Стальной Апостол (СИ) - Бугаёв Максим Владимирович (читать книги онлайн без .txt) 📗
Провалялся в беспамятстве не долго. Очнулся от тычков под рёбра, кто-то очень добрый таким образом меня привёл в чувства. Выгрузили с машины и повели куда-то. Долго ходить не пришлось, привели в какое-то помещение. Тот, к кому обращались 'Топор' сдал меня людям в белых халатах, которые по своей доброте душевной сняли с меня мешочек на голове. Толика со мной не было, как его судьба сложилась не знаю, знаю на сто процентов только одно, попал я в не очень хорошее место.
Когда с головы сняли мешок в глаза сразу бросились узкие окна, через которые можно было наблюдать небо в клеточку. Толстые решётки на окнах наводили на весьма неоднозначные мысли. А дядечки в халатах, которые обращались с тобой как с животным и вовсе развеяли все мифы о гостеприимстве этого места. Первым делом меня разделы и извлекли все из карманов. Содержимое уложили в небольшой пакет и герметично запечатали его. Все мои пожитки составлял смартфон в количестве одной единицы и зажигалка, тоже в количестве одной единицы. Не густо, но что есть, то есть. Прибарахлится как-то не получилось за столь короткий срок. Потом меня раздели, причём раздели весьма интересным способом. Они просто срезали одежду, находящуюся на мне. Руки и ноги освободили от веревки и надели стальные наручники, ноги не трогали. Хоть в этом небольшой плюс, а то когда вел сюда Топор, приходилось семенить мелкими шагами, от чего хотелось просто убить того, кто догадался связать мне ноги.
На контакт, товарищи в белых халатах не шли. Все, что я не говорил с их стороны игнорировалось и не воспринималось на слух вообще. Они прекрасно понимали о чём я их спрашивал и что говорил, но как я и сказал в первый раз, ко мне тут относились как к неодухотворённому предмету. Я так и оставил эту бесполезную затею.
После того, как меня раздели, я приступил к водным процедурам. Меня помыли. Помыли как ковёр, или машину, но не как человека. Загнали в камеру, обложенной плиткой и человек со шланга окатил меня сначала горячей водой, от которой я был просто в шоке, а потом намылил с помощью какого-то специального устройства. Затем смыл с меня пену холодной водой, от которой я просто корчился в судорогах на полу. Когда было законченно с водными процедурами меня наконец дали одежду. Обыкновенная синяя роба, штаны и пиджак, никакого нижнего белья и обуви, так и пришлось босиком ходить по холодному полу помещения. Сняли мерки, проверили рост и вес, записали в папочку и отправили в следующее безымянное помещение.
Комната была три на три метра, выкрашенный в белый цвет потолок, голые, замазанные штукатуркой стены и пол, выложенный плиткой. Приличная плитка, должен заметить. Красивая такая, красного цвета, блестящая. На потолке висела одна блюдцевидного вида лампа. Из предметов меблировки в комнате находился скромный стол из дерева и массивный стул, один стул. Я уже было решил, что стул предназначен для меня, но ошибся. Как выяснилось, стул не про мою честь.
В комнату вошёл невысокого роста мужчина, солидного возраста, держащий под рукой папку. Напрочь лысая голова, седые брови, пышные усы, в зубах папироса. Глаза серого цвета, прозрачные, но колючие. Высокие кирзовые сапоги, начищенные до блеска, зелёные галифе и гимнастёрка такого же защитного цвета. Из кармана гимнастёрки торчала пачка папирос, которую он вынул и положил на стол. Сам уселся на стул и предложил закурить. Я отказываться не стал. Папка легла на стол, седой её раскрыл и вынул изнутри чернильную ручку. В папке была пара чистых листов.
Потом начался допрос, по-другому я это не могу назвать. Старик задавал ровным и тягучим голосом вопросы, на которые я отвечал не задумываясь. Ведь правильно говорят, когда задают вопросы люди, от которых не знаешь, чего ожидать, отвечай правду. Так легче и голову не стоит ломать, что и как ответить. Я был правдив как на исповеди, мне было абсолютно без разницы, что все ответы на его вопросы, все мои слова в точности от первоисточника, этот старик записывал на чистых листах, которые были в папке. Вот так заполнялось моё личное дело. Протокол допроса длился не долго, так как рассказывать было особо нечего. Старик иногда уточнял кое какие факты и бесцветно продолжал расспрашивать дальше, когда я полностью давал свои пояснения по тому, или иному поводу. Выкурив третью папиросу, я закончил свой рассказ. Особенно старика заинтересовало окончание моей истории. Если начало у него не вызывало абсолютно никаких эмоциональных всплесков, то под конец он достаточно заметно оживился. Особенно его заинтересовала та часть рассказа, когда я выбирался с порта. Он по несколько раз уточнял, как я завёл танк, как привёл его в движение и как мне удалось за такое короткое время освоить азы вождения боевой машиной.
Дописав последний листок с моего рассказа, старик в форме расписался внизу и попросил меня поставить свою роспись ниже его. Без малейших препирательств я выполнял всё, что мне говорили. Закрыв папку, старик не прощаясь удалился с комнаты, через вторую дверь, откуда он и пришёл. Я остался один, настроения не было совсем, рука горела огнём от ожога, рана, перевязанная бинтом с каждой минутой все чаще и чаще напоминала о себе.
Пять минут слоняясь по комнате из угла в угол меня утомили и я решил усесться на стул. Очень сейчас хотелось лечь поспать, забыться от всего этого и нормально вздремнуть, сладко раствориться в дымке сна.
Прошло ещё с пол часа и за мной явился один здоровенный дядька.
- На выход, - с порога приказал он.
Где здесь выход, куда идти? По логике, дверь тут только одна открыта, та из которой показался этот здоровяк, значить надо в этом направлении двигаться.
Не успел я выйти, как мне сразу было велено стать лицом к стене. Знакомые слова. Нет, я ни разу не находился в местах не столь отдалённых, но эта фраза постоянно звучала во всех фильмах про тюрьму в моём мире. Тут, как можно видеть, порядки и фразочки всё те же. Дверь за мной закрыли и меня повели по длинному коридору, который слава богу не уходил под землю. Больше всего я боялся оказаться под землёй, но этого не произошло.
Всё было понятно без слов, я угодил в неволю. Вот эти товарищи коммунисты, которые меня подобрали и привезли к себе не с проста мне на запястья одели наручники. Теперь я ожидал свой номер люкс. Вопрос только в том, это будет общественная камера, или одиночка? Хотя можно было находить и положительные моменты, меня не опускали под землю, а значить все не так плохо. Ужасно не переношу неволю под землёй, мне ужас как надо солнечный свет, так хоть себя более живым ощущаешь. Спросить себя, а мне есть с чем сравнить? Такое впечатление, что я знаю, как это сидеть в подземной камере. Так я сам себе и отвечу, да не хочу я и сравнивать, как-то обойдусь без этих сравнений.
За очередной по ходу решетчатой дверью начался коридор с дверьми по правую и левую сторону. Прочные такие двери, надёжные. Деревянные, обитые железом. Камеры - догадался я. Поселили меня в двадцать первую камеру, именно такая табличка с номером была на двери.
- Пошёл пёс, - затолкнул рукой в спину конвоир и захлопнул за мной дверь.
Споткнувшись о порог камеры, я по инерции полетел вперёд и врезался головой в стойку железной, двухъярусной кровати. На нижней койке кто-то лежал, верхняя была свободной.
- Кого там черти принесли? - голос полного негодования раздался в маленькой и тесной камере.
- Извиняюсь, - только мог и сказать я.
Руки по-прежнему были в наручниках, конвоир их снять не удосужился. Забыл, что ли? Или так здесь принято?
Камера была весьма тесной, три на три метра, не больше. Высота потолков тоже особо не радовала, максимум два метра и десять сантиметров. Так что, если придётся спать на втором ярусе, надо приловчится как-то залазить.
- Ты ещё кто? - с постели встала девушка. Короткие каштановые волосы, симпатичное личико с большими глазами, пышными губами и курносым носом. Ростом она была под метр семьдесят, с довольно привлекательной фигурой, которую не смогла скрыть даже тюремная роба.
