Пси-ON. Книга I (СИ) - Нетт Евгений (книги без регистрации полные версии txt, fb2) 📗
Я ж иначе спокойно спать не смогу, понимая, что во сне меня кто угодно пристрелить может!
— Но что делать тем, для кого единственный инструмент, способный защитить — это телекинез и, например, фотокинез? — Подняла руку статная, смуглая девушка с выдающимися формами и уверенным, суровым голосом.
— Адаптироваться и искать свой, уникальный способ. Фотокинез тоже способен защитить, пусть и не так легко, как крио- или пирокинез. — Преподаватель не растерялся ни на секунду. — Например, ни один снайпер, будь то профессионал в паре с пробойщиком или сам пробойщик, овладевший искусством стрельбы, не сможет подстрелить псиона, который находится не там, где все его видят.
Тоже недурственная идея, между прочим. Совсем не обязательно полностью скрывать себя от чужих взглядов: можно просто сместить видимый силуэт в сторону на полметра, что сделать куда проще реалистичного и стабильного искажения отражаемого света! А там уже пусть снайпер поймёт, куда конкретно ему стрелять в расчёте на поражение цели. И это я не говорю о творческом подходе, с помощью которого можно извратиться таким образом, что любой на тебя смотрящий враг поедет крышей…
— Но это же неудобно!
— Неудобно лежать в сырой земле, госпожа Тенишева. Всё остальное можно отнести к категории временных или даже решаемых трудностей. — Н-да, мужик-то за словом в карман не лезет. Видно, обучением студентов занимается не первый год. — А сейчас мы с моим ассистентом наглядно вам продемонстрируем, как можно применить пиро- и криокинез в связке с телекинезом, для защиты, конечно же. Но начнём мы с определения того, на что способна самая опасная для псиона снайперская винтовка из ныне существующих, и что нужно для того, чтобы гарантировать остановку или уничтожение выпущенной пули…
Я впитывал новые знания точно высохшая до хруста губка, ненароком обронённая в океан даже несмотря на то, что до сего момента не посещал подобных занятий. Всё, начиная от подачи и заканчивая выбором освещаемых вопросов прямо-таки кричало о том, что этот неприметный мужчина из псионов куёт солдат, готовых ко всему. Объяснить и донести всё, что знаешь сам. Не допустить того, чтобы хотя бы один студент пропустил сказанное мимо ушей.
И в конце проверить, усвоен ли данный урок.
Я смотрел на прозрачный ледяной цветок, на другой стороне которого расплескалась краска, и едва сдерживал довольную улыбку: наспех внесённые в мою методику изменения работали так, как надо. Получившаяся структура, опирающаяся на крио- и аэрокинез, была достаточно компактной и не слишком сложной, но при этом могла выдержать полновесную бронебойную пулю с тройным перекрытием по прочности, не то, что мячик с краской. Из всех остальных студентов, выбранных для этой проверки, справились только я, да тот худощавый блондин, даже не посмотревший на ледяные соты, перехватившие шарик с краской.
— Достойное завершение сегодняшнего занятия. Разграничивает, кто есть кто. — Хмыкнул этот парень с завышенным самомнением, окинув взглядом испачкавшихся в краске и получивших заслуженные синяки товарищей. Хотя, считал ли он остальных студентов товарищами? Судя по взгляду — едва ли.
Комментировать его слова я никак не стал, спокойно собравшись и направившись по своим делам: на сегодня план-минимум был выполнен, да и сил, если говорить честно, осталось не шибко много. Устал как собака даже несмотря на то, что после тренировки у Троекурова старался не особо напрягаться: экономил силы и всячески себя ограничивал. Меньше устал бы только в кровати, и то не факт, ибо за неимением других занятий мог удариться в какую-нибудь новую крайность.
Так или иначе, но на встречу с Ксенией я слегка опаздывал, о чём честно её предупредил, отправив сообщение. Девушка в ответ предложила чуть позже встретиться в библиотеке, куда я сейчас и держал путь, приближаясь к центральному зданию академии и задаваясь вопросом касательно того, на кой чёрт было собирать всех студентов в одном месте, имея несколько зданий, всецело подходящих для обучения? Не все же из них на ремонт закрыли, а вполне себе одно. Значит, изначально преследовались совсем другие цели вроде упрощения наблюдения за учащимися.
А уж зачем — это вопрос многогранный и требующий всестороннего рассмотрения.
— Геслер? Артур Геслер? — У дверей меня перехватил студент, в котором я сходу определил один из катализаторов, провоцирующих у Ксении отчётливую волну неприязни, ненависти и гнева. — Есть пара минут? Нужно поговорить.
— Если только пара минут. — Я уже примерно представлял себе, что будет им сказано, но всё равно согласился и решил проверить свои предположения. Потому-то мы и отошли спокойно в один из пустующих коридоров, где студенты если и ходили, то совсем нечасто и исключительно по утрам.
— Для начала я представлюсь: Виктор Оржевский, наследник Оржевских, студент и псион первого ранга квалификации. И я бы хотел обсудить весьма… щекотливую тему. — Потому-то он и оградил нас от окружающего мира безвоздушной прослойкой, не пропускающей звуки. — Я ведь не ошибусь, если предположу, что именно ты спровоцировал это возмездие за «травлю»?
— Говоришь так, словно это была не травля, а клоунские игрища. — Я прищурился, заставив собеседника совсем чуть-чуть, но отпрянуть. А ещё испытать некий спектр не самых позитивных эмоций, часть которых была направлена, конечно же, на меня. Всё-таки хорошо быть менталом там, где о твоих способностях пока мало кто знает: читаешь людей, словно книги, а они этого даже не видят.
— Я не отрицаю серьёзности того, что уже произошло. Но всё равно приношу свои извинения и предлагаю… откуп. — Парень поджал губы, посмотрев на меня крайне серьёзным взглядом. — Мою причастность пока не установили, но непременно установят уже в ближайшие часы. И если ты сможешь договориться с Алексеевой о том, чтобы она сказала слово в мою пользу, то награда не заставит себя ждать.
Я смотрел на студента перед собой, и… не видел в том человека. Мне не была известна ни степень его вины, ни отношение Ксении именно к нему, но я улавливал отголоски эмоций. Страх? Даже излишне сильный. Презрение? Этого добра у него было навалом. Отчаяние? И оно нашлось.
Раскаяние? Ублюдок даже не знал, что это такое, но очень умело изображал соответствующие эмоции чисто физически. Речь, мимика, жесты — всё это могло обвести вокруг пальца Ксению, следователей, преподавателей… но не меня, и не любого другого телепата.
— Меньше всего я хочу, чтобы кто-то из преступивших закон избежал правосудия. — Не из принципов, а потому, что в данном случае преступление было направлено против человека, который мне уже был небезразличен. — Но я передам твоё предложение. Это всё?
— Сумма. — Сухо бросил глядящий на меня исподлобья парень, протянув мне сложенный вдвое листок бумаги. Я даже не стал его разворачивать, просто сунув записку в карман. — С таким подходом легко тебе не будет…
— Прямолинейность нынче не в почёте, это правда. Но изворотливость, лицедейство и ложь тоже мало кого привлекают, уж поверь. — Я развернулся и пошёл прочь, напоследок махнув носителю звучной фамилии рукой. Уверен, что Ксения даже пальчиком не пошевелит для его спасения, если, конечно, не будет предложено что-то действительно серьёзное. Принципы и обиды — это принципы и обиды, но в своём нынешнем положении девушке финансы бы точно не помешали. Пусть даже ради этого потребуется помочь обидчику избежать наказания или просто его смягчить…
— Иначе в нашем обществе не выжить, «чистюля». И если бы ты знал, скольких врагов нажил за последние дни, то не вёл бы себя столь самоуверенно!
… Но одно я могу гарантировать точно: от меня Ксения не услышит ни единого слова в защиту этого пронырливого и желающего откупиться индивидуума. Потому что существуют в жизни границы, переступив которые уже не стоит надеяться на понимание, сочувствие или помощь. Не факт, что Оржевский эти границы переступил, но я мог позволить себе быть категоричным в своих суждениях.
— Уж поверь, я прекрасно это себе представляю…
