Расплетающие Сновидения - Парфенова Анастасия Геннадьевна (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
А Аррек? Что он во мне видит? Когда-то Аррек арр-Вуэйн казался мне безупречным человеком, воплощением самой сути дарай-князя. Потом... Потом пришло понимание, что ни одно человеческое существо, наделённое такой безумной силой и несущее столь неподъёмную ношу, просто не могло остаться нормальным. Ольгрейн и Лаара, его близкие генетические родственнички, тому блестящий пример. Аррек был, наверно, столь же сумасшедшим, как и они, но в своём собственном, неподражаемом стиле. Я так и не научилась читать его душу, но в одном была уверена точно: здесь всё сложнее. Для собственного консорта я была чем-то иным, нежели простым воплощением его тайных страхов и желаний. Искуплением? Поводом убежать от Эйхаррона? От себя самого?
Чем? Это было совершенно вне моего понимания.
Ну ладно. Допустим, в последнее время, общаясь со смертными, я систематически загоняла себя в некую модель существования, осознание которой, кажется, тоже было выше скромных способностей моего разума. А как насчёт эль-ин? Родителей? Насколько я была их отражением? Аррек как-то выдвинул подобную теорию и был жестоко осмеян. Эль-ин по-другому строят свои личности, у нас другие механизмы самоосознания... или, точнее, их отсутствие. И всё же, всё же...
Мама, папа. Раниэль-Атеро. Кем я хочу быть, кем я быть боюсь? Заколдованный круг. От всего этого голова уже не просто болела, она болела зверски.
А если пойти дальше? Эль. Великая Богиня, коллективный разум, моя насмешливая подруга. Чьей тенью является она? Кроме народа эль-ин, конечно. Архетипы, значит. Хм...
Я встрепенулась, не без удивления оглядываясь вокруг. Лучше б я этого не делала. Мы пробирались по какой-то совершенно невообразимой тропке над настоящей бездной, причём лошади при этом демонстрировали едва ли не обезьянью гибкость и почти кошачье искусство прыжков и цепляния. Я судорожно впилась руками в седло, прилагая героические усилия, чтобы не сжать колени. Не хватало ещё пофыркивающей подо мной твари именно в этот момент вспомнить, что у неё есть характер и что седоков со спины приличным кобылам положено сбрасывать с максимально возможной высоты. Не то чтобы такой полёт мне бы повредил, но крылья раскрывать действительно не хотелось.
Наконец мы выбрались на более спокойный участок — похоже, какой-то перевал. Лошади пошли веселее, стало возможным ехать по двое и даже по трое. Я чуть натянула поводья, почти вежливо попросив так хорошо показавшую себя тварь поравняться с Нефрит.
Арр-леди, кажется, нервничала чуть больше, чем я. Ну разумеется, люди, по крайней мере в большинстве своём, не очень привычны к высоте. Особенно когда внизу — отвесные склоны и очень негостеприимного вида острые скалы.
— Леди Нефрит?
Она повернулась с выражением светской вежливости.
— Да?
— Вы не против, если я задам вопрос?
Кажется, она была заинтригована. То, что я спросила разрешение, подразумевало, что на вопрос просят ответить, не интересуясь (по крайней мере, вслух), чем он вызван. Арр-леди едва заметно наклонила голову: согласна.
— Вы, похоже, в своё время серьёзно интересовались символами. И тем, что вы называете архетипами. Вам говорит что-нибудь образ старухи? Древней такой, жутко уродливой. С молодыми глазами. Она пела над костями, и кости оживали, и пустота наполнялась смыслом. Жизнью. — Я говорила, вспоминая, и широко открытыми глазами смотрела в бездну, видя то, чего никогда не было и никогда не будет.
Надо отдать женщине должное, прежде чем начать гадать, откуда у меня взялся такой вопрос и к чему он ведёт, она честно попыталась обдумать его суть. Тонкая, едва заметная морщинка пролегла между бровями.
— Подобные фигуры встречаются в сказках. Но если говорить о древнем психоаналитическом толковании символов... тут может быть несколько вариантов.
— Меня не интересует классическое толкование. Только ваше мнение.
— Моё... мнение. Ну что же, — Она тоже уставилась в никуда, странная и ставшая вдруг необыкновенно далёкой. — Старуха — один из самых широко распространённых олицетворений архетипа. Есть ещё Великие Мать и Отец, Божественное Дитя, Плут, Чародейка (Чародей), Девушка и Юноша, Воин (Воительница) и Дурак (Дурочка). И другие.
— Чувствуется связь со сказками. И с тем, что так гордо называют фэнтези.
— Точно. Но то, что вы описали, больше всего напоминает... Гм. Про себя я привыкла её звать La Que Sabe, Та, Что Знает. Образ, встречающийся в бесконечно большом количестве культур, обычно в той или иной форме является воплощением цикла Жизнь — Смерть — Жизнь. Материнство. Вы должны понимать, что я хочу сказать.
О да. Я понимала. Ребёнок как связующее звено между жизнью и смертью. Ещё бы мне не понять. Привычная боль резанула и затихла. Почти уже привыкла. Почти смирилась.
— Ту.
— Оно самое. Правда, скорее в своём духовном аспекте, нежели в физическом. Жизнь и Смерть духа.
— Ужасно расплывчато.
Она, казалось, не слышала.
— У неё много имён. La Trapera, Собирательница. La Huesera, Костяная Женщина. Na’ashje’ii Asdiaa, Женщина-Паучиха. Мать Дней — Мать-Созидательница-Богиня всех существ и свершений. Мать Нике — повелительница всего тёмного. Дурга — госпожа небес и ветров, а также людских мыслей, из которых возникает реальность. Коатликуэ, которая рождает новую вселенную, коварную и неуправляемую. Геката — старая провидица... Девушка-старуха живёт в каждом из нас. Она в мире духа, в мире между мирами, в Rio Abajo Rio, в реке под рекой. Там, где духи воплощаются в образы. Она стара, старше, чем океаны, её века не счесть, она извечна. — Нефрит чуть вздрогнула, словно очнувшись от странного сна.
Звучало почти как словесный портрет кого-нибудь из древних эль-ин.
— Здорово. Я и половины слов не поняла.
— Простите. Это моё хобби. В некотором роде.
Понятно. Удирает в головоломную философию всякий раз, когда с души начинает воротить от бесконечных интриг и трусливых компромиссов. Знакомо.
— Но почему старуха? — Этот вопрос действительно ставил меня в тупик. Зачем Эль было представать в таком странном обличье?
Арр-леди как-то очень внимательно рассматривала свои ногти. Чувствовалось, что ей до жути хочется спросить, были ли все эти вопросы чисто гипотетическими. Но маленькая женщина не могла не понимать, что ответа не получит.
— Предполагается, что девушка-старуха показывает нам, что означает быть не состарившимися, а умудрёнными.
— Н-не поняла.
Она улыбнулась как-то отстранённо и очень иронично.
— Перед эль-ин такая проблема обычно не стоит. Вам, боюсь, не грозит ни то, ни другое!
— О!
«Вот теперь я окончательно запуталась». Или это было оскорбление?
Нефрит смотрела на меня, чуть склонив голову к плечу, и облако философско-мифических образов и имён окутывало её невидимой фатой. Когда-то я подумала, что эль-ин сочли бы для себя великой честью, выпади этой женщине судьба родиться в одном из наших кланов. Но только сейчас пришло чёткое осознание её... невероятности.
— А при чём здесь кости? — Кажется, мой голос прозвучал почти жалобно.
Она продолжила, говоря напевно и ритмично, точно рассказывая древнюю легенду.
— La Que Sabe собирает кости. Это её работа — вызывать мёртвые и расчленённые части самих себя, мёртвые и расчленённые аспекты самой жизни. Та, что воссоздаёт из того, что умерло, — всегда двойной архетип. Мать Творения — всегда ещё и Мать Смерти, и наоборот. Из-за этой двойной природы и двойной задачи она ставит нас перед необходимостью великого труда: понять, что вокруг нас, подле нас и внутри нас самих должно жить, а что должно умереть. Определить срок того и другого. Позволить умереть тому, что должно умереть, и жить тому, что должно жить. — Её пальцы побелели, вцепившись в поводья, губы сжались. Я отвернулась, почти физически ощущая мужские взгляды, буравящие спину. Даже северд-ин прислушивались — невероятное для них событие.
— А пение?
— Пение над костями. Пение над духом. Над осколками своих снов. — Я вздрогнула.
