Иванов-сан (СИ) - Борисов Олег Николаевич (читаем бесплатно книги полностью .TXT, .FB2) 📗
Если момент адаптации проскочил — нагрузку потом можно уменьшить. По самочувствию. И дядя в белом халате все расстраивался, почему у него тестовые группы загибаются. Но я бы не стал с ним делиться возникшим озарением. Генералов все равно не заставишь бегать, словно «дух» в учебке. Генералы даже под расстрелом стометровку не одолеют. У них лампасы тяжелые, седалище к креслу придавили и все. Намертво.
Значит, мне надо по предпоследнему листу оценить возможное содержимое организма. Лаборанты смотрели онко-маркеры. Которые при клеточном распаде начинают в пробирках вместо крови булькать. Не просто так, строго по подобранной методике. Зато ответ будет однозначный: или ты на финишной прямой, или решил стать вредным обезьяном и проживешь обещанные пять-десять лет. Может и больше… Вопрос другой — где эти самые химикаты найти?
Ответ у меня был. Это нас с Толиком миновала чаша сия. А его малолетний знакомый попал в армию и даже успел в заград-отрядах постоять. Как раз в активную фазу конфликта между Пакистаном и Индией. Поэтому мы парня навещали в филиале Бурденко, госпиталь номер два. Онкология в любых проявлениях. Я тогда понял одно — нет, ходячие пациенты не заразны. Они просто — мертвы. Хотя пока и передвигаются вдоль стеночки. И пообещал себе, что если подобное случится, к доктору не пойду. Бесполезно. Проще самому один день прожить хорошо и весело, а потом поставить точку. Слишком сильно меня увиденное приплющило.
Но сейчас важно другое. Я помню, как выглядит этот госпиталь изнутри. Как там медбратья туда-сюда передвигаются. Где лаборатория. И как анализы таскают в ситуации «у пациента обострение, надо срочно проверить, что именно его сейчас доедает». Поэтому завтрак, привести рожу в порядок и можно выдвигаться. Чтобы получить ответ для себя, любимого: пора уже некролог писать или еще чуть-чуть попрыгаем.
* * *
Второй филиал расположен за Теплым станом, чуть дальше завода Мосрентген. Вокруг парк. Высокий забор. Проходная с турникетом. Там же отдел пропусков. Вот только два с половиной бетонных метра — это ни о чем. Даже колючки сверху нет. Хотя — чего зря деньги тратить. Пациенты вряд ли полезут наружу. И гости обычно добропорядочные, без разных странных завирательных идей в голове. Это я — за густые кусты зашел, за ветку зацепился и на дерево одним махом «взлетел». Оттуда головой поводил, преграду перескочил и аккуратно двинулся дальше. К ближайшей мусорке. Там рядом круглые зеленые нашлепки валяются. Их выдают и посетители на одежду цепляют. Подобрал, какой не сильно мятый, к себе на рубашку пристроил. Можно сказать — легализовался.
Теперь вон туда. Длинное двухэтажное крыло правее многоэтажки — морг в подвале и наверху лаборатории. Двери распахнуты, народ туда-сюда в белых халатах по делам бегает. Кивнул девушке с белым чепчиком на голове, с важным видом протиснулся дальше. Вешалка, там куча мятой униформы на стирку. Кто смену заканчивает — сюда цепляет и по домам. Где тут мой размерчик? Есть. Гостевой кружок в карман, переоблачаюсь. Теперь мне по коридору левее. Там лифты и на любой этаж выше второго. Первый — приемное отделение и холл для посетителей. Второй этаж — административный. Выше уже палаты и кабинеты медиков.
— Щукина кто видел? Как это — домой ушел? Мне сказали, его смена сегодня!
Главное — рожу кирпичом. И не тушеваться при любом вопросе «ты кто такой?». Сидоров я. Медбрат. Мне сказали врача найти. Кто сказал? Зыков сказал. И предупредил, что без Щукина мне лучше обратно в отделение не возвращаться.
Я это еще в армии усвоил. Никогда ни в чем не признавайся. А еще — человек, занятый каким-нибудь делом, может послать любого проверяющего. Вот я — очень занят. Я ищу врача. Откуда знаю, что он врач? Так на третьем этаже стенд «наши специалисты». Там фамилии, имена и отчества. И еще фото, по которым любого опознать можно. Поэтому я поднялся чуть выше и теперь высматриваю тележку с пробирками. У лежачих пациентов кровь собирают на месте. Затем это все подвозят к лифтам и сестричка везет в лабораторию. Здесь не будет, еще выше пойду.
Найдя нужное, одну стекляшку вместе с направлением на анализы убираю в карман и двигаю назад. Парень, для тебя результаты будут готовы чуть раньше.
Лаборанты — страшные люди. Они никого не боятся. И готовы сожрать любого, если припрется и начнет клянчить «мне бы побыстрее». Любого, но не меня. Потому что я — медбрат. Или где-то рядом. Существо подневольное и ни за что не отвечаю. Мне сказали. Я пришел, грустно сел в уголочек и всем видом демонстрирую — под дверью скрестись стану, но никуда не подеваюсь. Мне приказали — я на позицию выдвинулся, окопался и теперь только похоронная команда меня сможет выдрать обратно. Или результаты. Хотя бы — обещание сделать как можно быстрее.
Поэтому на меня сначала ругались, затем ворчали, под конец вздохнули и пообещали «как только, так сразу». Я даже не поленился подойти к усталой женщине и очень вежливо переспросил:
— Правда-правда? Огромное вам спасибо. Вот, от меня шоколадка. На добрую память.
— Да ладно вам…
— Нет, в самом деле. У меня еще одна есть. Когда парней в парк возишь в кресле-каталке, постоянно пытаются отдариться.
Шоколадки я купил в магазине. Но то, что больные за разные знаки внимания медперсоналу сласти стараются сунуть — помню. Видел. И целый кулек с Толиком мы тогда «какао-валюты» притащили в подарок.
Пока лаборант отвернулась и убирала «плитку» в ящик стола, я успел из раскрытого стеклянного шкафчика добыть необходимое. Мне много не надо. Семь названий, по паре каждого. Все в безразмерный карман халата. После чего попрощался, пожелал хорошего дня и удрал в коридор. Отлично. Даже ночью не придется в гости возвращаться. Я-то думал территорию разведать, а уже все нужное хапнул. Там этих реактивов груды на полках. Хотя разложены, как надо, но часто на тесты используют по две-три стеклянные тонкие палочки из пакетиков. И такие расходники никто в журналы не записывает. Только коробки целиком. А мне коробку нафиг не надо.
* * *
В шесть вечера я закончил священнодействовать. Два раза все по описанному шаблону проверил, пальцы с непривычки исколол. Зато — вот у меня титры. Рядком на столе. И результаты совпадают.
Когда подходил через пять минут, внимательно высоту цветных колец в трубочках проверил. Затем еще раз черед десять минут вернулся. Для чистоты эксперимента.
Имею — стабильную реакцию. Как там на мятых страницах было фиолетовыми буквами нашлепано: «ровная картина». Процесс закончил стадию взрывного развития и перешел в стабильную фазу. Мне теперь только поддерживать, после чего топка внутри должна чуть прикрутить краник и я стану обычным человеком. Ну, почти. Еще забавно, что без понимания механики процесса, отловить меня на анализах будет сложно. Да, лимфоцитоз небольшой. Да, слабые признаки какого-то мелкого воспалительного процесса. Без фанатизма. Чтобы обнаружить изменения, надо под нож и препарировать в деталях, с бесконечными соскобами и гистологией из определенных участков тушки. Если до этого дойдет — мне уже будет совершенно без разницы, что там найдут. Я буду чуть-чуть дохлый. На сто процентов.
Убрав результаты изысканий, упаковал их в несколько пакетов, скотчем сверху прихватил и положил в уголок. Завтра в мусорный контейнер рядом с метро сброшу. Там точно никто в содержимом не копается.
Фух. Если у меня еще лет пять радостного превозмогания есть, я могу перестать волноваться и сосредоточиться на чем-то позитивном. Например — на ужине. Ну а завтра уже будем добивать тесты, сертификаты, продолжать зубрить японский и всячески расти над собой. Может, в самом деле до места зама доберусь. С моими-то талантами.
Глава 19
