… и через пару дней постучался ко мне человечек один. Объяснил я ему все как есть, а он и спрашивает — семья, мол, дети имеются? Нет, говорю. Он — а ты с огнестрелами, ожогами там, рану зашить, это как, дружишь? Диплом показываю и характеристики с работы. Посмотрел он и говорит, ништяк, мол, ты нам подходишь, друг. А знаешь ли ты, чувак, что есть такая Зона, а в Зоне есть группировка из хороших людей, которым врач вот так нужен, позарез. И ни чиновников там нет, ни прочей бяки, и все друг другу братья. Вначале думал — секта. Ну а потом, как материалов подсобрал, знающих людей поспрашивал, так и рванул сюда сразу. И, веришь, не жалею.
— Да, брат. История, — кивнул я. — Одно мне только непонятно. Говоришь, врач «Свободе» нужен, причём даже очень. А ты вот со мной по Зоне таскаешься, какие-то диски выносишь, как будто для этого дела другого бойца не нашлось. Нестыкуха, однако.
— А ты внимательный, — проворчал Фельдшер. — Ничё… расскажу потом как-нибудь, а то сейчас, веришь, не хочется. Тёрки у меня с начальством. Не совсем, но что-то наподобие.
— Как скажешь.
— Как скажу? А так, что твоя очередь, друг, про себя рассказывать. — «Свободовец» приглашающее взмахнул рукой.
И я просто взял, да и рассказал ему всё, в подробностях, хотя и планировал кратко, сухо доложить, где и с кем жил и работал.
Фельдшер слушал внимательно, молча, даже не разбавляя мой рассказ междометиями и вздохами. И только под конец тихо сказал «фигасе» и вздохнул.
— Да, друг… вот это финиш. Жизнь тебя, конечно, по голове не погладила. Но вот бабу свою бывшую с её новым мужиком ты в реале зря завалил. Очень зря.
В другое время я бы злобно огрызнулся и снова «ушёл в себя». Но в Фельдшере не было ничего такого, что вызывало бы злость или раздражение. Странноват он немного, временами чересчур, на мой взгляд, говорлив, но ощутимо идёт от него что-то, определённо светлое, правильное, что ли. Как от той парочки, Луня и Хип. Того же сорта человек, что в Зоне редкость необычайная. Такие здесь долго не живут. Злиться не получается на него.
— Почему же зря? — спросил я вместо того, чтобы матерно послать и отвернуться к стенке, сделав вид, что сплю.
— Я врач, Фреон. И я в курсе, как легко бывает отобрать жизнь и каких усилий стоит её вернуть. Легче тебе не стало ведь, факт, можешь даже не спорить с этим. Ты миру отомстить попытался, а пострелял-то людей, которые тебе лично ничем уже не мешали и давным-давно стали чужими.
— Смотрю, ты правильный, — усмехнулся я.
— Какой есть. Чего-то наш Философ примолк и задумался. Может, расскажешь чего?
— А не хочу, — тихо пробурчал Ересь. — Ничё интересного.
— А всё-таки?
— Папа как сел, так, считай, и не выходил. — Философ пожал плечами. — Неделя, может, две на свободе, а потом опять на кичу. Домой ни разу не заявлялся, я его только на паре фоток и видел. Мамашка не просыхала. Мне и семи лет не было, как её родительских прав лишили. Детдом, позже интернат, после девятого — занюханная пэтэуха, там все наши выпускнички учились, стал типа автослесарем, а в реале воровал, лохов по подъездам прессовал на бабки или мобилы, как, в общем, и наши все. Работы один хрен не было, чем заняться? А уж жильё потом дали — в натуре, как Фреон рассказывал, такие же бараки, если не хуже, коммуналка тухлая. Мы и на хрен никому не нужны были, чтоб нам квартиры выделять, ясен пень. Ну, чё… родных нет, работу такую дали, что зарплата не то что маленькая, а ваще ржач. Манал я такие бабки, которых даже на жильё не хватало. Ну и покатилось… с пацанами по вечерам лохов трясли, драки, пьянки, дискачи по пятницам, кто-то на иглу подсел и скололся на хрен, кто колёса жрал, а кто и заживо начал гнить с какой-то мутной сини в таблетках. Житуха была — зачепись весёлая. Народ по вечерам дома сидел и рыла на улицу не высовывал, каждую неделю по пьяни кого-нибудь мочили, нашего Мухосранска даже менты шугались. Из пацанов местных только некоторым свезло — в Москве устроились в реальные бригады, вроде зажили, а наши все… хрень одна. А потом какой-то мажор московский к нам приехал и начал народ набирать — у него типа тут знакомые были из наших местных бандюков. Нормально так отбашлял, договорился типа, лошара столичный. Ну а чё? Гусь при бабках, кормит-поит, стволы подогнал, снарягу тоже, в Зону, говорит, пойдём, и я у вас буду начальник. Трепался, что тут можно реальные баксы поднять. Ну и порешили мы с пацанами, как в эту самую Зону придём, свалить от этого лоха и уже на себя пахать. Но пацаны эти для меня были левые, с другого района, я их не знал ваще, не нравились они мне очень. Сдаётся, могли бы и пришить за ствол или жратву. Потому и разбежались мы, когда этого мажора в овражке одном на шмотья разбросало.
— Философ… а вы, случаем, не помогли тому мажору в овражке-то? — спросил я.
— Не… чё ж мы, звери? Кому оно надо, чувака ни за хрен собачий валить? Просто бы обобрали да кинули, и всё. Недалеко ж было, он бы спокойно и вернулся. Хотя… те мутные пацаны могли бы и вальнуть. Они реальные бандиты были, ваще отморозки.
— А ты не такой?
— Слышь, харе уже подкалывать. Не такой, значит. Я ваще никого даже в Зоне ещё не завалил, если чё.
— Как Философом стал?
— А… ну, я ж ещё тогда мало чё отдуплял в этой Зоне, не знал, чё к чему. Мне, по ходу, свезло просто, что живым к каким-то сталкерам прибился, ну, они меня и довели до Чернобыля-7, в Бар. Как зовут, спросили. Имя я им назвал, они говорят, что здесь так нельзя, должна быть погоняла. Ну, я сказал, типа меня Философ теперь зовут, а они в непонятках, почему это. Я говорю, что Философ — это мужик такой умный, прошаренный, и много чего я им ещё нарассказывал, а они вдруг заржали и говорят, что зовут меня теперь Ересь.
Фельдшер негромко хрюкнул от смеха, потёр нос.
— Не обижайся, чувак… и вообще ересь по-гречески — «учение», и потому обидного, в сущности, нет ничего. Ух…
— Эй, народ, вы ещё трепаться не устали? — В комнату вошёл Хорь с кастрюлей и тремя алюминиевыми ложками. — Тут вы горячее заказывали. Извольте. Борщ!
— Ну на фиг! Настоящий? — изумился Фельдшер.
— Само собой, нет. Баночный. Но, ребята, это ещё как сварить. Тушёночки добавил, картофельного сублимата, сала шматочек. В общем, цимес. Лопайте, пока не остыло. Ложки чистые, лично на каждую поплевал и протёр.
— Ага. — «Фримен» подставил пустой ящик. — Благодарствую!
Борщ, конечно, только назывался так, роднило его с настоящим украинским блюдом только наличие свёклы, но штука всё же получилась очень вкусная — Хорь постарался. В три ложки мы мигом опустошили кастрюлю, после чего нам подали крепкий чай в закопченном, мятом чайнике, тоже обжигающе горячий, дымящийся, и пачку сухарей с изюмом.
— Да, чуваки. Так жить можно. — Фельдшер улыбнулся, расслабленно откинувшись в кресле с большой кружкой крепкого до черноты чая. — Только сигары не хватает.
— Когда пойдёте выходы шукать? — поинтересовался Хорь.
— Утром, послезавтра.
— А почему не завтра, Фреон? Время только тянете.
— Отдохнуть нужно хорошенько, сил набраться, — начал я объяснять. — Сталкер не каждый день в Зону ходит, должны быть перерывы. Иначе просто перегоришь… ходки-то дальние, непростые.
