Полет нормальный (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
- Какое вам дело до того, кто я и чей сын? - Я остановился в нескольких метрах, оттягивая момент апофеоза, хотя дракон протестовал ОЧЕНЬ сильно. - Кто дал вам право судить ребят; кто из них титуляр, кто выродок, кто сын шлюхи? Кто достоин презрения, а кого нужно облизывать?
Молчание. Я усмехнулся.
- Никто. Вы просто в тренде, сеньор Ривейро. Презираете тех, кого общество по тем или иным причинам пытается презирать, или просто недолюбливает, не утруждая себя необходимостью разобраться в причинах презрения. Просто потому, что вам нужно кого-то презирать. Просто потому, что тогда вы сами себе будете казаться значимее. Вы - ничтожество, сеньор Ривейро, достойное презрения, и потому ищете кого-то более слабого, беззащитного и более презираемого.
- Шиманьски!..
Он хотел сказать что-то еще, но я не дал. Дракон сорвался.
- ...Я же сказал, я не позволю коверкать свою фамилию! - ревел я, избивая его ногами. Как я атаковал, как свалил его на пол - не помню, но сейчас получал несказанное удовольствие. Пожалуй, все мои перипетии, все пройденные страдания последнего года стоили такого возвращения. - Меня зовут ШИ-МА-НОВ-СКИЙ! - ревел я. Наконец, остановился. - И если вы будете и дальше издеваться над учениками, я вам не завидую, сеньор Ривейра!
Отпустило. Совсем отпустило - дракон, получив свою порцию эндорфинов, превратился в маленького пушистого котенка, мурлыкающего у меня на заднем дворе сознания.
Я вновь оглядел группу. Все молчали, отвесив челюсти, даже Адриано. Звуков избиения за гермозатвором слышно больше не было - ребята закончили.
- Хочу обратиться к титулярам, - произнес я. - К каждому из вас. Ко всем - меня ведь снимают, неправда ли? - Подошел к учительскому терминалу и написал кое-что пальцем на электронном вихре доски. - Помните это.
Развернулся, вышел. Сзади скулил майор в отставке Ривейро, и мне хотелось бы верить, что и он сделает кое-какие выводы. Что всё не напрасно. На 'доске' же, как привычно на школьном сленге называют главный голографический вихрь передней стены аудитории, во всю ширь сияла надпись:
Nemo praeter te
* * *
Дальше все шло как в тумане. Паула меня куда-то тащила. Парней рядом не было - убежали, сзади шлатолько Селеста. Зачем, почему - не понимал, меня накрыл отходняк.
Наконец, оказались... Нет, не в четвертой оранжерее, превратившейся за сегодня в наш неформальный штаб, а 'на улице', возле фонтана, перед главным входом. Здесь я умылся, намочив заодно и голову, и только после этого стало отпускать.
- Где остальные? - задал я главный вопрос. - Все убежали?
- Педро схватили, - покачала головой Селеста.
- Всё? - нахмурился я.
- Еще нас схватить пытались. Директор и трое охранников. Но ты зыркнул так, что не стали, побежали дальше, - поежилась она.
Угу, понятно, потому она и бежала следом. Без нас ее бы быстро 'оприходовали'...
- Скажи остальным, пусть поднимаются к нам. Раз такая пьянка...
- Ясно, - кивнула она, отвернулась и тут же принялась что-то говорить по общему каналу. Что - я не слушал. Сел на парапет, угрюмо посмотрел на шлюз входа.
- Что теперь? - рискнула спросить Паула.
- Ждем. Спросила, как дела у девчонок?
Рыжеволосая кивнула.
- Нормально. Шкафчик открыли. Содержимое заявленному соответствует. Перепаковали его в сумки, если что, будут в вестибюле наготове.
Я кивнул - правильно, нечего тут светиться.
Через десять минут начали подтягиваться первые 'гвардейцы', рассредоточенные по всей школе. Собралось уже человек пять, когда на горизонте событий показался Адриано собственной персоной.
- Шимановский, преподавателя зачем? Не слишком ли ты круто взял?
Он был один, и это удивило. Впрочем, я сам демонстрировал ему неприкосновенность.
- Это мои сложности, Манзони, - хмыкнул я ему в ответ. Я уже окончательно успокоился, пришел в себя, и теперь мозг лихорадочно работал в попытке найти оптимальный сценарий дальнейших действий. Да, часть плана я выполнил, титуляры восстали, причем сами, уверенные в отсутствии моей поддержки, но проблема с заданием королевы оставалась. И решить ее сложнее, чем поднять на бой и так готовых к этому горячих парней и девушек.
- Я не коверкаю твою фамилию, - улыбнулся он.
- Твое счастье, кивнул я. - Зачем пришел?
- Я не говорил им напасть на того придурка, - произнес он, и я почувствовал, что не врет. - Они сделали это сами.
- Адриано, надеюсь, ты понимаешь, что теперь это не играет никакой роли? - выдавил я ядовитую усмешку.
Он молчал. Я продолжил.
- Ты не понимаешь простой вещи, Адриано. Тебе конец. В любом случае, при любом раскладе.
Допустим, дело замнется, спустится на тормозах. И завтра я не приду в эту школу. Никогда не приду. Но послезавтра, послепослезавтра, или еще на следующий день, когда ты подойдешь к раздаче без очереди, ты все равно получишь в морду?
Лицо собеседника перекосило.
- Да, с подачи твоего отца здесь могут начаться репрессии, - продолжил я. - Допустим даже, что все, кто участвовал в сегодняшней драке, окажутся за воротами. Но репрессии страшны только тогда, когда их боятся. Когда же появляются герои, идущие на 'смерть' с расстегнутой рубахой, плевавшие на последствия, любые репрессии обречены. Они превращаются в конвейер ненависти, и чем жестче прессинг, тем больше ненависти породят. И уважения, симпатии к героям.
А значит, тем быстрее наступит момент, когда новая волна героев сметет старый миропорядок. Этим людям будет плевать на последствия для себя, плевать на твоего отца и администрацию. Перед их глазами будут те, кто шел с расстегнутой рубахой. Это называется 'пассионарии', и их будет тем больше, чем жестче их будут прессовать.
Я сделал паузу, собирая мысли. Нас слушали очень внимательно, все.
- Они убьют тебя, Адриано. Просто убьют, - подвел я итог. - Это если будут прессовать по-черному. Если же мягко, с умом, без перекоса...
...Как думаешь, сколько отдаст твоя сестра в будущем за записи, где тебя 'чморят' в школе? - улыбнулся я.
От этих слов лицо Адриано вновь перекосило, причем гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Попал. Ай, да я! Я же продолжал бить, забыв, что такое жалость.
- Сколько ей лет? Пятнадцать? Четырнадцать? Почти взрослая. Но когда встанет вопрос о наследовании делу отца, она, чистокровная аристократка, смешает тебя с дерьмом, Адриано. Потому, что не смешать с дерьмом того, кого чморят титуляры, 'быдлогвардия', невозможно.
Пауза.
- Ты никто, Адриано. И знаешь, в чем поразительная мудрость ситуации? Я здесь совершенно не при чем!
Он был жалок. Сестра - его самое слабое место. Принадлежность к аристократии он уже 'доказал' в элитной школе, и опуститься еще и в неэлитной... Отец никогда не оставит ему дела, чтобы семья не стала посмешищем. Если бы я мог, я бы ему сочувствовал - но я не мог. Я не сочувствую подонкам, пусть даже местами благородным, умело скрывающим свою подленькую сущность. Такой я вот стал злой.
- Что ты хочешь?! - Он был разбит, и ручаюсь, владей собой хоть немного слабее, по его щекам потекли бы слезы.
Я пожал плечами.
- Ничего. Не поверишь, Адриано, я сделал сегодня всё, что планировал. И теперь спокойно умываю руки. Если у тебя есть вопросы - обращайся к ним, - указал я на стоящих вокруг ребят и конкретно на Селесту. - Теперь это их школа.
- Как насчет разобраться? Один на один? - не сдавался он.
- Мальчик, я побил бы тебя и в лучшие годы, - покачал я головой. - А теперь у меня 'трешка'. Ты большой уже, знаешь, что это означает.
Он скривился. Знал. Я повторился:
- Еще раз говорю, все вопросы к ним!
До него, наконец, дошло.
- Хорошо! - Адриано обернулся, повышая голос, окидывая взглядом присутствующих, коих собралось уже более десяти человек. - Предлагаю разобраться! Один на один! Вы выставляете своего лучшего бойца, и мы всё выясняем! Если побеждает кто-то из вас - я ухожу из школы! Если я - никто из моих друзей никогда более не будет обижать и задевать титуляров!
