Комендант мертвой крепости - Аренев Владимир (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Собрался захватить?!
— И это разумно: сторонников у него всё больше, а значит, в армии появляется всё больше больных и немощных, которые затрудняют продвижение. Бросать этих андэлни Плеть не станет — вы же разбирали дом собраний, да? — много видели явных чужаков?
— Он оставил только убитых, — кивнул Бурдюк. — Убитых или смертельно раненых, точнее не определить.
— Вот именно. Вдобавок Плети нужна база, надёжный тыл. И даже если камень-ключ не признает нового владельца, замок им всё равно пригодится. Судя по тому, что обнаружили разведчики, Плеть это знает — и направляется прямо туда. Понимаете?
Они не понимали. Слишком устали после долгого перехода, после заботы о телах… Господин Оттенс знал, как это бывает: в определённый момент сознание попросту истаивает, отходит на второй план — и только благодаря этому сам ты не сходишь с ума.
— Плеть окажется между молотом и наковальней? — тихо спросил Бурдюк. — Вы на это надеетесь?
— Я в этом уверен. Прошло дня три-четыре, не больше. Даже если в замке слабый гарнизон, он наверняка ещё держится. И наверняка бунтовщики слишком заняты осадой, чтобы думать о тылах. Мы ударим им в спину, а защитники замка помогут, как только поймут, что происходит. Мы уничтожим ублюдков, которые сотворили всё это, — он обвёл рукой площадь, лежавшие на ней тела, остовы сгоревших домов… — Через несколько дней все они будут отомщены.
Святой отец посмотрел на господина Оттенса, оглянулся на своих помощников. Те отводили глаза, многие уже потянулись за сброшенными куртками, за дорожными мешками…
— Ну что ж… — Жрец провёл тыльной стороной ладони по лбу. — Что ж… Если так — конечно, нужно спешить. Хоронить умерших некогда, это очевидно.
Господин Оттенс кивнул ему почти с благодарностью. И уже собирался идти обратно в лагерь, когда жрец добавил:
— Однако — нельзя же бросить их в таком виде. Получится, мы вытащили их из-под завалов только для того, чтобы оставить на растерзание падальщикам.
— Чего же вы хотите, святой отец? — процедил господин Оттенс. — Что предлагаете?
— О! Ну, выбор-то, откровенно говоря, небольшой. Думаю, наиболее разумным вариантом… с учётом всех обстоятельств… будет, хм, некий курган или что-то вроде.
— Курган?!
— Из обгоревших балок, из камней — это просто, советник. В крайнем случае я справлюсь один, а после вас догоню, так что не переживайте… Но ведь нельзя просто бросить тела, вы же понимаете, да?
Господин Оттенс, конечно, понимал. «Сам виноват, — подумал с досадой и злостью. — Стоило только лишить его выпивки — и проклятый жрец стремительно поумнел».
— Разумеется, — сказал Бурдюку господин Оттенс. — Вы правы, святой отец. Однако, как и я, вы кое о чём забыли.
Он выдержал паузу. Не наслаждался моментом, просто раздумывал, стоит ли всё-таки… Решил: стоит.
— Вспомним-ка о первопричине всех наших погребальных обрядов, святой отец. Прошло всего три-четыре дня — значит, кто-нибудь из покойных может вернуться с того света. Вот только воплотиться в такие тела… нет, я бы и врагу подобного не пожелал. Значит, наш долг — ваш долг, как жреца — позаботиться о душах. Избавить от возможных мучений. — Он повернулся к воинам. — Кто-нибудь, принесите отцу Гуггоналу топор — да проверьте, чтобы был хорошо заточен. Я пришлю вам ещё андэлни, святой отец, — хочу, чтобы мы закончили с этим побыстрей. Солдаты помогут вам сложить курган. Но отрубать головы покойникам — здесь уж, простите, вам придётся потрудиться самому. Не хотелось бы, чтоб кто-нибудь из них вернулся из потустороннего мира и обнаружил себя погребённым в кургане, под грудой мёртвых тел. Пусть уж покоятся с миром, верно?
Даже в неярком свете чарознатцевых шаров было видно, как побледнел Бурдюк. Однако ему хватило выдержки, чтобы молча кивнуть и взять в руки топор.
На запад из долины вёл пробитый в горах тоннель. Широкий, ровный, с гладким сводом, он явно появился ещё в те времена, когда Праотцы ходили по Палимпсесту во плоти. Когда творили чудеса и помогали своим чадам.
Собственно, тоннель наверняка пробили они — ни одному чарознатцу (что там — даже всему Цеху чарознатцев!) не под силу совершить такое.
Ехали молча. Позади, за спинами, всё было залито оранжевым, дрожащим светом: там вставало над долиной солнце.
Многие дремали прямо в сёдлах — привычка, которой обучаешься после первых же дней в походе. Спать, не останавливаясь, есть, не спешиваясь, не обращать внимания на запах немытых, потных тел.
На разговоры других.
— Гарры низвергнутые, до чего ж мне не нравится этот расклад! — Сотник ехал рядом с господином Оттенсом, впереди колонны. Впрочем, несколько разведчиков уже ждали их у выхода из тоннеля — и ещё четверо контролировали подступы к нему. — Идеальная ловушка. Умом понимаю, что вряд ли этим висельникам хватило мозгов оставить здесь дозорных, тем более — устроить засаду, но… — Он скривился и сплюнул. — Поскорей бы оказаться на той стороне, верно, господин Оттенс? Не стоит загонять себя в западню.
— Не тяни. Ты ведь хочешь поговорить о другом?
— Ну… как посмотреть. — Сотник почесал эти свои уродливые складки на месте левого уха. Иногда господину Оттенсу казалось, Клык делает это специально, чтобы его позлить. — Может, и о том же самом, в общем-то. Западня — она ведь разная бывает, сами знаете. Если андэлни загнать в неё… можно заставить выполнять то, что тебе хочется, — но в итоге наверняка наживёшь врага, верно? Или даже врагов.
— Я предупреждал его.
— И я предупреждал, не сомневайтесь. Что поделаешь, такой уж он андэлни, наш святой отец… редкой породы, сейчас подобных и не встретишь.
— Ты о чём?
— Есть в нём прочный хребет, стержень. То, что не даёт ни согнуться, ни отступить. После катастрофы, сами знаете, многие иначе стали на мир смотреть. — Он снова поскрёб пальцами кожу. — Вот как будто проснулось в них что-то от зверей. Выше прочего ставят простые вещи: еду, питьё, женщин… Отец Гуггонал не такой.
Господин Оттенс усмехнулся:
— Ну, насчёт питья…
— Да бросьте, сами знаете, это пустое. Вы вот запретили — и он подчинился, с тех пор — ни капли. Он, кстати, — добавил сотник, — на вас в этом очень похож. Просто он и вы разное цените.
Господин Оттенс зевнул и покачал головой, прогоняя сонливость.
— И к чему ты ведёшь? Или просто решил убить время и отвлечься от тревожных мыслей?
— Андэлни уважают таких. Вас. Его. И когда вы… — Акийнурм покачал головой. — В общем, зря вы так, господин советник.
— Действительно, зря. Следовало раньше поставить его на место. Мы здесь для того, чтобы позаботиться о живых — не о мёртвых.
Какое-то время Акийнурм просто ехал рядом и хмурился. Потом сказал:
— Это не моё дело, господин советник. Но, если позволите… тут вот какая штука: почему-то выходит, что когда заботишься о своих мёртвых, на самом деле делаешь это ради живых. Даже ради тех, кто уже не верит, что из потустороннего мира можно вернуться.
— А ты веришь, сотник?
— Мой прадед возвращался дважды.
— А после того, как мир изменился, — ты хотя бы слышал о подобном? То-то и оно. — Господин Оттенс запрокинул голову и посмотрел на гладкий, словно вырезанный ножом скульптора потолок. — Может быть, — добавил тихо, — его и вовсе нет.
— Нет потустороннего мира?!
— Дико звучит, да? Сложно в такое поверить? — Господин Оттенс поглядел на Акийнурма с едкой усмешкой. — А в то, что после катастрофы погиб один из Праотцов? В то, что Палимпсест распался на отдельные острова? В эти смертоносные «чернила», которые разлились между островами? Почему тогда андэлни считают, будто потусторонний мир мог уцелеть? В конце концов, всё доказывает обратное. — Он снова усмехнулся: — И пусть отец Гуггонал сколько угодно взывает к моей вере — это ничего не изменит. Разве что он действительно сумеет призвать с того света хотя бы одного покойника…
Тоннель закончился. На миг они придержали скоростелей и просто смотрели на расстилавшуюся впереди равнину и на тракт, который рассекал её надвое. Качались на ветру метёлки травы, кое-где расцвеченные вкраплениями первоцвета. Крохотные жёлтые чашечки казались чем-то небывалым, чуждым — первые растения, которые были созданы Праотцами после того, как мир изменился. После того, как Праотцы изменили его сами, явившись сюда и изгнав предвечных чудовищ.
