Один за двоих (СИ) - Гай Юлия (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Срочное донесение от Мору ко…
— Тсс! — адъютант прижимает палец к губам и шипит на меня, как змея. Из-за раздвижной двери доносятся характерные звуки: томные вздохи, длинный протяжный стон и резкий скрип кровати. Ромари Алвано развлекается поутру.
— Но Мору…
— Да хоть святая дева! — заговорщически подмигивает адъютант. — Рискни его потревожить — станешь похожим на большой кровавый дуршлаг!
Внизу громыхает, тулупы, надо полагать, очухались и рвутся в бой. Надо срочно что-то делать! Ору во всю глотку:
— Измена! Танки в городе! — и всаживаю пулю в тонкую дверную перегородку. Адъютант шарахается от меня, нашаривает пистолет в кобуре, я ласково улыбаюсь ему. Удар в скулу, с протяжным стоном штабист валится на пол.
Гранату в лестничный проем, сам под стол. Дом будто подпрыгивает на кочке, трещит по швам, не рассчитанный на подобные потрясения. От грохота уши едва не отвалились, щепки и куски крашеной фанеры осыпались на пол, пылища такая, что ничего не видно.
— Dios mio! Qué es ese ruido? (Боже мой! Что за шум?) — этот голос я уже слышал и отлично запомнил.
Приемную затягивает дымом, лестницы как не бывало. Я поднимаюсь из руин, чумазый, с плеч осыпаются опилки. В пыльном сизом мареве мой враг в белой рубахе и штанах с распущенным ремнем сжимает в руке револьвер.
— Qué pasa aquí? (Что тут творится?)
Я шагаю ему навстречу, передергивая затвор.
— Дьявол! — Алвано стреляет в упор, промахивается. Шарахается от меня.
— Помнишь меня, caro?
Внутри у меня ревет и мечется зверь, я сдерживаю его из последних сил. Просто пристрелить командора будет чересчур гуманно, а потерпеть осталось немного.
Алвано отступает. Бросается в свои покои, где только что трахал какую-то девку. Внизу огонь все больше разгорается. Я кидаюсь следом за ним в спальню, туда уже добрался дым, повис плотной ядовитой пеленой.
Скулы сводит от нервного напряжения, я прыжком сокращаю расстояние до командора, тот словно предугадывает бросок, разворачивается ко мне. Непонимающий взгляд темных, широко расставленных глаз, подбородок выдается вперед, Алвано скалится:
— Ты… кто такой?
— Твоя смерть.
Вскидываю руку, нажимаю на курок. Отдача катится по предплечью до локтя, командора отбрасывает на перегородку. Что-то обрушивается на меня сзади, перехватывает шею так, что в глазах темнеет моментально. От неожиданности валюсь на спину, пытаюсь разжать яростно стиснутые маленькие ладошки — будто у женщины или ребенка. Шлюха командора, до чего сильна… Локоть под ребра, слышу сдавленный стон, захват ослабевает. Как безумный, я бросаюсь на террасу. На снегу следы и алые капли, сам Алвано удрал. Вой рвется из груди, я перемахиваю через перила и приземляюсь в кучу какого-то хлама. А навстречу уже бегут, и пули горохом рассыпаются по стенам и стеклам. Срываю с пояса лимонку, швыряю в толпу и кидаюсь в проулок. Впереди виднеется темно-красная каменная стена главного храма.
=== Главы 49–50 ===
Я ожидал любого ужаса. Самое крупное капище нелюдей-убийц не может быть красивым и благостным местом. Но такого даже не предполагал. В полутемном помещении ковром лежат люди. Нет, нарьяги — мертвые и живые, неподвижные и извивающиеся. Под алой материей просвечивают ребра, ввалившиеся в черные ямы, глаза едва тлеют, на черепах со всех сторон жуткие гноящиеся раны от клейм. Я не могу их обойти, они лежат кучей, мертвецы страшно скалятся в потолок, живые шевелятся и хрипло дышат. Неужели придется идти по телам, по хрупающим грудным клеткам, красным тряпкам?
Пытаюсь обойти, шарахаясь от тянущихся ко мне рук. Я как в аду. На неровных, словно оплывший воск, стенах чадят светильники. И тихо, или меня так сильно оглушило. Где же подлец Алвано?
Выбираюсь к алтарному возвышению, словно причаливаю к берегу после моря трупов. Аромат курений перебивает мертвецкую вонь.
— Нар… Нар… — хриплое пение бредящего, бренчание бубенчиков на худом хрупком запястье.
Падаю на колени.
— Шику!
— Нар-одар!
Что они… сделали с ним?! Я… я их разорву!!!!
Он почти невесомый и такой хрупкий, что, кажется, рассыплется в моих руках.
— Шику, потерпи, — бережно приподнимая мальчика за плечи, шепчу я, — сейчас вытащу тебя.
— Не волнуйся, Дан, — спокойно отвечает нарьяг, узкие полоски губ чуть растягиваются, — я стал сильным, очень сильным.
— Да, сильным, я вижу, — шепчу обессиленному, умирающему ребенку, — конечно, ты сильный и справишься. А я помогу, ты позволишь?
Шику выдохся, веки опускаются, я вижу, как сердце трепещет под тонкой тканью, хрупкой клетью ребер. Надо срочно доставить его в Крикху, у Майры должны быть стимуляторы и кровь для переливания. Я оставил дозиметр у поста охраны, но здесь он, наверное, зашкалил бы, по крайней мере то, что творится с Шику, очень похоже на проявления лучевой болезни.
Тихие шаги заставляют вскочить. У алтаря возникает низенький нарьяг, скрюченный, с двумя горбами — спереди и сзади. Еще не старый, вижу по глазам, он ужасно морщинистый и усталый. Мне вдруг показалось, что ему хочется лечь с почти сотней своих соплеменников и тихо умереть.
— Уходи, — сипло говорит он, с трудом поднимая мешочки век.
— Где командор?
— Ушел. И ты уходи.
— Ты — Харру?
Нарьяг кивает. Его будто терзает нечто такое ужасное, что меня он воспринимает, как назойливую муху.
— Что с ними? — спрашиваю я.
— Война, — отвечает он, — вы принесли нам войну, в наш дом…
А вы принесли ее в мой. Войну, смерть, потерю… Не прощаю вас, не могу! Даже увидев такое — не могу!
Харру молчит, глядя на тела соплеменников.
— Уходи, мы ничего уже не можем! Мы сдаемся, у нас больше нет сил, ты же видишь…
Я вижу. О, да! Все самые сильные маги Нарголлы здесь, в этом капище, мертвые или умирающие. Через несколько часов имперцы беспрепятственно займут беззащитный, полузатопленный город. Через несколько часов Алвано подпишет сдачу и будет взят под стражу генералом Стивенсом. Я скриплю зубами от ненависти. Я бросился бы за ним, если бы… Если бы не Шику, которому вряд ли можно помочь.
— Люди развязали войну. Мы стремимся к миру, а нас убивают… — кажется, Харру говорит сам с собой, — Маррей ри наццерра Нар… Шу лока ри Нар…
«У нас украли звезду… Мы умрем без звезды…» — с напряжением перевел я про себя. Нарьяги дважды пытались избежать бойни, и дважды люди развязали войну. Люди с их машинами и технологиями, с численным преимуществом, против маленького обреченного народца. Сердце щемит. Давай смотреть правде в глаза, Дан, это ты дважды развязал войну. Это из-за тебя они умирают. И среди чужих нелюдей — маленький Шику — случайная жертва твоей глупости и людской подлости.
— Спасайтесь! К вечеру город займут имперские войска!
Харру удивленно смотрит на меня, будто забыл о моем присутствии.
— Некого спасать, в Нарголле больше никто не блещет звездным светом. Мы отдали звезду, и Нар-Шина отвернулся от нас… Шу лока ри Нар, шу лока ри Шина…
Он грохнулся на пол костяными коленями, в голосе столько скорби, что ненависть отступает, и на ее место приходит жгучий стыд: посмотри, что ты наделал, Дан Райт! И что делаешь сейчас? Стоишь тут, а Шику все хуже и хуже. К дьяволу командора, мальчишку надо вытащить.
Наклоняюсь к маленькому нарьягу, и тут раздается глухой хлопок. Водосбросные конструкции разрушены, а у меня есть полчаса.
— Шику! — поднимаю его на руки, страшно легонького и будто уже неживого. Поднимаю и падаю, корчась от жестокой судороги, которая охватила целиком, стянула все тело и вот-вот переломает кости.
— Ааааауууу….
Я качусь по полу, дурея от боли, впиваясь зубами в ворот куртки, чтобы не вывернуть челюсть. Что это? Откуда?
— Кхирра на шрига! Ан ёрга Урлисс!
— Ки мару лари, Камфуххир!
— Урн, кимрас! Урн, Харру!
— Камфуххир килейн, маррей ри наццерра Нар. Шу нарра!
