Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - Паррино Джо (книги онлайн полные .txt) 📗
Самое большое здание — точнее, единственное, которое было чем-то большим, чем построенная из мусора лачуга — было церковью со шпилем, которую украшали грубо вырезанные горгульи.
Завьен осознал всё это за удар сердца. Астартес осмотрел обветшалые зубчатые стены вокруг деревни, а затем повернулся, чтобы взглянуть на само поселение.
Ни следа движения.
Он сошёл с платформы, упал на пятнадцать метров и приземлился на корточки, сохранив равновеси.
Меньше чем через минуту Завьен наткнулся на первое тело.
Женщина. Безоружная. Тяжело приваливавшаяся к стене хибарки, которая была украшена кровавым подтёком. Она была разрублена почти пополам.
Широкие улицы между ветхими лачугами и домами были украшены кровавыми следами там, где по земле тащили нечто тяжёлое. Кто бы ни пришёл сюда и убил колонистов, он затащил тела в скромный храм с выбитыми окнам и ржавыми стенами из фанеры красного железа.
Ретинальный локаторный дисплей Завьена наконец-то уловил слабые следы доспеха Ярла. Внутри был его брат, который больше не бежал. И, судя по тишине, больше не убивал.
Расчленитель прошёл мимо безоружного трупа, неподвижного в безжизненном покое, убитого его же мечом в руках брата. Завьен видел такое раньше — и эти образы он не забудет никогда, пока будет дышать.
Он ощутил, как холодный липкий стыд бежит по крови подобно токсину. Совсем как у Пика Гая.
Так не должно было быть.
У Пика Гая.
Так никогда не должно было быть.
В ту ночь они прокляли себя навечно.
Это должно было стать триумфом, достойным того, что быть выгравированным на доспехе каждого из воинов, которые там сражались.
Имперскую линию фронта удерживало ополчение Пика и орден Серебряной Плащаницы, который сплотил население городка в пустошах в вооружённые отряды и поднял мораль до пылких высот церемониями и благословениями именем Бога-Императора.
Зеленокожие обрушились многотысячной стаей и бросились на баррикады города, их тела сформировали настоящее море из вызывающего воя, кожистой плоти и секущих клинков.
На пике битвы сёстры и ополчение были почти опрокинули. Наконец, когда это было нужнее всего, пришёл ответ на отчаянные сигналы тревоги Пика Гая.
Они прибыли на ”Громовых Ястребах”, чьи двигатели выли, когда они парили на сражающейся ордой. Ударные корабли целовали землю ровно столько, сколько потребовалось для высадки сил: почти двухсот Астартес в артериально-красных и угольно-чёрных доспехах. Грохочущий рёв стольь многих пилоклинков слился в неровный разрывающий уши хор, который прозвучал как боевой клич механического бога.
Завьен был в первой волне. Вместе с Ярлом и другими братьями он рубил направо и налево, скрежещущие зубцы его клинка вгрызались в броню и окровавленную грибную плоть, когда сыны Сангвиния пожинали жизни чужаков.
Зажатых между молотом и наковальней орков вырезали десятками, истребляли сзади и расстреливали спереди.
Завьен не видел ничего, кроме крови. Крови ксеносов, смрадной и густой, которая расплескалась по его шлему. Запах триумфа, вонь ликующей победы
Он также одним из первых добрался до баррикад.
К тому моменту Завьен не мог видеть. Не мог думать. Его чувства затопили стимулы: болезненные, соблазнительные и сводящие с ума. Он попытался заговорить, но слова сорвались с его губ как вопль в загрязнённые небеса. Даже дыхание лишь втягивало густой запах чуждой крови глубже в тело, распространяло его внутри. Насыщение порчей ксеносов разожгло пламя в разуме Завьена и застучало по генетически глубокой ярости, которая всегда угрожала его захлестнуть.
Влекомый неодолимым стремлением утопить чувства в чистоте вражеской крови Завьен расчленил последнего орка перед собой и перепрыгнул через баррикады. Он был должен убивать. Должен. Завьен был рождён только для этого.
Завьен и его братья сражались в неистовом ближнем бою два часа. Враг был истреблён. Но ликующие крики ополчения умерли в тысячах глоток, когда подобно волне вокс-воплей и воющих пиломечей половина Расчленителей проломилась через баррикады и устремилась в город.
Когда не осталось врагов, Астартес обратили свой гнев на всех, кто выжил.
Ангел оплакивал убитых.
Их смерти были мрачной необходимостью на пути к спасению. Молитвы, которые он пел под сводом тронного зала Императора, вызывали слёзы в глазах Сангвиния и смотревших на него тысяч верных солдат.
— Мы должны сжечь убитых, — прошептал он сквозь серебряные слёзы, — Мы должны навеки запомнить тех, кто умер сегодня, и порок, который отвратил их сердца от нас.
— Сангвиний! — позади раздался крик. Он эхом пронёсся по залу, в чьём неподвижном воздухе висели миллионы знамён всех подразделений, которые когда-либо клялись сражаться и умирать ради молодого Империума человечества.
Ангел склонил голову на бок — само воплощение терпеливой чистоты.
— Я думал, что убил тебя, еретик.
— Ярл!
Хрипя и бормоча сквозь повреждённую ротовую решётку, из которой текли струйки кровавой слюны, Ярл шатаясь обернулся навстречу брату.
То, что полилось из его рта, было мокрой от крови в горле помесью слов различных языков. Химический смрад тела Ярла обрушился на чувства Завьена ещё до запаха обгорелых доспехов брата и вони павших. Ярла заживо пожирали затопившие тело боевые наркотики.
Завьен просто смотрел несколько секунд после того, как позвал брата по имени. Повсюду на полу церкви валялись мёртвые — спящая паства зарезанных. Примерно сотня — после бойни сюда приволокли всех. Или, возможно, что многие были на службе, и лишь половину пришлось тащить. Пол избороздили липкие кровавые полосы.
— Сжечь тела, — сказал Ярл на ворчливом кретацийском, языке общего родного мира, среди череды слов, которые Завьен не мог разобрать, — Очистите грехи, сожгите тела, очистите дворец.
пиломеч.
— Сейчас это закончиться, Ярл.
Затем раздались лающие слоги — текучая помесь уничтоженных слов.
Ангел воздел свой золотой клинок.
Он был так глуп. Это был не обычный еретик. Как он мог быть слеп всё это время? Да… Махинации порченых предателей скрывали истину от его золотых глаз. Но сейчас… Сейчас Ангел видел всё.
— Да, Гор, — сказал он с улыбкой, которая говорила о бесконечном сожалении, — Сейчас это закончиться.
В осквернённом храме встретились братья, чьи сапоги скользили по мокрому от крови невинных мозаичному полу. Скулящий рёв пилоклинков перемежался грохотом при столкновении оружия. Зубцы раскалывались с каждым блоком и парированием, вырывались из гнёзд и с грохотом отлетали в деревянные скамьи.
В теле Завьена колотилась кровь, зудящая от электрического привкуса боевых стимуляторов. Ярл стал тенью воина, которым был ранее — с пеной у рта бессвязно кричал несуществующим союзникам и был наполовину искалечен летальной передозировкой боевых наркотиков, которые выжигали органы.
Завьен блокировал неистовые дрожащие рубящие удары брата. Каждый раз, когда опускался топор, он высекал новый разлом в доспехах Ярла. И, в конечном счёте, лишь один воитель был достаточно вменяем, чтобы понять, что это никогда не решить пилоклинками.
С последним блоком и неистовым ответом Завьен отбросил клинок Ярла прочь и пинком выбил его из рук брата. Его двигатель запнулся, упокоился на покатом полу. Ярл наблюдал за полётом пиломеча размытыми кровоточащими глазами.
Прежде, чем он пришёл в себя, руки Завьена оказались на шее Ярла. Расчленитель надавил, вцепился руками в шею брата, продавил более тонкие сочленения доспеха и стиснул плоть.
Ярл рухнул на колени, когда брат начал его душить. Генетически усиленная физиология Ярла была отравлена проклятьем и наркотиками, и перед глазами Расчленителя начало темнеть, когда его тело не выдержало мук.
Темнеть, но проясняться.
