Проспавший смерть, опоздавший к рождению (СИ) - Георгиевич Ярослав (книги полностью .TXT) 📗
Причиной была горячая злоба, та, что наполняла сердце, заставляя последователя Гневного с трудом сдерживаться, чтобы не излить сжигающее изнутри пламя наружу. Гора острыми зубами терзали безграничная зависить и осознание того, что для него кое-что в этом мире всегда будет недоступным.
Та девка, ученица старого хаосита, досталась Главе. Попала в лапы этой высокомерной твари, как и многие раньше! Сейчас предводитель ордена забавляется с нею, делая всё, что заблагорассудится... А он, Гор, стоит, скрипя зубами, схватившись за древко своего оружия, как за последний колос на поле, и понимает: ему никогда не оказаться на месте начальника. Просто потому, что Глава - тень, а он, Гор - нет.
Злоба - следствие бессилья. Гор понимал, что не может ничего сделать, что на этой планете по праву рождения всегда будет в низах. А улететь - значит снова стать никем, вновь оказаться у начала давно пройденной дороги. Распрощаться даже с теми властью и силой, которые с таким трудом достались! Это приводило в бешенство. Последователи Гневного легко поддаются ярости. Гор никогда не выделялся из остальной массы сдержанностью...
Благодаря этому дотла сжигающему посевы спокойствия пламени внутри, погружённый в свой внутренний мир старж почти пропустил старика, успев заметить лишь в самый последний момент. Ещё чуть-чуть, и полуголый нищий оказался бы внутри. Но Гор, всё-таки, хорошо знал свою работу. Будь он чуть похуже, возможно, остался бы жив. Но шаг навстречу и выставленное вперёд копье определили судьбу рождённого на третьей планете Гаммы Пса, бедной аграрной планеты, и обречённого погибнуть там же.
Узнавание, удивление, изумление пришли почти одновременно. Но, всё же, узнавание и удивление - чуть раньше. Старик оказался тем самым жрецом Хаоса, испепелённым его божеством!.. И всё то, что раньше служило верой и правдой, враз отказало. Копьё переломилось, попытка активировать Плеть Гнева из перстня на пальце прошла вхолостую. Полученный в ответ презрительный плевок прожёг грудь насквозь.
Уже понимая, что умирает, Гор упал. Вспомнил бедный деревенский дом, где впервые осознал себя, как личность. Людей, живших там. Простых крестьян, живущих с земли и страдающих от непомерных налогов и жестокости Князей, которых давно презирал за то, что сам смог выбиться в люди, а они нет...
Почти безразлично уже смотрел стражник в спину ковыляющего внутрь старика. Тот еле передвигал ноги, выглядел неважно, но в каждом движении сквозила какая-то совершенно необъяснимая уверенность. В логово врага, в самое его сердце, так не входят. Гор подумал, что, наверное, проклятый Жрец знает что-то, что позволяет ему быть таким спокойным. И в последний раз позавидовал, попробовав скрипнуть зубами.
А старик, не оборачиваясь, продолжил брести вперёд, просто и как-то даже устало убивая всех, кто попадался навстречу. Путь Жреца лежал к той самой комнате, где бессильно висела на цепях его ученица, а рядом, притомившись после забав, возлежал на своём ложе мужчина в небрежно расстёгнутом камзоле.
Slice FFA157D60012CE10
Крупная, зажиточная деревенька, едва не на сотню дворов, прижалась всем своим телом, состоящим из деревянных заборов и домиков, к пыльной извилистой дороге - основной артерии, приносящей в эти края денежные средства. Путники и караваны, что проезжали мимо, часто останавливались на постой, чтобы перекусить, или иным способом отдохнуть и развлечься, и, платя за всё звонкой монетой, закладывали этим основу благосостояния жителей.
По этой самой единственной дороге, несмотря на довольно поздний час, неуклюже ковыляла фигура, по всей видимости - старика. Двигалась она в направлении приземистого здания со старой выцветшей вывеской над дверью, которую уже и разобрать-то было нельзя. Это была дешёвая корчма, и находилась она на самом отшибе.
Жалобно скрипнула дверь, масляные лампы выхватили из мрака фигуру, ввалившуюся внутрь. Тусклый свет позволил рассмотреть его лучше. Посетитель, и правда, был весьма преклонного возраста, неряшлив, с длинными слипшимися седыми волосами, обрюзгшим лицом и мутными глазами. Нетвёрдой походкой старик проковылял до грубой деревянной скамьи у ближайшего столика. Неуклюже плюхнувшись на неё, заплетающимся голосом позвал владельца заведения. Тот, скривившись, тут же прошествовал навстречу, с кувшином самого дешёвого вина. Сосуд был молча поставлен на стол, рядом - деревянная кружка, и всё без единого слова. Видимо, посетитель являлся частым гостем заведения, и его вкусы и предпочтения давно были известны. Дрожащими руками налив вожделенный напиток и разбрызгав при этом часть на свою одежду и на доски столешницы, старик, зажмурившись от удовольствия, начал пить.
Однако очень скоро он был вынужден прерваться - к нему подсел прошедший с другого конца помещения благообразный господин, тоже седой, но опрятно выглядящий и одетый, как зажиточный буржуа, в невероятно дорогом расшитом золотом камзоле. Всем видом создавал он ощущение обеспеченного человека, которое тем более подкреплялось тем, что по пятам следовал мальчишка-слуга, в слишком большом для себя костюме. Пацан будто специально одевался так, чтобы создавать контраст хозяину. В этом не было ничего необычного, многие богачи поступали подобным образом: стараясь подчеркнуть свои качества, они держали рядом людей уродливее, толще, глупее, чем сами.
- Можно угостить вас?
- Ну... Можно, отчего нет.
- Корчмарь! Лучшего вина, мне и моему другу!
Выдержав небольшую паузу, седой господин заговорил:
- Генрих, Ефрейтор Инженерных войск Императорской армии, я не ошибся?
- Допустим, что так. Был им. С кем имею честь?
- Есть дело. Надеюсь, мы окажемся полезны друг другу, - заданный вопрос остался проигнорированным, и после этой фразы в помещении повисла тишина. Больше посетителей не было, а Генрих и владелец камзола молчали.
- Внимательно, - наконец, первым не выдержал старик.
- Нужны ключи первого и второго уровней. Плачу, сколько скажете.
- Зачем? Империи уже почти пятнадцать лет, как нет. Эти ключи бесполезны, - Генрих заметно протрезвел.
- Зачем - это моё дело, уж простите. Так что, можно рассчитывать на вас?
- Нет. Я, вообще-то, давал присягу. Одним пунктом там было - не разглашать сведения, представляющие государственную тайну...
Тем временем, на столе со стуком появились два кувшина. Но к ним никто не притронулся.
- Вы же сами сказали: Империи давно нет...
- Империи - нет. Присяга - есть. Ещё вопросы? И, если что, прошу вас учесть - я стар и ничего не боюсь, давно уже. Запугивать меня бесполезно.
- Запугивать никто и не собирается. А вот предложить...
Благообразный господин достал из висящей на поясе сумки увесистый мешочек, положил его перед ефрейтором несуществующей армии и развязал.
- Этого хватит, чтобы начать своё дело. Больше не придётся работать. Может, появится возможность отомстить кому-нибудь. Добиться женщины, которая иначе бы и не посмотрела. Решай сам, Генрих. Продолжать гнить здесь, или - в один момент изменить своё жалкое существование. Стать человеком. Взять то, что было отобрано войной...
- А вы змей... Змей искуситель... И, Кровавые Боги, как сладко поёте!
- Если сомневаетесь... Так и быть, вот ещё. Но это - максимальная цена, на которую я готов пойти.
На столе, радостно звякнув, появились ещё два тугих мешочка, равных по размеру первому.
- Надо подумать.
- Нечего тут думать, Генрих. Соглашайтесь. Одна мелочь, нарушение присяги, за что всё равно уже никто не спросит - и вы богаты. Мгновенно. Начнёте жизнь сначала. Или мы сейчас уходим, и вы остаётесь здесь навсегда, коротать вечера за дешёвым пойлом. Так что же, по рукам?
Небольшая пауза. Ефрейтор думал. А потом стукнул кулаком по столешнице.
- Эх, была не была! Хорошо, я согласен.
- Забирайте, теперь это ваше. Коды можете вбить вот сюда, - кивок, и мальчишка-слуга поставил на стол чёрный ящичек, со старомодным сенсорным дисплеем и кнопками. - Заодно, сразу проверим...
