Клинки и карабины (СИ) - Манасыпов Дмитрий Юрьевич (серия книг .txt) 📗
– Угу…
Строгий Хайнрих Хорне неожиданно испарился. Остался Хайни. Что-то вдруг растерявшийся. Динь-динь-динь… Снова дождь барабанит по водосточной трубе. Старый Хорне всю жизнь хотел жить как в столицах Номедов. Черепица, канализация, даже отдельная терма… Чего не решился просто уехать? Хех, он же был Хорне Кишки-Вон, переедешь тут. Раз, и болтаешься в петле.
– Что ты хотела… – он покатал на языке странно звучащее имя. – Флоренс?
– Правильный вопрос, малыш. Но, для начала, следовало предложить гостье хотя бы вина. И не беспокойся, дурочки в балахонах с радостью поделились со мной вином. Ну или похожей по цвету и запаху дрянью. Ты же не против?
Хайни сел на стул. Тррр… сказал тот, треснув еще больше, пришлось встать и убрать его подальше. А красивая незванная Флоренс спокойно наливала дорогущее красное в серебряную, с цветной эмалью, кружку с крышечкой. Да, посуды в доме еще хватало. Надолго ли?
– Хм… на вкус даже ничего. Бери лиможанское молодое в следующий раз.
– Спасибо. Мар-хунд тебя задери, что тебе надо?
– Золото за работу и все остальное как приз, все, что найдешь.
– Не понял.
– Золото для тебя, дурачок. Пятьсот доккенгармских львов тебе и по пятьдесят остальным в команде. А взамен ты просто возьмешь торгаша, через неделю отходящего с севера. Заберешь груз, чтобы передать мне и все, что останется целым. Может, сможешь увести судно. Только продавать его стоит в Норгейр, не иначе.
– Почему я?
Красивая Флоренс красиво улыбнулась. И потянулась, не менее красиво.
– Кто станет грабить купца возле самого дома? Только тот, кому нужны деньги. Как тебе, малыш Хорне. Или ты решил разводить овечек? Бе-е-е, такие мягонькие милые бяшки, ни риска, ни чего другого.
Хайни прикусил губу. Ведьма права. Дает деньги и просит отработать.
– Где?
– Золотые мели.
Два дня на всех парусах оставшегося судна, "Дикого Кота". Хм…
– Почему купец пойдет там?
– Ну-у-у, малыш, подумай. Ты же не просто ешь в свою милую головку, ты же ей еще думаешь. Дед или отец точно сообразили бы быстрее…
Купец боится. Значит, шкипер неопытный и хозяин тоже. Опасаются норгов с их вытянутыми весельными "змеями" и опасаются лихих ребят Стреендама. Не понимают, что лучше было бы прийти сюда и нанять легкую флекку в попутчики. Им же хуже.
– А…
В дверь забарабанили. По-хозяйски, громко и не стесняясь. Так стучать может только…
– Откроешь? – Флоренс вопросительно изогнула смоляную бровь.
Хайни открыл, внутренне готовясь к неприятностям. Так и вышло.
Ньют зашла решительно и с вызовом. Втянула носом воздух, показушно морщясь. Да, гостья пахла смородиной и чем-то незнакомым, сейчас мешавшимся с духовитым виноградным вином. В Стреендаме предпочитали пиво, эль и бренди Хотя Ньют ничего такого не предпочитала совсем, и потому пахла только собой и утренней жидкой кашей с маслом.
Карие глаза Флоренс встретились с совершенно холодными серыми льдышками Ньют. Лучший друг и самая красивая, тут без вариантов, девчонка Стреендама лихо сдунула золотую прядь, упавшую на лицо. Поправила пояс с матросским ножом, заложила за него большие пальцы и, покачиваясь на стоптанных каблуках, зыркнула на Хайни. И, тут же, вернувшись к Флоренс и самым противным из своих голосов, заявила:
– Эт кто и чё она тут делает?!
Ох, Ньют, Ньют, как же тебе теперь все объяснить? Женщина, сколько б ей не стукнуло, хоть пятнадцать, хоть двадцать, хоть бабушкин срок, женщиной остается всегда.
Хайни вздохнул, косясь на свою лучшую подругу и на нанимательницу. И, устав быть просто Хайни, выпустил последнего Хорне Кишки-Вон:
– Чё она тут делает – расскажу. Спустись, пожалуйста, вниз, посмотри – не осталось ли чего поесть. Я сейчас, провожу нашу гостью и сразу к тебе.
Флоренс одобрительно улыбнулась.
– У меня сестренка есть, ей годиков пять ли, шесть… говорят, похожа на меня как две капли воды. Гедвигой назвали.
– И чё? – Поинтересовалась Ньют, лихо сплюнув через зубы и тут же растерев подошвой.
– Она также себя ведет, дорогуша, когда видит красного петушка на палочке, если с родителями забредает на ярмарку.
Ньют опасно прищурилась и вроде бы двинулась к двери. Охо-хох… Хорне успел. Успел оказаться рядом раньше, чем нож, изъеденный временем, но острый, хоть брейся, оказался на свободе.
– Я тебе, сучка, сейчас улыбку поперек рожи-то нарисую! – пыхтела Ньют, зажатая Хайни. – А, ну! Пусти, я сказала!
– Да отпусти ты ее, – Флоренс, судя по звуку, мягко и влажно улыбнулась, потягиваясь, – иногда котятам нужно нащелкать по носику.
– Чё ты сказала?!
Хайни вытолкал ее в коридор, не смотря в бешеные глазища. Ньют он любил и считал самой лучшей, давно зная, что женится именно на ней, когда станет настоящем капером. И характер, обжигающе-взрывной, как ханьский огонь, ценил. Особенно, когда в подворотнях города им приходилось сшибаться с Оле из Лукового переулка или с семьей Гафф из доков. Там-то бурлящая внутри Ньют ярость, отцовский старый нож и переданное перед смертью умение им орудовать, были к месту.
Но не сейчас и не здесь.
– Ньют… Ньют! – зашипел Хорне прямо в ее ухо, красное, как и она сама. – Пожалуйста! Дело, Ньют, наше первое дело!
Серые льдинки уставились в его глаза. Моргнули, разгоняя бешенство, кипящее в них, обычно таких спокойных. Ньют выдохнула, моргнула еще раз, вдруг став напакостившим ребенком. Фу-у-у, все, закончилось. Только бы извиняться не начала…
– Я поняла, Хайни, – шепнула Ньют, – все сделаю. Договаривайся.
И пошла вниз, на кухню.
Флоренс, попивая свое красное, ждала его.
– Успокоил свою фурию?
Хорне не ответил. Сел напротив, подтянув колченогий табурет, куда обычно складывал платье. Уставился в глаза, жестко и зло, не обращая внимания на все ее едва уловимые вздымания в вырезе.
– Еще раз, с самого начала. Через неделю на Золотых мелях, доккенгармский купец, пятьсот мне и по пятьдесят команде. Товар – тебе, корабль мне. Верно?
– Все так, шкипер. – Флоренс, явно уловив новые правила, кивнула без насмешки. – Команда не больше десяти человек, должны справиться. На купце будет чуть больше матросов, с самим купцом пара приказчиков и пара своих людишек, смотреть и таскать груз. А на твоем «Коте» еще остались орудия?
Хорне кивнул. Да, орудия остались, это точно…
– Что за товар?
Флоренс чуть помедлила.
– Почти ничего необычного, сам увидишь. Трюм набит плотно, а хозяин жаловаться не побежит.
Хорне не удивился. Ясный взгляд и чистое лицо красотки скрывали за собой темные мысли и грязные дела, в таких жаловаться не принято. Флоренс птица высокого полета, только полет ее, чаще всего, ночной, чтобы никто не увидел. Она не из Стреендама, Хорне бы ее знал и помнил. А уж разбираться в хитросплетениях дел, творящихся у «ночных господ» с материка, воров, убийц, контрабандистов и прочей братии, у него пока не выходило. Годами и опытом не вышел.
А раз эта опасная вертихвостка в курсе нечистоплотности купца, значит, впрямь, никто не обратится ни к мар-ярлу, ни в Морскую палату, ни в совет капитанов. Риск – дело благородное, но и опасное.
– Какой корабль у купца?
– Малый когт, на носу – девка с сиськами. «Синяя русалка», не пропустишь.
Хорне кивнул, соглашаясь. Прикинул, что к чему, и, не дав ей уйти, сказал прямо:
– Задаток – двести кругляшей, невозвратно. Где встречаемся?
Спорить Флоренс не стала. Кинула на стол два тяжелых кисета, до поры-до времени прячущихся в кафтанчике. Стрельнула глазами, как спрашивая – будет ли пересчитывать? Хорне не отказался, на слово ей верить было не с чего и пересчитал. Все двести тонких, но полновесных «львов» оказались на месте, блестя выпуклой чеканкой и грея душу.
– Зеленая бухта, через девять дней, к полночи.
Зеленая бухта? Хорошо. В сказки о маргейстах, живых утопленниках, обитавших в ней, Хорне не верил.
