Хватай Иловайского! - Белянин Андрей Олегович (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Ату их! Лови-хватай! Павлушу-мясника первого на фарш, в ём чистого жиру — кажному по бидону хвати-ит! Хорунжий, стреляй! Стреляй, раз обещал, не разочаровывай честную публику!
Ох, кто бы знал, как трудно мне было усидеть на толстой, жирной, скользкой да ещё и потной шее перепуганного торговца человечьим мясом… Павлушечка, сверкая голым задом, нёсся к Хозяйкиному дворцу самой короткой дорогой, не особо заботясь о тех, кто попадал ему под ноги. Группу заморских гостей китайской внешности с гидом-переводчиком из Сиона он практически разутюжил по обе стороны узкого проулка. Пока жид лаялся ему вслед на иврите, кое-кто из наиболее ушлых ведьм быстро отскребали китайцев от стены, скатывали в коврик и уносили к столу, как рулеты.
— Сзади, слева, на бреющем идут, — орал я на ухо своему «скакуну», упреждая налёт двух молоденьких (традиционно голых) ведьм сверху из-за соседних крыш.
Павлушечка неожиданно изящно наклонился, на ходу оторвал половину ближайшего забора и, словно веером, отмахнулся им от налетевших прелестниц. Прямо на моих глазах они кубарем ухнулись в чью-то каминную трубу, а через мгновение вылетели оттуда чёрными, с дымящейся паклей вместо роскошных волос, и бросились вдогонку уже пешком, но с такими матюками, что я за жизнь бедного мясника не дал бы и медный грошик. Однако Хозяйкин дворец был уже близко…
— Беги, человече, без тебя меня не тронут, — едва дыша, простонал толстяк, ставя меня на булыжную мостовую перед воротами. Две огромные львиные головы медленно распахнули медные пасти, и погоня встала как вкопанная.
— Ну и типа чего? — раздался над притихшей площадью нежный голосок моей Катеньки, многократно усиленный динамиками.
Воодушевлённая и набитая здоровым энтузиазмом толпа замерла в многозначительных красивых позах.
— Я второй раз вежливо, без намёков и угроз, толерантно интересуюсь, это тут чё было, ась?
— Стоит ли ситуация вашего внимания, о нетерпеливейшая? — вякнул какой-то храбрец в полном доспехе английского рыцаря времён Крестовых походов. — Мы не вершим неправедных дел, а лишь осуществляем своё право на законную охоту…
Левая от меня львиная голова пустила короткую прицельную струю огня. Кто бы ни был внутри доспехов, ему каюк. Над площадью явственно пахнуло печёным мясом. Толпа отшатнулась, но мигом повеселела.
— Ах, спасибо тебе, матушка! — нестройно раздалось из первых рядов. — Коли уж хорунжего нельзя и мясник Павлушечка городу ещё нужен, так хоть какого правдолюбца захарчить и то компенсация!
— Я справедливая?
— А то!!! — хором грянула нечисть, изо всех сил стараясь, чтоб верноподданнический тон был поискреннее.
— Я хорошая правительница?
— Лучше и не бывает, матушка Хозяйка! — Народ в единодушном порыве стал бухаться на колени, потому что львиные головы явно брали дальний прицел.
— Я красивая?
Неожиданно повисла раздумчивая тишина. Видимо, нечисти такой вопрос по отношению к главе Оборотного города даже в голову не приходил. Какая кому разница: красивая она или нет? Её в реальности-то и не видел никто. А по тем личинам, что она на себя надевает, как судить?
— Матушка, а подумать можно? — наконец решился кто-то. — Ну хотя б до вечеру…
Я зажмурился, потому что ответ мог быть только один. Однако вопреки всему львиные головы опустили горящие глаза, всепожирающий пламень не вырвался меж их оскаленных клыков, и народец под шумок попятился ракоподобным образом от Хозяйкиного дворца.
Я быстренько прошёл от ворот, через калиточку, внутрь, прямо в загон с чудовищными псами. Помесь мастифов и каких-то инопланетных демонов, как мне рассказывали. Рвут всё, что шевелится, зубы в два ряда, остры, как чеченские кинжалы. Сами пёсики с двухлетнего телёнка величиной, но меня любят до беспамятства. Я тут, похоже, единственный, кто с ними играет, чешет им пузо, треплет по холке. Катерина их кормит, конечно, но в загон не заходит. Говорила, дескать, они там прежнего доцента сожрали. Ну, спорить не могу, всякое возможно, однако ж ни меня, ни Прохора покуда не кусали, разве обслюнявливают так, что потом полдня отмывайся…
Мне было приятно уделить адским псам пару минут ласки, чтоб не рычали, и, заперев дверцу загона, направился к дому Хозяйки. Называть его «дворцом» всё ж таки преувеличение, а так дом крепкий, добротный, в три этажа, за серьёзным забором. Больше даже крепость, чем дом, но внутри всё уютно и чистенько, женская рука чувствуется.
— А-а, Иловайский пришёл! — счастливо обернулась ко мне свет мой Катенька, болтая ногами на вертящемся стуле.
Сегодня на ней были облегающие джинсы и свободная рубаха цельного кроя с надписью на грудях «kiss me» и «kiss me»… Что сие значило, уточнить не успел, ибо был обнят и расцелован в щёку красавицей Хозяйкой.
— Заходи, садись, я тебя не ждала, поэтому не причёсана, не надушена и намазана абы как, но ты не бойся, я тебе йогурт дам, и мексиканская смесь замороженная есть, будешь?
Я только кивнул, поскольку вставить хоть слово в эту канонаду было никоим образом невозможно. Тут надобны простые действия — кивки, поклоны, улыбки. Так, чтоб и внятно, и не провоцировало, а рот лучше не открывать.
— Сижу себе за компом, пложу зайчиков в «чудесном лесу», никого не жду, от начальства прячусь. Думаю, кто бы у меня пару пакетов комбикорма сгрыз, третий месяц в холодильнике лежат, а тут ты, непривередливый! Опаньки, праздник!
Как видите, в моих ответах нужды не было, я — так, для фону. Оно и понятно, когда человек основное время в своей хате проводит, ни друзей, ни приятелей, ни на улицу погулять, ни на праздник престольный в церкви показаться, одна работа учёная да нечисть вокруг, — поневоле, поди, сам с собой разговаривать станешь…
— Зоренька моя ясная, — решился я, видя, как она суетливо гремит блюдцами да ложками на своей маленькой кухоньке. — Может, тебе подмогнуть чем? Щец сварить али кулеш запарить…
— Кстати, да! — на миг задумавшись, обернулась Хозяйка. — Сунь в микроволновку овощи и подогрей молоко. Я сгоняю вниз, в кладовку, вроде там сосиски оставались. А если нет, на крайняк тебе вегетарианское рагу получится, а я хлопьями перебьюсь. С печкой справишься?
— Э-э…
— Ясно, инструктирую необразованное донское казачество. — Катя ткнула пальцем в белый ящик со стеклянной дверцею. — Вот сюда овощи кидаешь. Не в металлической миске! Только в фарфоровой! Кнопка — время, кнопка — мощность, закрыл, нажал, всё. Как готово, сама выключится. Вопросы есть, хорунжий?
— Вопросов нет, — подтвердил я.
И впрямь, чего сложного-то? Я взял холодный пакет с заледенелыми овощами и, положив его на фарфоровую тарелку, сунул в печь. Ах да, Катенька ж ещё про молоко говорила. Достал короб бумажный из холодильника и туда же, в печь, до кучи. Теперь мощность и время. Я наугад потыкал кнопочки, вроде складно выходит. Латинское слово «старт» мне было по книжкам известно. Чудо-печка приятственно заворчала, а потом как…
— Иловайский, мать твою, что взорвалось?!
А ведь я и не знаю. Очнулся от Катиного вопля в соседней комнате, под кроватью, куда, видимо, был выброшен взрывной волной из горячего молока, зелёного горошка, лука кружочками и морковки кубиками. Один такой, зараза геометрическая, с размаху стукнул меня в глаз, да больно как… Глаз слезился, а протереть его хоть рукавом было жутко неудобно, потому что мне кто-то мешал. Кто-то большой, холодный, в мундире с эполетами, чёрных ботфортах, с бледным ликом, с усищами и сквозной дыркой во лбу! Когда я понял, с кем лежу под кроватью, меня оттуда словно вторым взрывом выбросило…
— Ты чего мне тут натворил, идиот неокультуренный?!
— У тебя труп под кроватью.
— Электричество по всему дому вырубило, печка сгорела на фиг, рагу по всей квартире!
— У тебя труп под кроватью.
— Какими военными мозгами ты думал?! Кто в микроволновку ставит нераспечатанную коробку молока и овощи прямо в вакуумной упаковке?!
— У тебя труп…
— Хватит долдонить, не глухая! — окончательно взбесилась Катенька, меча искры глазами и смешно выпуская пар из покрасневшего носика. — Да, я поняла, что у меня труп под кроватью, а вот ты, похоже, так и не понял… Что?! Что у меня под кроватью?!! Труп?!!!
