Колесо Сансары - Контровский Владимир Ильич (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Пронзительный крик хлестнул по ушам Жерара. Крик этот тут же погас – потому что Аньез зажала себе рот ладонью, давя рвущийся наружу вопль. Женщина отскочила назад, опрокинув столик. Жалобно звякнул разбитый бокал, опрокинулась и упала на покрытый ковром пол ваза с цветами. Аньез смяла голой ступнёй (пушистые меховые тапочки слетели с её ног от быстроты движения-прыжка) букет, даже не обратив на это внимания. Бутылка с красным вином отлетела в угол, ударилась о платяной шкаф, треснула и накрыла комнату веером мелких брызг.
Аньез вжалась спиной в стену, зажимая рот уже обеими руками и безумными глазами глядя на упавший на ковёр чёрно-белый камешек на тонкой сверкающей цепочке. А сам амулет казался угольком, попавшим на ворс: Загадка светилась ярко-алым, и свет этот был угрожающим.
– Аньез, ты… – ошарашено пробормотал Рану.
– У-уходи, – простонала она. – Уходи, слышишь, немедленно уходи! И забери это… Я знаю… Предания, ещё от прабабушки… Это смерть… У-хо-о-о-ди-и-и!
– Дорогая, успокойся, что с тобой? Почему…
– Я ничего тебе не скажу! Я хочу жить, понимаешь? Жить! О господи…
Профессор Жерар Рану ничего не понимал. Ну да, конечно, Аньез склонна к безумствам в постели, но чтобы вот так, ни с того ни с сего, на пустом месте, закатить полнометражную истерику со всеми соответствующими эффектами…
А женщина не отрывала глаз от светящейся точки, и во взгляде её перемешались ярость и ужас. Она разительно переменилась: исчезла готовая к любви сытая и сильная дикая кошка. Нет, кошка осталась, но теперь это был хищник, попавший в западню и силящийся разжать сомкнувшиеся беспощадные челюсти охотничьего капкана. Глаза её горели, и Рану показалось даже, что она вот-вот зашипит от боли и бессилия. Лицо Аньез непрерывно изменялось, словно бегущая череда сменяющих друг друга фотографий: проступали суровые мужские черты, снова женские, но с оттенком врождённой жестокости, и опять злые мужские. И только глаза оставались всё теми же: чёрными, пронзительными, полыхающими скрытым внутренним огнём.
Жерар нагнулся, подобрал с пола Загадку (тёплая!), и продолжал стоять посередине комнаты, не зная, что же ему всё-таки делать.
Аньез, видя его состояние, неожиданно сменила тон – теперь её голос звучал умоляюще-жалобно:
– Жерар, уходи. Пожалуйста, я прошу тебя! Если ты хоть чуть-чуть меня любишь, уходи… Забудь этот дом и никогда больше сюда не возвращайся… Я ничего не могу тебе объяснить, одно моё неосторожное слово означает для меня немедленную гибель. Пожалей меня, ведь я тебя любила! Уходи, ну пожалуйста, уходи… И унеси с собой это проклятье моего рода…
Рану вдруг почувствовал, что с ним самим происходит что-то неладное. Желание, поднявшееся в нём, когда он вышел из ванной комнаты и увидел Аньез «во всеоружии», исчезло бесследно, а место его занял стремительно затоплявший всё существо профессора самый сильный из всех первобытных человеческих страхов – страх перед Неведомым.
Профессор вздохнул, взял куртку и вышел в прихожую. Аньез последовала за ним, избегая, однако, приближаться к Жерару. В прихожей он потянулся к подруге: ему хотелось всего лишь поцеловать насмерть перепуганную женщину, успокоить и сказать что-нибудь ласковое – он совсем не хотел её терять. Но она отшатнулась так стремительно, что ударилась плечом о дверной косяк. А на лице Аньез Рану заметил несколько красных капелек – следы брызг хорошего выдержанного вина из расколовшейся бутылки.
Дверь захлопнулась, и замок защёлкнулся со звуком, напоминавшим револьверный выстрел. Некоторое время из-за двери доносились приглушённые рыдания, а потом всё стихло: наверное, Аньез вернулась в комнату.
Жерар постоял ещё немного на лестнице, приводя мысли в порядок. Тут он заметил, что всё ещё держит Загадку в руке (коробочка так и осталась там, в комнате Аньез). Рану сунул амулет в карман, машинально отметив, что он снова сделался холодным, и пошёл по ступенькам вниз. Вот тебе и ведьма…
…И вот он гонит машину сквозь ночь, не понимая даже, почему он так поступает. Гораздо разумнее было бы переночевать в каком-нибудь придорожном мотеле, чем мчаться в темноте по шоссе. Дорога, конечно, хорошая, но ночью вообще-то полагается спать, а не разъезжать без крайней на то нужды. А тут ещё какой-то странный туман выползает из ложбин и стелет свои белёсые космы по асфальту…
Жерар достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. Он обычно не курил, но сигареты при себе имел – для таких вот случаев. Голубоватый дым пополз по салону, свиваясь в причудливые кольца. Рану включил радиоприёмник, но тут же выключил его снова – булькающая музыка раздражала. Однако в возвратившейся тишине возникло ощущение затаившейся где-то рядом и потихоньку подбиравшейся опасности…
Жерар думал об Аньез. Жаль, что так получилось – ему будет не хватать этой женщины. «Надо же, сойти с ума от какой-то там безделушки…» – подумал Рану и тут же возразил сам себе: «Брось, ты же прекрасно знаешь, что это за безделушка, и на что она в принципе может быть способна…». И всё-таки интересно, что же имела в виду Аньез. «Проклятье моего рода» – сильно сказано!
И тут вдруг профессор почувствовал липкий холод, ползущий по спине, хотя в салоне автомобиля было тепло. Пожалуй, впервые он задумался о том, какие мрачные тайны могут быть скрыты в безднах человеческого сознания, и насколько опасными могут оказаться любые попытки приподнять хотя бы краешек занавеса, эти тайны окутывающего. Принцип забвения прошлых жизней спасителен для разумного существа; иначе может случиться так, что Носитель Разума не найдёт в себе сил, да просто и не захочет жить снова, если будет знать всё, что ему уже довелось изведать – в том числе и то Зло, которое он когда-то принёс в этот Мир…
Нет, наверно всё-таки лучше свернуть и поискать место для ночлега. Полночь – самое время забраться в постель (и лучше не в одиночестве). Ах, Аньез, Аньез… Какая могла бы быть фантастическая ночь!
Рану посмотрел вперёд, на самую границу очерченного светом фар конуса, отыскивая дорожный указатель. Где-то неподалёку, помнится, должен быть поворот, а за ним в паре километров от шоссе уютный маленький отель. Вот туда-то и следует…
Профессор археологии не успел довести свою мысль до логического завершения, потому что впереди, прямо на середине шоссе, появилась непонятно откуда взявшаяся женская фигура, одетая в нечто вроде плаща небесно-голубого цвета. Женщина неторопливо шла по дороге плывущей походкой, спиной к стремительно приближавшейся машине. Казалось, она полностью погружена в свои мысли и не видит ничего вокруг себя, в том числе и неотвратимо надвигающейся опасности.
Жерар выругался и вдавил клавишу клаксона. Женщина не спеша повернулась, и Рану увидел её лицо – очень красивое, и очень знакомое почему-то лицо. В нём было что-то от Аньез и от… Элизабет! Впрочем, времени для спокойного размышления не оставалось: автомобиль слишком быстро пожирал расстояние, разделявшее его и женщину на дороге. Чёртова кукла! Она что, не понимает, что буквально через пару секунд тяжёлая машина сомнёт её, раздавит и размажет все её прелести по асфальту в кровавую кашу! Или это просто обкурившаяся наркоманка, не различающая уже реальных предметов?
А женщина смотрела Жерару прямо в глаза, и во взгляде этом не было ни тени страха или встревоженности: ничего, кроме равнодушного спокойствия.
Между капотом автомашины и голубым плащом остались считанные метры. Рану отчаянно выругался ещё раз и резко крутанул руль.
Удар.
– Ну что ж, пусть будет так, как ты хочешь, Лиэз. Пусть он останется в живых – достаточно и амнезии. В конце концов, он заслужил: отвернул, не желая сбить женщину и рискуя при этом собой. Он же не знал, – да и знать не мог, – что эфирному дублю не причинит ни малейшего вреда его металлическая повозка. Но именно поэтому его поступок достоин настоящего Янь-существа. Да и эта инкарнация данной Сущности очень интересна с точки зрения совершенствования духа – не стоит прерывать её до срока…
