Легионер - Гладкий Виталий Дмитриевич (лучшие книги txt) 📗
А он, дурак, не прислушался к внутреннему голосу… Осел, трижды осел! Нашел кому довериться – Пехе… Кроме него, больше некому заложить меня по полной программе, решил Рей.
Но почему, почему он не забаррикадировал лаз в квартиру бабули!? Похоже, бандиты проникли в жилище именно таким образом.
Тем временем машина петляла по каким-то закоулкам. Уже начало светать, но Рей все равно не мог определить, в какой части города они находятся. Впрочем, этот вопрос его особо не волновал. Главным было другое – чьи это «бойцы»?
Его явно везли для «беседы». С кем?
Что касается темы предстоящего «собеседования», то здесь ошибиться было нельзя – следует продолжение истории с похищением дочери Чвыкова. А вот кто его повязал – это уже загадка. Неужели люди Мясника?
От этой мысли Рею стало не по себе. Он вспомнил Татарина и сокрушенно вздохнул: надо было кончить бандитов, которые шли по его следу, и закопать их где-нибудь в лесу. А он проявил слабодушие. Тоже мне… гуманист хренов!
Рей мысленно обругал себя разными нехорошими словами.
И тут же осадил свой кровожадный порыв. Даже во время службы в Иностранном легионе он никогда не позволял себе лишнего по этой части.
Да, Рею приходилось стрелять в людей и убивать их, но все это он делал по необходимости и чаще всего для защиты собственной жизни. Поэтому хладнокровная расправа, пусть и с подонками, ему претила.
Что ж, подумал он уже стоически, придется как-то выкручиваться из сложившейся ситуации. Хотя в глубине души Рей понимал, что, скорее всего, это последняя поездка в его жизни. Мафиози своих жертв так просто не отпускают…
Машина въехала во двор, и металлические ворота, украшенные литыми металлическими финтифлюшками, с лязгом закрылись. И как раз в этот момент Рей наконец сообразил куда его привезли.
Добротный трехэтажный особняк, скрытый от нескромных глаз за высоченным забором, находился в Цыганской слободке. Это была самая, что ни есть, дальняя городская окраина.
Здесь и впрямь проживали цыгане. Их было немного, но цыганские дома, большей частью кирпичные, поражали воображение нечаянно забредшего сюда человека своими циклопическими размерами и невообразимой архитектурой, являвшей собой дикую смесь Запада и Востока.
Когда-то, в эпоху генсека Никиты Хрущева, который своим указом привязал вольное цыганское племя, вечных бродяг, к земле, слободка напоминала улей. Немного погоревав о своих утраченных вольностях, предприимчивые цыгане быстро сообразили, что гаданием и мелким воровством в городских условиях им не прокормиться, и открыли подпольную типографию, где штамповали фальшивые купюры достоинством в пятьдесят рублей.
В отличие от нынешних времен, спецслужбы тогда работали достаточно эффективно, и этот цыганский «бизнес» просуществовал недолго. Спустя год часть «умельцев» отправили по этапу в лагеря, а другие, своровав у колхозников лошадей и брички, снова отправились скитаться по необъятным просторам страны Советов.
В общем, в слободке цыганских душ осталось всего ничего – не более сотни. Наверное, это были самые бедные и ленивые. Так они и влачили свое нищенское существование до развала СССР и начала «демократизации» страны.
Новые времена всеобщего бардака, когда потерявшие свои сбережения, а с ним и остатки здравого смысла, люди начали пускаться во все тяжкие, внесли в монотонную и скучную жизнь Цыганской слободки свежую струю.
Сначала – когда «меченый» Горби придумал дурацкий «сухой закон» – цыгане занимались самогоноварением и спекуляцией дефицитными шмотками, а потом, поднакопив деньжат, стали приторговывать и наркотой.
Этот бизнес оказался насколько доходным, что уже к концу двадцатого века цыганский плебс раскатывал по городу не на старых клячах, запряженных в дрожки, а на новеньких «мерсах» с не мерянным количеством лошадиных сил.
Тогда же начался и строительный бум. Цыганские виллы росли, как грибы после дождя. Никто из власть имущих не спрашивал, на какие шиши они возводились, и почему городская молодежь устраивала по вечерам настоящее паломничество в Цыганскую слободку. Прикормленные цыганами продажные менты заезжали сюда разве что за данью.
Что касается других жителей слободки, которым не повезло родиться цыганами, то они по-прежнему ютились в ветхих домиках, которые вросли почти по окна в землю, и лишь немногие из них могли позволить себе современный коттедж, сравнимый по своему внешнему виду с постройками в стиле цыганского «барокко»…
Рея грубо вытащили из машины, и повели в дом. Вернее, в подвал дома. Он оказался весьма просторным и ярко освещенным. Вдоль одной стены подвала возлежали на специальных подставках пузатые винные бочки, а вдоль другой высились стеллажи с бутылками.
«Шикарно живет. Очень даже не бедно…», – мельком подумал о хозяине дома Рей. Он заметил на стеллажах запыленные бутылки с весьма дорогими французскими винами, которые считались коллекционными.
Его усадили на стул, который принес кто-то из охранников, встретивших Рея и иже с ним на пороге дома, и оставили под надзором скучающего «быка», обладателя круглого детского лица с пухлыми розовыми щеками. Выражение детскости портили лишь глаза – маленькие, невыразительные и злобные как у гиены, у которой отобрали кусок тухлого мяса.
Дебил, решил про себя Рей, усаживаясь поудобней. Такой придурок свернет человеку шею, словно цыпленку, и при этом будет радостно хохотать. Вот влип, так влип, обречено подумал Рей.
Ждать пришлось недолго. Массивная дверь подвала отворилась, и по лестнице в сопровождении двух лбов спустился невысокий коренастый мужчина с длинными обезьяньими руками-клешнями почти до колен. От него явственно исходила угроза – как от готового к броску питона.
– Попался, голубчик, – процедил он не без злорадства сквозь зубы, гипнотизируя Рея неподвижным взглядом. – А то мои хлопцы все ноги сбили, гоняясь за тобой по всему городу и окрестностям.
Мясник! Точно, он. Именно таким и описал его Пеха. Рей невольно содрогнулся и похолодел.
– Добровольно расскажешь, как было дело, или тебе нужно помочь? – между тем продолжал мужчина.
Детина с невинным детским лицом осклабился, показав золотые фиксы. Остальные быки стояли как истуканы.
– Что я должен рассказать? – стараясь не выдать волнения, спросил Рей.
– О том, как ты девушку умыкнул.
– Вы имеете ввиду дочь Чвыкова?
– А что, ты еще кого-то слямзил? Ну ты прямо маньяк, парень. Да, именно об этом я и хочу тебя спросить. Только звони всю правду, иначе…
Мясник не договорил, но его голос вдруг заскрежетал, будто мгновенно заржавел.
– Я не похищал ее, – твердо ответил Рей.
– Не понял… – Мясник приблизился к Рею почти вплотную. – Мы ведь договорились, что ты будешь курлыкать как на исповеди.
– Я говорю правду. Меня подставили.
– То есть?…
Рей, стараясь не упустить ни единой детали, обстоятельно рассказал о событиях на даче Чвыкова и о том, как сбежал от продажных ментов.
Когда он умолк, на квадратной физиономия Мясника воцарилось недоуменное выражение. Видно было, что он усиленно размышляет.
Собрав нервы в кулак, Рей ждал. Он понимал, что сейчас поставил на кон свою жизнь. Все зависело от того, поверит ли ему Мясник или нет.
Если да, то у него был шанс выйти сухим из воды, а если нет… Тогда его сначала искалечат под пытками, а потом отправят на дно реки раков кормить. Притом в расчлененном состоянии, вспомнил Рей кровавое «хобби» Мясника.
– Вот так штука… – наконец молвил Мясник. – Если это правда, то…
Договорить он не успел. Снова заскрипели плохо смазанные петли входной двери, и в подвал спустился… Татарин! Он держал раненую руку на перевязи и был не один.
С ним пришел худощавый мужчина в дорогом костюме, за спиной которого маячил крепко сбитый и явно хорошо тренированный малый спортивного вида в кожаной куртке.
Это был телохранитель худощавого, притом явно настоящий профессионал. Его цепкие глаза мгновенно оценили ситуацию в подвале, и согнутая в локте правая рука, которую он держал на уровне пояса, медленно опустилась. Видимо, под курткой у него был ствол в наплечной кобуре.
