Н 5 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (книга жизни TXT) 📗
– Клан не станет воевать за тебя. – Покачала головой леди.
– Но за новый шелковый путь – станет?
– Он еще не стартовал. – Жестко постановил старейшина. – А ты уже пытаешься ввести нас в войну с князем Черниговским и его кликой. Возможно, тебя вообще не будет завтра!
– В таком случае, отложим эту беседу на завтра. – поднялся я из-за стола, застегивая пуговицу на пиджаке.
Рядом поднялась принцесса, встав за спиной.
– Надеюсь, если кто-то попросит вас или ваших союзников перерезать мне глотку, ему откажут. – Ответил я наклоном головы на их прощальные поклоны. – А если вы в результате непреодолимых разногласий сами решите перерезать мне глотку, то придете об этом сказать. И мы вместе решим, как это преодолеть.
– Пусть будет так. – Кивнула леди.
– Преодолеть непреодолимое… – Проворчал старик.
– Это моя специальность. – Улыбнулся я ему. – Уважаемый. Уважаемая. Был рад разделить с вами завтрак.
Старейшина недовольно качнул головой и направился к выходу. Леди же задержалась.
– Дорогая, проводи гостя, – указал я принцессе на спину Го Юнксу.
И та покладисто принялась выполнять распоряжение. Цены принцессе нет – пока ей что-то от меня нужно…
– А если вдруг князь Черниговский внезапно умрет в этот день… – Смотрела на меня древняя Го.
– Ему нельзя умирать. – Жестко постановил я.
– Почему? – изобразила та удивление.
– Второй игрок в шахматной партии обязан быть живым и здоровым до конца игры. Иначе его фигуры станут ходить сами по себе и начнут жрать друг друга.
– Тебя так занимает их судьба?
– Разумеется. Как и судьба всего, что я желаю забрать себе, уважаемая.
Ледяной ветер рванул навстречу открытой двери ресторана на Берсеневской набережной и растекся по радужной пленке перед принцессой. Сказывалась близость Москва-реки и непогода конца октября, со своенравными ветрами и холодным иссиня-темным небом, в котором, чудилось, даже проглядывали самые яркие звезды небосвода.
Впереди уже дожидался седан с замершим возле двери и готовым ее открыть охранником. У машины был герб императора вместо номеров, равно как и у шести других, выстроившихся на проезжей части слева от нас. Место справа занимали китайцы до того, как отбыть по своим делам. Где-то там, за парой поворотов, на платной стоянке, дожидались и мои машины – их не охранял от закона статус владельца и происхождение.
Ладонь Елизаветы, лежавшая на изгибе моей руки, слегка сжала локоть и повела чуть левее.
– Прогуляемся, – озвучил я будто бы свое желание и зашагал через пустую дорогу к бортикам у воды.
Подальше от свиты, ближе к реке и порывистому ветру – чтобы защита принцессы вошла в полный режим, охраняя не только тепло возле владелицы в белоснежной шубке и целостность ее прически, но и приватность нашей беседы.
– Это не слишком неосторожно – говорить людям о своих планах? – Начала Елизавета с отвлеченной темы, отслеживая чужое внимание.
– Иногда правды так много, что ей перестают верить.
– Твоя правда обескураживает и меня.
– Ты знаешь меня дольше. Китайцы прибыли вчера поздним вечером. Ночью назначили встречу. Утром ее провели. Никакой подготовки и сбора сведений. Какое неуважение, – недовольно покачал я головой. – Словно с каким-то дельцом.
– А теперь – уважают? – Вздохом отразила она свой вклад в результат и потерла руки.
– Теперь поздно готовиться. – Пожал я плечами. – Когда все начнет сбываться, кто сможет обвинить меня в неискренности? Я сказал им, как будет. Если скажу вновь – слушать станут куда внимательней. Это сэкономит время.
– Рада за тебя. – подняла она ладонь с декоративными кольцами. – Постараюсь тоже не отнимать много времени и надеюсь на ответную любезность.
– Говори, – радушно предложил я.
– Меня лишили контроля над центром города. – Произнесла она то, что хотела сказать еще несколькими часами раньше.
С того самого времени, когда считается минимально приличным звонить людям и просить о встречи. Только я слушать в тот миг не хотел, раз за разом указывая принцессе, что наша встреча оговорена на субботу.
Важность, необходимость, срочность – все адресовалось на субботу, вызвав для начала недовольство и раздражение, но завершившись торгом и сделкой. Ей был нужен разговор, а мне – принцесса правящего рода, исполняющая роль покорной супруги за столом. В конце концов, она и была моей супругой, так что урона чести – ни малейшего. Разве что царапает по гордости, быть может, но ситуация совсем не та, чтобы ставить эмоции поперек дела.
– Кому досталась территория? – Остановившись у бетонного борта, смотрел я на реку.
– Не решено. Мне ответили, что возможно вернут мне. – С иронией добавила принцесса.
«Забрать, чтобы вернуть» – любимый лозунг для поднятия налогов. Только со вторым обычно не складывается.
– Я хочу знать имя того, кто действует против меня. – Потребовала она.
– Уже решила, зачем тебе это знание?
– Разберусь, не сомневайся.
Профиль принцессы было интересно изучать – бесстрастный и уверенный, безусловно красивый и мистически статичный на фоне шквального ветра, от которого случайные прохожие закрывались поднятым воротом.
– Ты знаешь всех своих родственников в лицо? – Отвлекся я на радостно галдящую группу туристов вдали.
Иностранцы, ведомые гидом по намеченному маршруту – сейчас ветер дул им в спину, оттого они пока еще фонтанировали энтузиазмом и интересом к окружающим красотам. Но скоро набережная войдет в поворот…
– Большинству представлена лично. Часть видела. Может быть, кого-то не знаю. У нас большая семья.
– То есть, если кто-то погибнет, ты не станешь проливать по нему слез.
– Максим! – порывисто развернулась она ко мне. – Это мое личное дело и мой статус в семье.
– Займешься им после меня. – Отодвинулся я от бортика.
– Трупом?! Как?!
– Плюнешь ему на могилу. – Равнодушно отозвался я, взглядом указывая на приближающихся туристов.
Их охрана оттеснять не стала – и ввиду безобидности, и для демонстрации мирного и свободного для перемещений города. Тем более, что возможную ошибку легко компенсирует защита принцессы.
Хотя оставаться нам на месте все равно оказалось ошибкой – сфотографироваться с нами пожелала вся группа. И только поспешное «ноу фото!» от охранников, подхваченное гидами, оборвало внезапную фотосессию. Но одна молодая китаянка все равно отличилась – всунув мне дорогой фотоаппарат в руки, она одним движением взобралась на бортик реки и изобразила красивую позу. Вернее, попыталась – потому что дунувший ветер сбросил вскрикнувшую дуреху прямо в воду.
Вперед к бортику дернулась даже принцесса.
– Кто-нибудь, спасите ее! – Повернулась ко мне растерянный гид, тут же повернувшись к охране принцессы.
Я шагнул к бетонному ограждению. Оставил на нем фотоаппарат и равнодушно отвернулся от воды, где барахталась и кричала девчонка.
– Пойдем, – обратился я к принцессе.
– Максим! Так нельзя!
– Что? Я же вернул фотоаппарат. – Недоуменно обернулся я на бортик и вновь посмотрел на девушку.
– Нам надо помочь! Это урон репутации, если я просто так уйду! – Перемешивались жалость и желание помочь в ее голосе с сухим прагматизмом.
Мимо пробежал охранник, на ходу скидывая с себя пиджак и откидывая ботинки, и тут же сиганул за бортик вниз.
– Вот видишь, все будет хорошо. – Успокоил я Елизавету, отводя к машинам. – Вручишь охраннику награду, и твоим журналистам будет, о чем писать. А там, кто знает – может она влюбится в спасителя, а он в нее. Пневмония, бдения у кровати, чувство вины и привязанность… Красивая может получиться история – газетам будет повод вспомнить твое благородство повторно.
– Ты невозможный циник.
– Я думаю, человек знает, что может грохнуться в воду, когда забирается на борт. – Остановился я возле двери машины, предлагая Елизавете занять сиденье первой. – Особенно если у него всего семь фото за час экскурсии.
