Нельзя идти за горизонт - Ильин Владимир Леонидович (читать хорошую книгу txt) 📗
— Извините, Эмиль Колвертович, не могли бы вы ответить на один вопрос… я тут кое-что подготовил… вчерне… просто хотел проверить, насколько эффективен мой тест…
Прегон остановился.
— Да, конечно, — доброжелательно сказал он. — Спрашивайте все, что угодно… э-э?
— Герт, — услужливо подсказал напарник Гарса. — Герт Адамцев, старший лаборант. — Он повел пальцем по какому-то листу, испещренному разноцветными пометками. — Вот… Чему равно квантовое гравитационное число Солнца?
В лаборатории наступила нехорошая пауза. «Ну, сейчас старик всыплет этому вшивому экзаменатору по первое число!» — подумал Гарс. Однако Прегон, надо отдать ему должное, с честью вышел из затруднительного положения. Он не стал орать: «Что вы себе позволяете, молодой человек?» Он не стал отшучиваться в том смысле, что доктора наук отличаются от всех прочих когниторов тем, что давным-давно забыли таблицу умножения. Он не стал следовать примеру великого изобретателя Эдисона, который, если ему задавали такие вопросы, советовал заглянуть в справочник. Он даже не стал ссылаться на то, что его якобы срочно вызывают в ученый совет.
Нет, Прегон поступил более тонко.
— Лягушка в пруду кричит лазурным голосом, — сказал он. Повернулся и вышел.
Адамцев изумленно взглянул на Гарса.
— Что это за белиберда? — спросил он. — У меня там стоит совсем другой ответ!
— Советую читать больше фантастики, — насмешливо сказал Гарс. — Был такой американский писатель двадцатого века Роберт Силверберг. Прегон цитировал его рассказ «Сокровище»…
Не обращая больше внимания на мучительно соображающего Адамцева, он вернулся за панель управления интом и задал поиск по всем базам данных, используя ключевые слова «Хеверлинк» и «Лефевр».
Ему хватило полчаса, чтобы сделать вывод о том, чем же занимается сектор два-ноль-три и что за опыты проводили экспериментаторы во главе с Лапортом. Теперь это было не очень сложно. Сложнее было другое — решить, что делать в этих обстоятельствах.
Глава 5
— Входи, я давно тебя жду, — сказала Агесса. Он ожидал, что апартаменты Прегонов окажутся роскошными, как, например, загородный особняк мэра Агломерограда, но интерьер неожиданно оказался по-спартански скудным. И комната Агессы, куда они проследовали, совсем не была похожа на альков дамы, меняющей любовников чаще, чем наряды. Во всяком случае, кровать здесь была не обширным ложем, предназначенным для разнообразных любовных забав, а узкой и довольно жесткой конструкцией из никелированных трубок, напоминающей больничные койки… А может, поэтому от Агессы сбежал первый муж? Не вынес, так сказать, тягот и лишений интимной супружеской жизни…
— Отец дома? — поинтересовался Гарс, хотя отлично знал, что профессор Прегон будет торчать на очередном закрытом заседании совета как минимум еще часа полтора. Такие заседания почему-то никогда быстро не заканчивались.
— А он тебе нужен? — ехидно осведомилась девушка, приближаясь походкой пантеры, явно заимствованной ею из каких-то эротических стереофильмов.
Судя по всему, она была намерена не терять времени напрасно и взять быка за рога. «А меня — за нечто другое, — не удержался от циничной мысли Гарс. — Что ж, видимо, придется форсировать события. В самом деле, что мне еще остается делать? Не разговаривать же с ней о своей диссертации или о теориях информационного воздействия. Ты же видишь, что она жаждет совсем другого воздействия…»
Однако, подойдя к нему так близко, что Гарс ощутил приятный запах ее волос, Агесса кротко спросила:
— Скажи, а ты очень любишь меня?
Любой другой на месте Гарса, не колеблясь, наверняка ответил бы: «О да, свет души моей» — или нечто в этом роде, — а затем облапил бы eL чтобы увлечь на кровать, но Гарс лишь испытал угрызения совести. Врать женщине — дело нехитрое, особенно если она влюблена в тебя по уши и сама хочет близости с тобой. Но что будет потом, когда ты, выжатый как лимон, будешь лежать рядом с ней, с ужасом понимая, что ты ненавидишь и ее, и себя?.. Почему-то не хотелось испытывать отвращение к этой красивой и, в сущности, не такой уж и развращенной женщине, вся вина которой заключалась лишь в том, что над ней довлели инстинкты, обусловившие неуемное желание любить и быть любимой.
— Агесса, я… я не знаю, — наконец, честно признался он.
— Зато я знаю! — горячо прошептала хозяйка комнаты. — С самого первого момента, когда увидела тебя… Ты нужен мне, Гарс! Ты не думай, я не озабоченная неврастеничка. Мне просто хочется, чтобы ты всегда был рядом со мной, и тогда я буду счастлива. Понимаешь? И я уверена, что у нас все будет хорошо. Ты просто очень благородный и добрый, и ты не хочешь воспользоваться моим признанием, чтобы я не подумала о тебе плохо, да? Милый мой Гарс, я ведь просто не смогу жить без тебя!
Ошеломленный таким эмоциональным всплеском, Гарс не нашел в себе сил сопротивляться, когда она все-таки шагнула к нему и прижалась всем своим стройным горячим телом, спрятав лицо на его груди.
В голове сам собой возник странный, дурманящий сознание туман. Промелькнула трусливая мысль: «А может, в том, что она предлагает, действительно больше плюсов, чем минусов? Представь, как вы будете жить вместе, не зная ни проблем, ни особых хлопот. Ты защитишь диссертацию и станешь когнитором первой ступени, а потом, даже без помощи тестя, ты вполне способен стать доктором наук, и тебе доверят руководство группой или даже целым сектором. У тебя будет интересная работа, красивая, любящая жена и умные, милые дети. Разве это плохо? Мирная, спокойная жизнь в кругу близких людей — это ж такой идеал, ради которого стоит жить и работать! А то, что ты собираешься сейчас сделать, — подло и тяжко ранит не только эту милую, доверчиво прильнувшую к тебе женщину, но и твою душу тоже. Остановись, пока не поздно, идиот!»
Руки его сами собой легли на плечи Агессы, а губы-безошибочно нашли ее жаркий, мягкий рот.
Однако когда объятия их стали еще более тесными, а взаимные ласки — еще откровеннее, в мозгу Гарса неожиданно прозвучал другой женский голос, который спрашивал: «Скажи, а зачем мы живем, милый?» — и он тут же мысленно увидел тело Люмины, одетое в простенький домашний халатик и лежащее на полу в луже крови.
И тогда он вздрогнул, будто ужаленный, и резко отстранился от того тела, которое прижималось к нему упругой, вызывающей острое желание массой.
— Что с тобой, Гарс? — испуганно спросила Агесса, открывая глаза. — Ты не хо…
Докончить вопрос она не успела.
Луч лазерного инъектора, который появился в руке Гарса, коснулся пульсирующей жилки у нее на шее, и девушка, осекшись, оцепенела.
Инъектор был заряжен гетилюксом, который Гарс обнаружил в перечне материалов, приданных группе СПИ для проведения научных экспериментов.
— Сядь, — сказал Гарс Агессе, чтобы проверить, как действует препарат, пролежавший на складе бог знает сколько лет. Она покорно опустилась прямо на пол. «Черт, я же не уточнил, куда ей следует сесть, а гетилюкс превращает человека в робота, послушно делающего только то, что ему скажут делать». — Встань!
Она поднялась.
Что бы такое несусветное ей еще задать? В голове побежали до отвращения пошлые и гадкие варианты, но Гарс достойно отразил их атаку.
— Скажи мне все, что ты знаешь о тайном отсеке в коридоре на двенадцатом ярусе, рядом со складом электроники, — приказал он девушке, превратившейся в живую статую.
На лице Агессы не дрогнула ни одна жилка, только при ответе шевельнулись губы:
— Я ничего не знаю о тайном отсеке в коридоре на двенадцатом ярусе, рядом со складом электроники.
Несмотря на драматизм ситуации, Гарс не удержался от невольной улыбки. Оказывается, человек под воздействием гетилюкса дает не только честный, но и полный ответ на заданный ему вопрос, и допрос тогда напоминает один из тех диалогов, которые обычно ведут друг с другом безжизненные персонажи учебников иностранного языка:
— Вы прочитали эту книгу?
