Под знаком Дарго - Степанов Николай Викторович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Половина из них сегодня напьется и завтра не сможет подняться на ноги, вторая запросит такие цены за свои услуги, что Демир скорее удавится, чем заплатит. Первые два дня ему гарантирована большая головная боль. А если он завтра продаст билеты на представление, которое провести не сможет, то придется долго восстанавливать руины, оставленные разъяренными зрителями.
— Чувствую, он и тебя сильно зацепил.
— Трюк с несанкционированным колдовством на моей арене — чересчур даже для такого мерзавца, как он.
«Смерть» Дербса была разыграна по всем правилам напряженного поединка с труднопредсказуемым концом. Пятнадцать минут мы держали зрителя в тревожном ожидании. Чаша фортуны склонялась то к одному, то к другому сопернику. Красной краски пролилось около литра, а противники все кружились по арене в безрезультатных попытках нанести решающий удар. Мне раз пять пришлось напоминать мохнатому парню, что наш бой не настоящий, прежде чем под оглушительный рев толпы я срезал мечом его палицу и «пронзил» в самое сердце. Гибель чудовища надо было видеть. Дербс вложил в финальную сцену весь свой актерский талант. Уверен, на каком-нибудь фестивале он вполне мог рассчитывать на один из призов.
«Труп» побежденного выволокли с поля боя за территорию школы с черного хода. Там же мы с Дербсом и простились.
— Прощай, людоед. Передавай привет Гарпине от Сержа.
— На самом деле мы называем себя лерхами, но среди вашего брата прижилось именно это название. Почему вы считаете себя для нас предпочтительным мясом — не знаю. Только очень голодный лерх может позариться на человека, и то потом будет долго плеваться. Так что прощай, невкусное мясо, мы с тобой ловко одурачили целую толпу доверчивых людишек, и Дербс этого никогда не забудет.
Он помахал лапой на прощание и скрылся в темноте.
Лошадь и вещи в дорогу ждали меня у центральных ворот школы.
— Может, останешься до завтра и глянешь, как Демир вступит в свои владения? — предложил Бергис.
— Сначала мне именно этого и хотелось, но затем злость прошла, и остался спортивный азарт. Купец получил то, чего заслуживал. А мне пора возвращаться к отложенным делам.
Пожав руки Бергису, Сандрусу и Лероксу, я вскочил на лошадь и направился к Прозрачному камню.
Глава 12
Сонька
Диск солнца уже оторвался от линии горизонта, когда я подъехал к кабачку, расположенному возле огромного осколка стекла. Домик сразу приятно удивил чистотой и аккуратностью. Или я попал не в то место, или злодейка Зирана нарочно все переврала. Привязав коня к невысокой ограде, зашел внутрь. Внутреннее убранство тоже выглядело довольно прилично.
— Это кабачок у Прозрачного камня? — спросил я единственного обитателя заведения — мордастого мужичка с мелким носом и большими ушами, откровенно скучающего у стойки.
— Ране это воистину был кабачок, а ныне и не ведаю! С тех пор как у нас водворилась белокурая бестия с диковинным зверем, дела в сих стенах пребывают в глубоком запустении, — словно читая проповедь, ответил он.
— Какое же имя у этого чудовища?
— Воистину — чудовища! По-иному дамочку, у которой вместо портняжной иглы большущая сабля, я наречь не могу. А она требует величать себя госпожой Сонькой.
— Нездешнее имя, — глубокомысленно заметил я.
— Да и повадки у нее не тутошние. Представьте — вваливается в каких-то неприглядных для благовоспитанного человека обносках, ставит в заведении все вверх дном, при людях наносит урон моему имуществу и моему достоинству… Вы, я вижу, человек-то военный, но с ней будьте настороже.
— Неужели ее некому урезонить? Я слышал, здесь собирается крутая публика.
В голове крутился совсем другой вопрос, но уточнять подробности нанесения урона достоинству собеседника посчитал преждевременным.
— Даже если бы наши клиенты, да будут они вечно пребывать в добром здравии, справлялись со стаканом раза в два хуже, чем это исчадие ада со своей саблей — спились бы за одну неделю. В день появления эта дьяволица в женском обличье растерзала пятерых добрых хлопчиков, а их батьку, кажись, в самое пекло закинула. Эдакий пример хоть кого охладит.
— А как же колдовство? Насколько мне известно, тут, в кого ни плюнь, обязательно попадешь в чародея или волшебника.
— Да их батька и был самым могутным чародеем. И где он нынче? — хозяин сделал многозначительную паузу. — И я не знаю, и никто не знает.
— Так что же, она совсем разогнала посетителей?
— Кое-кто остался. Вон Шмар из соседней деревни, — указал владелец заведения на входящего в кабачок мужчину средних лет, — этот, наоборот, зачастил, очей с нее, бесстыдницы, не сводит. Но половину добрых клиентов я утерял. А когда подоспеет хозяин этой бестии, можно будет самому идти по миру. Ее послушать, он хороший человек, а значит — жди пущего лиха. От одного имени, гори оно синим пламенем, в дрожь бросает. Э-э-э, никак не могу припомнить, но что-то непроизносимое.
— Серж, — подсказал я забывчивому мужчине.
— Истинно, Сэрж. Вам уже кто-то поведал или… — говоривший стал меняться в лице.
— Или, — дал я утвердительный ответ.
В беседе наметилась продолжительная пауза. Изучая перемены, происходящие со словоохотливым хозяином кабачка, я решил не прерывать ее первым.
— Мне прямо сейчас уходить или можно собрать вещи? — упавшим голосом спросил собеседник, вмиг утративший все свое красноречие.
— Сначала назовите свое имя, а то некрасиво получается. Я представился, а вы — нет.
— Вердан, — почти прошептал он.
— Никуда уходить не надо, Вердан, — сказал я и положил на стойку мешочек с деньгами. — Это на покрытие убытков от белокурой бестии. И сооруди чего-нибудь на завтрак.
Звон монет кому угодно поднимет настроение, а тем более представителю торговой братии. Хорошо, что я сел за один из самых маленьких столиков, потому что через пять минут на его поверхности не оказалось пустого места, и лишь это обстоятельство охладило пыл хозяина кабачка. Он, видимо, решил освободить кухню от всех съестных припасов, выбрав в качестве мусорного бака мой желудок. Копченое мясо нескольких сортов, дичь от жареной перепелки до печеного гуся, рыба от вяленой воблы до тушеного в овощах судака. Какие-то соусы и салаты. Как ему еще удалось среди этого сборища блюд установить восемь бутылок, для меня осталось загадкой. Не знаю, что наговорила про меня Сонька, но Вердан отказался от приглашения поучаствовать в празднике живота. Благо, Шмар не был таким напуганным и с удовольствием присоединился к пиршеству. Его рассказ о подвигах принцессы был более подробным и окрашен совершенно другими красками.
Получалось, что блондинку с помощью «Послания» Эла вынесло чуть ли не к Прозрачному камню. Неделю назад она появилась здесь в своем экзотическом наряде, морща нос от тяжелой атмосферы внутри помещения.
— Тут ничего удивительного, по лицу видно было — девчонка правильная, а здесь каждый день винно-табачный перегар и запах сгоревшего лука дрались между собой за право первенства. Но она молодец, спокойно продефилировала к единственному свободному столику. А какая у нее походка! Мужики чуть глаза себе не сломали. Вечером в заведении не протолкнешься, и все галдят, галдят. А тут — тишина и цок-цок-цок. Только ее шаги и слышно. К Вердану девицы практически не ходят, разве что иногда попутным ветром занесет какую-нибудь старую ведьму, а здесь эдакие формы, закачаешься…
— При такой тесноте — целый свободный столик? — перебил я рассказчика, который разве что только не начал пускать слюни по поводу прелестей моей рабыни.
— Это было персональное место. Но, когда посетительница величественно приземлилась на один из стульев, хозяин начал разговор не с этого. Вердан небрежно бросил: «Дамочка, мы оборванцев не обслуживаем».
— Странно. Он после этого остался жив и еще на судьбу жалуется.
— Сам-то он не пострадал, но одежда… После того как белокурая подружка вытащила саблю, одеждой эти лохмотья назвать язык не поворачивался. Представляешь, стоит почти голый Вердан над изрезанным костюмом, а она ему: «Если ты в современной моде смыслишь не больше, чем козел в арифметике, то лучше помалкивай. И кто тебе позволил предстать перед особой королевской крови в чем мать родила? Я бы еще извинила такое поведение, если б тут было на что смотреть». В кабачке не принято потешаться над хозяином, поэтому мужики смеялись в кулак.
