Упреждающий удар - Шалыгин Вячеслав Владимирович (онлайн книга без txt) 📗
– Нет. Только отправная точка – Терранова. Стартовал сутки назад на переоборудованном мароманнском корабле класса «Центавр». Думаю, в сторону какого-то из смаглерских миров.
– А говоришь, нет ориентира. – Варвар махнул рукой. – Отключайся. Найду Сайруса, перезвоню.
– Вильдер неотесанный, – вырубив связь, проронила Вита себе под нос. – Натурализуй таких, не натурализуй, они неисправимы. Но в своем мокром деле они специалисты. Тут не придерешься.
Глава 2
Взорванная Луковица
Что такое одиночество? Для кого что. Одним это радость, другим тягость. Одним – награда, другим – наказание. Потому и признаки одиночества каждый описывает по-своему. Уставший от круговорота лиц и дел бизнесмен опишет его как долгожданную встречу рассвета где-нибудь на вершине горы или на берегу необитаемого тропического острова. Засидевшийся в тесной конторке серый клерк скажет, что это еще один напрасно прожитый момент жизни. Утомленная поклонниками кинозвезда за него поблагодарит, а заключенный из одиночной камеры – проклянет. Вот и получается, что одиночество это и не хорошо, и не плохо. Все зависит от точки зрения.
Смаглер-контрабандист Шершень понимал и принимал обе точки зрения. Большую часть времени он проводил в своем корабле, где условную компанию ему составлял только бортовой искусственный разум. Но космический волк не страдал от нехватки общения с живыми людьми. Более того, он сознательно его избегал. Ведь они были другими, почти все. И по происхождению, и по менталитету, и даже внешне. С ними было неинтересно. А такие, как Шершень, встречались крайне редко и… с ними было вообще не о чем говорить. Такой вот парадокс. Впрочем, распространялся этот «парадокс» не на всех. Красивые женщины были в нем приятным исключением.
Вот и наслаждался Шершень своим одиночеством, одновременно страдая и выдумывая от скуки занятия вроде смаглерских авантюр и коллекционной охоты за юбками во всех портах. Причем и на авантюрные деловые предложения, и на подружек Шершню исключительно везло. Зачастую он даже не искал ничего и никого, они сами его находили.
Хотя что тут удивительного? Репутация у Шершня была самая подходящая. Нелюдимый, загадочный, но чертовски удачливый. Вот на него и выходили заказчики с предложениями, от которых отказались все остальные смаглеры. В некоторых портах даже появилось расхожее выражение «дело для Шершня». То есть гиблое, но прибыльное.
А с новыми подружками выходило еще проще. Шершень слишком любил себя, чтобы цеплять дешевых шлюх в портовых кабаках. За очередной «жертвой» он наведывался в относительно приличные места. Например, в дорогие торговые центры. Да, да, слонялся по сияющим выставочным залам и разглядывал витрины с объемными проекциями дорогущих тряпок, сшитых вручную, а не распечатанных, как все остальное в этом мире, на универсальных принтерах.
Шокирующее зрелище, надо признать. Одетый в потрепанную униформу-трансформер, брутальный, небритый, но достаточно симпатичный капитан-смаглер разглядывает новинки высокой моды. Дамочки с тонкой нервной организацией замирали в полнейшем ступоре, а те, кто посмелее, просто таращились и едва не стонали от этакого шоу. Куда там стриптизу в заведениях «только для дам»!
И ведь Шершень не раздевался даже в примерочных. Он просто бродил с полчаса, а затем заходил в отдел нижнего белья. Женского, если хотел подцепить изнеженную дурочку помоложе, или мужского, если собирался отдохнуть в обществе дамы постарше, поопытнее.
Тактика срабатывала всегда. В женском отделе Шершень просил помочь с выбором подарка для своей девушки, а затем изображал вспышку и любовь с первого взгляда. В мужском – делал грустные глаза и давил на одиночество. Да там и давить-то не приходилось. Один факт, что мужчина решился забрести в такой отдел, а не отправил в него свою благоверную, говорил о его крайнем одиночестве и огромной потребности в утешении.
Вот и получалось, что лично для Шершня в его одиночестве было примерно поровну плюсов и минусов. Если, конечно, не брать в расчет главную душевную занозу всей его жизни – уникальное земное происхождение.
Быть одиноким в толпе по причине творческого устройства внутреннего мира или сознательно выбрать такой образ жизни по каким-то другим причинам – это одна песня. А вот быть одиноким, поскольку ты в принципе не такой, как все – совсем другая. И что хуже всего, даже если находишь подобных себе отщепенцев, полноценного сообщества не получается. Единение должно строиться на позитивных моментах, на общих интересах или преодолении проблем, а не на их усугублении. В отличие от творческого союза, клуба по интересам или общества анонимных алкоголиков, общество анонимных одиночек организовать невозможно. Ведь собравшись вместе, они посмотрят друг на друга печально, обалдеют от того, что их так много, да и разбредутся, замкнувшись в себе окончательно.
Казалось бы, Шершень мог вернуться на Землю и разом избавиться от одиночества, поскольку найдет там своих сородичей. Но если бы все было так просто! Землянин из Шершня был только «внешний». То есть для тех, кто никогда на Земле не бывал и настоящих землян не видел. На Колыбели его не признали бы своим ни за что. Он ведь и не был им по сути. Да, попал на Землю в младенчестве, вырос на ней, был воспитан в ее традициях. Но генетика тянула в космос, куда Шершень в конце концов и смотался. Сын одной из космических рас так и не сумел подавить главный инстинкт человека со звезд – стремление к этим самым звездам.
«Разве можно от такого отказаться?»
Шершень попытался встряхнуться и перевел взгляд на объемный фронтальный экран. Созданная кораблем проекция была великолепна. Капитан будто бы сидел на самом краю огромного балкона в считаных сантиметрах от космической бездны. Казалось, протяни руку, и кончики пальцев пронзит космический холод. Или воображаемая тончайшая перегородка пойдет трещинами, а затем рассыплется, и тебя вышвырнет из рубки к сверкающим звездам. Будь Шершень настоящим землянином, он сошел бы с ума от страха. У его «сородичей» на Колыбели даже от высоты в десять метров пятки зудели, что уж говорить о взгляде в этакую бездну.
«Как говорил Целитель Орлов, то ли ты в бездну смотришь, то ли она в тебя, непонятно, – вспомнилось Шершню. – В этом суть землян. Планета для них все мироздание. А галактика, вселенная, космос… понятия отвлеченные, как философия. Да еще и мрачные, поскольку любое неосторожное движение – и конец, ты бездыханная ледышка на космических просторах. Понять, что можно обойтись без неосторожных движений, земляне просто не в состоянии. Не тот склад ума. Он ведь сформировался у них на ошибках. Вся их цивилизация была построена методом проб и ошибок. Для них поэтому даже само слово ошибка имеет нейтральный смысл. Да, не хорошо, но и не плохо. На них учатся. Поэтому ошибки переживаемы и прощаемы. Так что все правильно, в космосе землянам не место. Здесь ведь ошибка синоним катастрофы».
Шершень перевел взгляд вправо. Если прямо по курсу переливались жемчужные россыпи далеких туманностей и сияли газовые облака, то по правому борту готовой к прыжку «Вики-2» картина была другая. Здесь по мере разгона корабля скопления относительно близких звезд медленно вытягивались и сливались в алмазные ниточки. И на фоне всего этого космического великолепия невдалеке чернела клякса мнимого «дефекта пространства». На самом деле это был корабль «Стальная бабочка». Она двигалась параллельно курсу корабля Шершня, тоже разгоняясь для прыжка.
«Вот она, моя единственная ошибка, – Шершень вздохнул. – Катастрофы пока не случилось, но это ведь пока. В любую минуту все может поменяться. Шарахнуть бы по ней из всех орудий, да только не хватит мощности, чтобы вмиг ее сжечь. А вот у хозяина «Стальной бабочки» с мощностью полный порядок. Так что остается работать по плану и делать вид, что ничего не происходит. Что никаких сопровождающих у нас нет. Ну а выйдет хозяин на связь… будем говорить. Хотя вряд ли. Скорее, он будет давать новые указания, а я буду покорно кивать. Дернул же черт связаться с этим странным типом!»
