Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович (мир бесплатных книг .TXT) 📗
– Да, мастер, выдержки вам не занимать, – «спасатель» усмехнулся. – Но вы меня все равно видите. Я читаю это в ваших предсмертных мыслях.
Хруст и чавканье воткнутого и провернутого в глазнице обломка растворились в хрусте снега под ногами нескольких спасателей, вывернувших из-за большого куска фюзеляжа.
– Что у тебя?! – окликнул один убийцу.
– Три двухсотых! Двое обгорели, зато один будто только родился. Но все равно ему не повезло, на осколок напоролся.
– Понятно. Царствие им всем небесное. У тебя носилки есть?
– Сейчас принесу. Пакуйте пока.
– Ага, давай, – подошедший ближе спасатель заглянул в лицо Шуйскому. – Ну, точно не повезло мужику. На вид-то совсем целый, мог бы выжить.
– Мог бы, – согласился убийца и, подняв воротник, пошагал сквозь запоздалую мартовскую метель в направлении «уазика», все-таки застрявшего в холодной грязи.
Примерно на половине пути до «санитарки» одежда и лицо «спасателя» стали грязно-серыми, в точности как подтаявший снег вокруг, а силуэт, казалось, потерял определенные очертания. С каждым шагом загадочный оптический эффект усиливался, и то, что странный убийца поравнялся с машиной, можно было определить лишь по следам на снегу…»
…Смотритель проснулся свежим и бодрым. Стюардессы очень кстати начали разносить ужин, и провидец понял, что основательно проголодался. Вопреки опасениям, кусок в горле не застревал, а красное вино не напоминало о залитом кровью салоне упавшего самолета. Да оно и понятно. Не будь у Смотрителей своего рода иммунитета к мукам совести, они сходили бы с ума после первой же реализации вещих снов. Но этого не случалось. Никто из провидцев не вспоминал о предвидениях после их воплощения в текущей Реальности. Так было и сейчас. Мастер умер? Его проблемы. Его и Цеха. К Смотрителю претензий быть не может, он волен рассказывать о снах или нет, по собственному усмотрению. Если Хамелеон не выдаст, все будет шито-крыто. А ему выдавать союзника не резон. Сам же сказал: «Можешь еще понадобиться». К тому же, так было предсказано в следующем вещем сне. В том самом, где Совет Цеха обратился к провидцу с просьбой найти детектива для «усиления» опергруппы бригадира Островского, занятой поисками Хамелеона. Стали бы они обращаться, подозревая Смотрителя в предательстве?
Кстати, надо заранее продумать, кого порекомендовать Островскому. Кого-нибудь никчемного, неспособного даже случайно наткнуться на след Хамелеона. Во сне, кажется, даже фигурировал намек на фамилию кандидата. Видение начиналось с густого тумана, в котором бродили несколько человек из окружения Островского. На какой-то момент туман стал не таким густым, а затем сквозь него проступили очертания человеческой фигуры, которая поманила подручных бригадира за собой. И они пошли, обмениваясь репликами: «Ищейка свою работу знает» и «У парня есть нюх». Обычно в вещих снах каждая деталь имела значение, и необязательно ее следовало трактовать прямо. Например, туман мог указывать на время действия: лето, раннее утро, но мог быть намеком на фамилию незнакомца. Туман… Туманов? Фамилия нередкая. Надо пробить по базе, имеется ли в Москве такой частный сыщик, и если да, то насколько безупречен его послужной список. Если все пойдет так, как предвещал сон, пусть этот Туманов помогает Островскому хоть до потери пульса, Хамелеона им не найти. Ну, а там придет черед реализации третьего сна. Самого жуткого, но зато и самого выгодного Смотрителю. Сна, в котором Цех канул в Вечность, а в реальном мире остались только Смотритель и Хамелеон. Двое избранных на весь мир. Каждому по половинке, разве не выгодная сделка?
Покончив с ужином, провидец вытер пальцы влажной салфеткой, стряхнул крошки с галстука и полюбовался собой, насколько это было возможно без зеркала. Все чисто. Как совесть Смотрителя.
– Женя, ты едешь?
– Я до парка.
– Поздно уже, не боишься?
– Позвоню Гарику, встретит.
– Вот уж защитник! Его самого защищать надо. Поехали с нами, до Янгеля.
– Вкруговую? На час дольше… – Женя устало покачала головой. – Сил нет.
– А по лесу идти силы есть?
– Мне что от парка, что от Янгеля, до дома одинаково идти. Нет, девчонки, поеду до Битцевского.
– Как знаешь. Встретишь маньяка, привет передай.
– И телефончик возьми.
– Типун вам… – Женя помахала хихикающим подружкам и вошла в вагон.
Подруги в чем-то были правы. С тех пор как в лесопарке завелся серийный убийца, ночные прогулки из Ясенева в Чертаново стали смертельно опасны. Судя по сообщениям в прессе, с конца марта по начало августа неуловимый «зверь» загубил двенадцать душ! И никакие милицейские облавы или рейды сколоченной местными жителями дружины не могли обеспечить полной безопасности. Лес есть лес, пусть и не дремучий. Ночью три дерева – уже укрытие, а пять кустов – засада.
А ведь еще полгода назад никому и в голову не могло прийти, что экологически чистый юго-запад города, такой спокойный и даже престижный, может стать опасным. Ясеневские старожилы припоминали, что давным-давно здесь уже ловили маньяков, но в целом район никогда не ассоциировался с опасностью. С местом, где при Советах давали квартиры научным работникам и военным – да, в последнее время – с экологической чистотой и высокими ценами на жилье, но с опасностью, да еще смертельной – нет! До последнего времени. Но в марте все изменилось. Сначала поползли слухи, затем о проблеме заговорили в СМИ, а к середине лета страх превратился в массовый психоз и принял устойчивый характер.
Но, с другой стороны, – волков бояться… Чему быть, того не миновать. Терять драгоценные полчаса на путь до Кольцевой, затем по ней до соседней ветки, а потом еще сорок минут, чтобы попасть почти туда же, где можешь спокойно оказаться всего через четверть часа – глупо. Ну и пусть опасно идти через лесопарк, зато воздух свежий. А маньяк… ну встретится, ну нападет… удастся отбиться, значит, судьба, не удастся – не судьба. И думать не о чем, все пустое.
Мест в вагоне было предостаточно; после «Профсоюзной» поток пассажиров превращался в робкий ручеек, особенно в столь поздний час. Женя села в самом хвосте вагона и механически вынула из сумочки книжку. Ехать было меньше получаса, от усталости глаза слипались, но привычка читать в метро закрепилась на уровне рефлексов. Женя пролистала несколько страниц в поисках закладки – старой карточки на десять поездок, но ничего не нашла. Закладка, похоже, выпала. Женя пробежала по диагонали пару страниц и все-таки отыскала нужное место. Девушка устроилась поудобнее и попыталась сосредоточиться на тексте. Попытка с треском провалилась. Новый роман Донцовой был, как всегда, интересным, но побороть усталость Женя так и не смогла. Буквы поплыли примерно на десятой секунде, а на двадцатой глаза сами собой закрылись, и Женя клюнула носом. Еще до «Новых Черемушек» она отключилась, будто кто-то щелкнул тумблером.
Проснулась она тоже резко, от хлопка дверей. Механический голос пробубнил: «Следующая станция «Ясенево», и поезд начал разгоняться. Женя снова закрыла глаза, но сонливость почему-то прошла. Девушка поморгала, «настраивая резкость», и окинула взглядом вагон. Кроме нее, пассажиров не осталось. Женя посмотрела влево. В соседнем вагоне народу было тоже немного, только двое мальчишек лет пятнадцати и дремлющий мужчина в камуфляжной куртке. В такой же, как у брата.
Женя отвернулась и тихо вздохнула. Мысль о брате потянула за собой цепочку других мыслей, и Женя окончательно проснулась. Она не помнила, что ей снилось, но в любом случае эти двадцать минут сна были гораздо приятнее предыдущих восемнадцати часов бодрствования. И не только потому, что Женя хоть немного отдохнула. В нереальном мире сновидений не было проблем, буквально измотавших Женю в последнее время.
Особенно тяжело стало, когда вернулся брат. Его служба закончилась на полгода раньше срока, но не потому, что Володя передумал и расторг контракт. Причина была страшнее. Как значилось в медицинском заключении, брат получил тяжелую контузию во время боевых действий и провалялся в госпитале целых пять месяцев. Врачам удалось его спасти, но полностью восстановить здоровье у них не получилось. Володю привезли домой на специальной машине в сопровождении санитаров.
