Фабрика героев - Дакар Даниэль (читать книги регистрация .txt) 📗
Корсаков задумался, потом, ухватив за кончик хвоста мелькнувшую в голове мысль, резко поднял голову.
— Значит, суть вопроса состоит в том, чтобы не допустить встречи капитана Гамильтон с бельтайнскими медиками до того момента, как выйдут все сроки обнаружения коктейля?
— Вы совершенно правы, сэр, но как этого добиться — я не знаю, — хмуро кивнул Джон Рафферти.
За столом снова поднялся гвалт, варианты предлагались и один за другим отвергались на том основании, что либо причина не серьезная, либо почуют обман. Наконец Элис Донахыо, которая молчала уже несколько минут, вдруг оскалилась, стукнула по столу маленьким кулачком и выдохнула: «Есть!». Тут же установилась полная тишина, все смотрели только на пилота.
— Сэр, — повернулась она к Корсакову, — вы женаты?
— Вы предлагаете мне жениться на мисс Гамильтон?! — так Никита не удивлялся уже очень давно, но маленькая женщина только пренебрежительно махнула рукой:
— Жениться? Еще не хватало! Этого-то как раз и не требуется, но все-таки: вы женаты?
— Нет.
— Отлично! — бельтайнка как будто засветилась изнутри, сразу став похожей на шаловливого эльфа. Даже маленькие ушки как будто заострились. — Тогда так. Вы объявляете Мэри гостьей адмиральской каюты. Это такой эвфемизм, обозначающий любовницу, если вы не и курсе.
— Я в курсе, — сдерживая ошарашенную улыбку, пробормотал Корсаков. — И что нам это даст?
— Очень просто, сэр. Все мы солдаты, и любого пилота могут по приказу принципала Совета вытащить откуда угодно: хоть из госпиталя, хоть с родильного кресла, хоть со смертного одра. Но из постели командующего союзной армией — вряд ли. Руки коротки.
— Элис, ты свихнулась? — громыхнул, вскакивая, бортинженер. — Ты хочешь выставить командира шлюхой? — Но малышка ничуть не испугалась праведного гнева нависающего над ней здоровяка.
— А ты что же, предпочитаешь выставить ее перед расстрельной командой? — холодно поинтересовалась она, и Рори разжал кулаки и молча опустился на место. — Так вы согласны, сэр? — повернулась она к Корсакову, с любопытством наблюдавшему за разыгравшейся сценкой.
— Согласен. Идемте, господа, нас ждут в лазарете. — Никита решительно направился к выходу, не оглянувшись, чтобы увидеть, кто именно вздохнул за его спиной: «Да вы-то согласны, а вот что скажет капитан…»
По прибытии в лазарет все пятеро облачились в стерильные робы. Лично Корсаков большого смысла в этом не видел, — уж если бельтайнскому капитану не повредило пребывание на шестой палубе, вряд ли ее возьмет какая-то зараза — но слишком хорошо знал, чем заканчиваются споры с Тищенко. Еще минута — и их впустили в отсек, в центре которого стояла закрытая реанимационная капсула, над которой колдовали два медтехника. От многочисленных приборов, металлических емкостей и прозрачных флаконов к капсуле тянулись провода и трубки, исчезая в прорезях боковых стенок. Третий медтехник стоял, покачиваясь с носков на пятки и обратно, и не отрываясь смотрел на огромный дисплей. На вновь прибывших он не обратил никакого внимания. Тищенко, вошедший первым, знаком предложил Корсакову и бельтайнцам подождать в сторонке, у стены, мельком глянул на дисплей, удовлетворенно кивнул и подошел к капсуле. Быстро переключив несколько тумблеров, он еще раз сверился с дисплеем, и скомандовал:
— Открывайте.
Мягкая крышка капсулы поползла к изголовью, сматываясь в рулон, который тут же опустился, и взглядам вытянувшего шеи экипажа предстала их капитан. На труп она уже не походила. Лицо и руки — больше ничего не было видно из-за прикрывающей тело тонкой ткани были бледными, но без той нездоровой синевы, которая так не понравилась Корсакову несколько часов назад.
— Искусственную вентиляцию легких мы отключили за ненадобностью, — пояснил Тищенко, — пациентка дышит самостоятельно. Сердце работает прекрасно, кровь чистая и ее уже довольно много. Что же касается мозга… посмотрим, — с этими словами он еще что-то переключил на стоящем слева от капсулы пульте и поманил рукой экипаж «Дестини». Корсаков благоразумно остался у стены, врач тоже вышел из зоны видимости лежащей женщины.
Команда сгрудилась возле капсулы. Темные ресницы дрогнули раз, другой, и наконец открылись глаза. Мэри моргнула, взгляд сфокусировался на втором пилоте, стал осмысленным.
— С возвращением, капитан! — с улыбкой произнесла на кельтике Элис, наклоняясь так, чтобы командиру не пришлось вертеть головой. Корсаков мысленно поморщился — привыкший владеть ситуацией, он опять почти ничего не понял из сказанного, но тут в коммуникаторе зазвучал бесстрастный голос Савельева:
— Привет, Элис… я что, в лазарете?… а где?… и как я сюда попала?… что вы последнее помните, капитан?… мы прилетели в отпуск… я пошла на кладбище… меня вызвал Фортескью… потому что на систему Тариссы напал… «Сент-Патрик»! Элис, что с транспортом, где дети?!
Капитан вскинулась, пытаясь приподняться, со всех сторон запищали тревожные сигналы и смазанной от скорости тенью к капсуле метнулся Тищенко.
— Извольте лежать спокойно, мисс Гамильтон, — резко бросил он на унике, надавливая на ее плечи тяжелыми ладонями. — Все в порядке, дети в безопасности.
Корсаков только тут сообразил, что врач вывел на свой коммуникатор программу синхронного перевода, наверняка имеющуюся в корабельном компьютере, и еще раз поморщился: сам он до такого не додумался, хотя, по идее, должен был. Впрочем, острой необходимости в этом уже не было, потому что Мэри, услышав врача, тут же перешла на уник:
— Так где мы находимся?
— Попробуйте вспомнить сами, мисс, это очень важно, — Тищенко говорил мягко, но настойчиво, и капитан сдвинула брови и полузакрыла глаза.
— Так. Мы вылетели с «Гринленда». За нами погнались, верно?
Элис кивнула.
— Бой… Почти не помню. Кажется, они сбросили абордажников? — еще один кивок второго пилота. — Абордажников я снесла выхлопом… кажется… да, верно. Потом… потом в нас попали. А какого черта мы подставились? Ах да, русские… русские напугали этих кретинов, и я тоже кретинка — расслабилась и решила, что на этом и все. Так мы у русских?
— Совершенно верно, мисс. Я — доктор Тищенко.
— Очень приятно, доктор. — Мэри слабо улыбнулась. — Но как я все-таки оказалась в лазарете? По идее, всем должно было достаться одинаково, но остальные на ногах, а я, судя по всему, не совсем в порядке… — Попытка пошутить была жалкой, но Корсаков оценил мужество бельтайнки. И тут, должно быть, мисс Донахью надоело ходить вокруг да около:
— Капитан, а вы помните, какой у вас день цикла? — ядовито поинтересовалась Элис.
— Цикла? Какого цикла? Ох… — Следующую тираду, длинную и эмоциональную, программа переводчик, видимо, не смогла обработать, а Савельев только хмыкнул. Впрочем, все было понятно и без перевода.
— Вот именно, — вздохнула второй пилот. На лице Мэри появилось выражение усталой обреченности:
— Элис, дорогая, а у тебя что — не хватило сообразительности сказать, чтобы меня не вытаскивали? Не то чтобы я уж очень дорожила своей жизнью, но быть казненной за нарушение устава… Честно тебе скажу, эта идея мне как-то не слишком по вкусу. После стольких лет беспорочной службы…
— Капитан, эта идея всем нам по вкусу не больше, чем вам. Кроме того, что важнее, русскому командующему она не нравится тоже. Поэтому мы кое-что придумали. У вас хватит сил нас выслушать?
— Думаю, да. Вопрос только в том, хватит ли у меня сил согласиться с вашей выдумкой?
Еще одна кривая улыбка.
— Господин Корсаков… — начала Элис. В эту минуту Никита счел необходимым подойти.
— Господин Корсаков — это я. Вы меня узнаете?
Мэри попыталась было лечь по стойке «смирно», но быстро оставила эту затею — мешали опутывающие руки трубки.
— Узнаю, господин контр-адмирал… ах да… без чинов… извините…
— Так вот, — продолжила Элис, терпеливо дождавшаяся окончания обмена любезностями, — господин Корсаков формально объявит вас гостьей адмиральской каюты и…
— Ты рехнулась, Донахью, — резко бросила Мэри, — и мало того, ты втянула в этот бред господина Корсакова.
