Счастливчик Сандерс - Николаев Андрей Евгеньевич (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Лундквист поднялся, положил кристалл в карман и хмуро посмотрел на него:
– Ты начал с крови, Майк, но даже если бы не было катастрофы «Монитора», я не предал бы Джеффа. Сейчас я еду в госпиталь Святого Патрика. У тебя есть полчаса времени. Хочешь – беги, хочешь – готовь алиби, но полчаса – это все, что я могу дать тебе. – Он резко повернулся и вышел из кабинета.
Майк тяжело посмотрел ему вслед. Лицо его исказилось, и он с маху ударил кулаком по столу.
Активировав систему подавления, он достал личный коммуникатор и набрал номер.
– Вы были правы, – сказал он, – мне не удалось. Он летит в госпиталь к отцу. – Выслушав собеседника, он поморщился. – Я не беспокоюсь, но Лундквист был мне нужен. Еще одно – у него кристалл с записью.
Отключившись, он поднялся из-за стола и подошел к окну. Ночной город лежал у ног, залитый бледным светом Селены.
Заснуть Макнамаре не удалось, и он просто лежал, гоня прочь тяжелые мысли, в ожидании рассвета. Сегодня Шейдеман обещал выпустить его из госпиталя, и он считал каждый час свалившегося на него безделья.
Он услышал, как кто-то вошел в палату и остановился возле кровати.
– Что еще? – пробормотал он, поворачивая голову.
Возле него стоял Майк, и даже при свете ночника Макнамара увидел, насколько он бледен и как жалко кривятся его губы. Возле двери застыл профессор Шейдеман.
– Что? – спросил Макнамара, холодея. – Марта?
– Нет… – голос изменил Майку, и он отрицательно покачал головой, – Томас…
Макнамара до боли сжал зубы, слушая сына. Голос его то накатывал штормовой волной, то переходил в далекий, едва слышный шепот, но все равно Макнамара слышал и понимал каждое слово:
– …с высоты двухсот ярдов… сбой в антигравитационном потоке, – потерянно говорил Майк, – он летел к тебе. Я не знаю, что он хотел сказать, но, видимо, что-то связанное с катастрофой «Монитора», – иначе он дождался бы утра. Он умер в приемном покое…
Макнамара приподнялся на руках, отшвырнул в сторону одеяло и спустил ноги на пол. Скрипя зубами, он выпрямился и взглянул на Майка. Лицо его дергалось, рот перекосился, кожа приняла смертельно бледный оттенок. Он стоял голый и страшный, но еще страшнее был его взгляд, и Майк, не выдержав, отвел глаза.
– Отец…
– Профессор, – сказал Макнамара каркающим голосом, – если вы попытаетесь задержать меня, через полчаса здесь будут мои люди из личной охраны и то, что останется от госпиталя, можно будет подмести веником и ссыпать в ведро. Где моя одежда?
– Вашей одежды нет. Она была в крови, и мы ее уничтожили, – сказал Шейдеман. – Примите соболезнования.
Макнамара сорвал с постели одеяло, обернул вокруг бедер и, пошатываясь, пошел к двери. Подживающие багровые шрамы на спине напоминали рубцы от ударов плетью.
– Майк, где твой глидер? – спросил он.
– На крыше.
– Помоги мне дойти.
Глава 11
Они прошли половину расстояния до горы со срезанной вершиной, которая раньше была Двумя Скунсами, а теперь превратилась в плато высотой не более двухсот метров, когда Сандерс скомандовал остановиться.
Бекран, хромавший впереди, с облегчением и стоном повалился между двумя каменными глыбами и принялся баюкать левую руку.
Сандерс сбросил с плеч рюкзак и взобрался на обломок скалы. Позади остался лес с обгорелыми вершинами и сломанными деревьями и почти миля пути через перепаханное огнем русского эсминца поле с нагромождениями скал, в которые превратились две трети Двух Скунсов. Впереди было такое нагромождение гранитных глыб, что проводник с вывихнутой рукой и подпаленными ступнями вряд ли прошел бы, и надо было решать, избавиться от него или оставить в живых. Прикинув возможности Бекрана, Сандерс, который, как всякий профессионал, не любил убивать зря, решил, что пусть живет. На покалеченных ногах он вряд ли дойдет до Кривого Ручья раньше, чем через трое-четверо суток, а за это время Сандерс постарается решить все проблемы. Конечно, существовала опасность, что он недостаточно развязал язык пленнику и у того где-нибудь недалеко, в пределах одного-двух дней (а все, до чего Бекран был способен добраться быстрее, перемолол русский эсминец), есть схрон с каким-нибудь коммуникатором, но вероятность этого была ничтожно мала.
Сандерс поймал на себе злобный взгляд проводника и усмехнулся. Да, Бекран явно не рассчитал свои силы, когда накинулся на него ночью, предполагая, что он спит беспробудным сном.
…Торжество в глазах проводника, но главное – вязкая слюна, капнувшая на лицо, всколыхнули в Сандерсе волну ярости. Пользуясь тем, что сидевший у него на груди Бекран перенес тяжесть тела вперед, на руки, он с силой поддал ему коленями под зад, одновременно согнув руки и лишив проводника опоры. Бекран перелетел через голову Сандерса, а поскольку тот удержал его за руки, проехался мордой по корням и хвое. Он еще рычал и ворочался, пытаясь сообразить, как это получилось, когда Сандерс, оседлав его, ткнул Бекрана в затылок, вжимая лицо в землю, и рванул левую руку за спину, загибая ее к лопаткам. Проводник заверещал, но Сандерс и не думал останавливаться – ничто лучше не лишает воли к сопротивлению, хотя бы на несколько минут, чем болевой шок.
Сухой веткой хрустнул сустав, выворачиваясь из плеча; проводник заорал благим матом и обмяк.
Сандерс, упираясь руками Бекрану в спину, поднялся на ноги, однако проводник и не думал сдаваться. Рыча, он откатился в сторону и, пошатываясь, встал на ноги. На него было страшно смотреть – лоб и нос были ободраны до крови, в бороде и волосах застряла хвоя, глаза выкатились из орбит и горели такой неукротимой ненавистью, что Сандерс понял – придется повозиться, прежде чем тот успокоится.
Несмотря на то что левая рука висела плетью, Бекран бросился на него, надеясь сбить с ног – преимущество в весе было для него столь очевидным, что происшедшее он, видимо, считал досадным недоразумением.
Двумя ударами тяжелого армейского ботинка Сандерс парализовал ему мышцы бедра, а когда проводника повело в сторону, врезал с левой в висок.
Бекран рухнул на землю, дернул пару раз ногами и затих.
Сандерс проверил на заросшей волосами шее пульс, а затем, не теряя времени, подтащил его к дереву, усадил, прижав спиной к стволу, и связал руки сзади, притянув к дереву и пропустив петли под мышками и подбородком. Опутав ноги под коленями и в щиколотках, он притянул их к груди проводника, после чего присел, достал консервы и не спеша позавтракал, ожидая, когда Бекран придет в себя.
Ожидание не затянулось – сначала проводник застонал, замотал головой, потом приоткрыл мутные глаза, пытаясь понять, что случилось.
– Доброе утро, – приветствовал его Сандерс.
Бекран рванулся, веревка врезалась в горло. Он захрипел, пуча глаза.
– Ты… кусками рвать буду… лоскутьями…
Сандерс кивнул, выбирая из банки остатки мяса.
– Вполне предсказуемая реакция. А поконкретней?
– Мы вас всех… кто не согласен… всех…
– Ага. Это уже интересней. Кого – всех и кто – мы?
Но проводник только зарычал, тяжело дыша и дергаясь в путах.
Сандерс пожал плечами, отбросил опустевшую банку и, протерев лезвие ножа хвоей, убрал его.
– У меня к тебе несколько вопросов, – сказал он, задумчиво глядя на Бекрана, – и твоя жизнь и здоровье зависят от того, насколько мне понравятся ответы. Говорить ты все равно будешь, но если станешь упрямиться – это займет несколько больше времени, вот и все. Так как?
Проводник молчал, пожирая его глазами. Кровь запеклась на лице коркой, на виске чернел синяк, но взгляд горел яростью, и Сандерс понял, что по-хорошему договориться не удастся. Он покачал головой.
– Как ты говорил? Когда пятки припечешь – все выложу? И что, помогает?
Он разгреб золу и перенес тлеющие угли поближе к дереву, к которому привязал проводника. Подбросил сухих веток, раздул огонь и, когда костер разгорелся, испытующе посмотрел на Бекрана.
