День проклятия - Герролд Дэвид (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
На предпоследнем слове мой голос сел. Я напряг горло, с болью глотая слюну и изо всех сил стараясь подавить новый приступ кашля.
Лиз обернулась ко мне:
— Как вы себя чувствуете?
— Интересуетесь, не испугался ли я? — Да.
— У меня все отнялось от страха. А вы как? Она сухо ответила:
— Могли бы сказать, что держитесь, как подобает мужчине.
Снаружи донесся неясный, высокий, чуть вибрирующий звук. Я перегнулся через подлокотник кресла и дотронулся до ее руки.
— При сложившихся обстоятельствах строить из себя героя нелепо.
Она сжала мою ладонь — может быть, слишком крепко. Потом быстро оттолкнула, словно стыдясь минутной слабости.
Я постарался успокоиться и занялся камерой. Когда что-то не дает тебе покоя, надо переключиться на какое-нибудь дело. Я выбросил кассету на ладонь, взял новую и вставил ее в гнездо.
Двухчасовая видеозапись и восемьдесят гигабайт информации. Что бы ни произошло дальше, снятое нами сегодня вечером совершит настоящий переворот. Мы наблюдали сегодня то, чего еще не видел ни один человек, — и засняли это.
В ближайший час наверняка будет еще интереснее.
Если, конечно, мы будем еще живы, чтобы понаблюдать.
Эта мысль подействовала на меня довольно странно.
Я отдавал себе отчет, насколько мы близки к смерти… И меня это ничуть не волновало. Похоже, я преодолел порог страха и впал в эйфорию, В высшей степени необычное ощущение. Я истратил отпущенный мне природой страх — весь, до капельки. Осталось только любопытство.
Вероятно, у меня иссяк адреналин. Вроде бы подходящее объяснение с медицинской точки зрения, но чисто по-человечески ощущение напоминало свободу сумасшедшего.
Однако я не возражал и против такого.
Хорошо быть чокнутым — лучше не придумаешь. Никакой ответственности. Я устал отвечать за что-то или за кого-то…
Я парил. Я снимал хторран и парил над земными страхами.
Тем временем кроликособаки собирались перед червями. Они абсолютно не боялись их. Не возникало сомнения, что это виды-партнеры, но кто доминирует?
Четыре группы хторров устроились полукругом перед носом вертолета. Несколько кроликособак выпрыгнули вперед и начали расчищать площадку вроде арены, диаметром в несколько метров. Вокруг них вздымались сверкающие в свете прожекторов клубы розовой пыли. Похоже, они твердо знали, что делают. Зверьки по-кроличьи барабанили лапками, утрамбовывая пудру. Они двигались друг за другом, снова и снова описывая круги.
Их было не меньше дюжины, причем все кружились с какой-то отрешенностью. Казалось, что толстенькие розовые воины изобретают новый танец войны. К ним стали присоединяться другие кроликособаки, пока не заполнили всю площадку.
Черви очень внимательно следили за происходящим, поворачивая головы. Они придвигались к самой бровке круга, но не переходили ее, а застывали, напоминая огромные куски красного мяса со сложенными руками.
Видимо, они явились сюда по приглашению кроликособак.
Сцена наводила ужас. Хторры все время моргали из-за поднявшейся пыли. Взгляд их, казалось, ничего не выражал. Если они и испытывали какие-то чувства, заметить это было невозможно.
Кроликособаки быстро закончили подготовку арены и остановились. И сразу же он, она, оно — словом, одна из кроликособак вышла в центр круга. За ней потянулись другие, пока не образовалась толпа. Какое-то время ничего не происходило. Зверьки стояли спокойно, а черви казались безжизненными изваяниями. В воздухе все еще висела пыль, безмолвная кружевная завеса. Все замерло.
— Ну, что дальше?
— Ш-ш-ш.
Мы ждали. Вокруг кроликособак поднялось новое облако розовой пыли. Они снова затопали, но теперь это напоминало какой-то ритуал. Зверьки дрожали, дергались и подпрыгивали. И наконец все закружились на месте.
Хоровод начал расширяться. По-прежнему кружась и подскакивая, они стали перемещаться к границам круга. Постепенно движения стали свободнее, прижатые к телу ручки теперь вздымались над головами. Их рты раскрылись, и раздался пронзительный детский плач. Голоса были сладчайшие. Вдруг одна кроликособака тоненько залаяла. Остальные на мгновение замерли и… возобновили танец. Это было дикое, безумное зрелище, розовый взрыв энергии.
Теперь кроликособаки топали изо всех сил, поднимая сверкающие облака пыли. Зверьки кружились и подпрыгивали, топали и скакали. Верещали, взвизгивали, кричали.
Они расставляли лапки и вскидывали их вверх, завывая подобно мифическим сиренам. Подскакивали, как шарики для пинг-понга. Не успевала приземлиться одна, как в воздух взлетала полдюжина других. Это была цепная реакция радостного высвобождения накопленной энергии. Они похрюкивали, как детские плюшевые игрушки, и испускали вопли, как индейцы в кино.
Происходящему было трудно подобрать название. Та-нец казался праздником. Я не мог сдержать широкой улыбки, расплывающейся по лицу. Лиз тоже улыбалась. Все-таки забавные зверушки!
И затем они, похоже, потеряли над собой контроль: наталкивались и отскакивали друг от друга, как бильярдные шары, трясли маленькими круглыми головками, словно щенки в исступленном восторге. Мне хотелось выбежать и присоединиться к ним. Наверняка и Лиз переживала то же самое. Я взглянул на нее.
— Чудесно, — сказала она. — Но что все это значит?
— Похоже, они роятся.
— Роя… Что?
— Танцуют. Это поведенческий танец — как у пчел, нашедших самый сладкий цветок. Вероятно, здесь происходит то же самое. Наверное, утихомирить червей и общаться с ними можно только с помощью танца. Жаль, что доктор Флетчер не видит.
Но…
Концы с концами не сходились.
Ведь танцевать они могли и сами по себе, не при червях, одним словом. Нет, здесь происходило нечто иное, чего я пока не понимал, но знал, что вотвот ухвачу смысл.
Слишком знакомо все выглядело.
Но я никак не мог выудить из памяти последнее звено цепи. Что-то маячило в сознании, мучило меня, тревожило, как ворсистый ком в груди.
Кроликособаки перестали подпрыгивать и теперь кружились, как маленькие жирные дервиши, — сталкивались, падали в пыль, плевали и кулдыкали друг на друга, потом снова поднимались и продолжали крутиться волчком, словно решив показать, как зарождается торнадо.
Беззвучный танец жестов? И вдруг все встало на места.
— О Господи… — Что?
— Я это уже видел. — Что?
Я быстро добавил:
— Нет, не буквально это, но похожее. — Я с трудом сглотнул. — Видел стадо людей, в Сан-Франциско. Туда меня возила доктор Флетчер. Члены стада танцевали примерно так же, как эти твари. — Я покачал головой. — Впрочем, не знаю. Может, просто совпадение.
— Зачем люди танцевали? — спросила Лиз.
— Доктор Флетчер считает, что так они общаются между собой, разговаривают без слов.
Лиз ответила не сразу. Она смотрела на не знающих усталости кроликособак.
— Как вы понимаете это? — спросила она.
— Никак. Я же не червь.
— Думаете, они танцуют для червей?
— Для кого же еще? Наверное, рассказывают о нас, о том, что увидели, заглянув в вертушку. Не знаю. А может быть… — Я замялся и добавил: — Мне бы не хотелось вас пугать, но…
— Лучше напугайте.
— Ладно… Мы наблюдаем некую разновидность биологического симбиоза. По форме рыльца мне абсолютно ясно, что кролики эти питаются мясом или по меньшей мере всеядны. Их рот приспособлен и для сосания. Может быть, с помощью червей они убивают свою добычу и только что рассказали им о содержимом этой консервной банки.
— Понятно, — ответила Лиз. — Если у вас еще появятся подобные мысли… больше меня не беспокойте.
Танец заканчивался. Кроликособаки постепенно стягивались к центру и обессиленно валились в пыль одна на другую, толкаясь и пиная соседей. Финалом танца стала груда тел, опушенная розовым.
Наступила тишина. В воздухе висела все та же розовая пыль.
— Что дальше?
Я не ответил. Черви никак не реагировали на пляску. Теперь же они медленно вращали глазами, переглядываясь. Словно придворные, ожидающие, когда император дозволит им высказаться.
