Год 1914-й. Время прозрения - Михайловский Александр Борисович (читать книги без сокращений txt, fb2) 📗

- А как, товарищ Серегин, вы отличаете одну оппозицию от другой? - спросил Коба.

- Злокачественная оппозиция не видит в нашем народе и государстве ничего хорошего, - ответил я, - и предается смердяковским мечтаниям о его уничтожении и покорении иностранными владыками. Ярчайший пример -господин Витте, радеющий исключительно за углубление капиталистических отношений в России безотносительно того, нужны ли самой России эти отношения. Доброкачественная оппозиция при этом желает усиления и улучшения государства, в силу чего критикует наши неустройства. Наши чиновники зачастую даже распознать не могут, что сидят в болоте по уши, пока кто-то не начнет дергать их за волосы. И этой болезнью, бывает, страдают не только чиновники.

Император Николай, в чей огород улетел этот камешек, смущенно кашлянул и сказал:

- Кажется, Сергей Сергеевич, благодаря моей неуемной дочери мы отклонились от темы. Скажите, вы собираетесь что-нибудь предпринять против Османской империи в случае ее нападения на наши пределы или предложите справляться нам с ней самостоятельно?

- Это нападение, - сказал я, - должно начаться с нападения германского линейного крейсера «Гёбен», он же турецкий «Явуз Султан Селим», на укрепления Севастополя и с обстрелов других населенных пунктов черноморского побережья, и только потом активизируется кавказский театр боевых действий. Ахиллесова пята Турции -в очень плохих внутренних сухопутных коммуникациях, большая часть что военных, что коммерческих перевозок осуществляются морем вдоль берегов анатолийского полуострова. Единственная серьезная военно-морская сила, способная прикрыть эти коммуникации от нападения - все тот же «Гёбен», то есть «Явуз Султан Селим». Но эту галошу я возьму на себя. Вам, Николай Александрович, чего больше хочется: утопить это чудовище к чертовой матери или заполучить его в трофеи под Андреевским флагом на рейде Севастополя?

У императора Николая загорелись глаза, а его брат понимающе улыбнулся.

- В трофеи было бы предпочтительней, - сказал Николай Александрович. - В таком случае вся военно-морская обстановка на Черном море сразу изменится с точностью до наоборот. Тогда мы будем там господствовать, а турки носа не смогут показать из-за Босфорских укреплений.

- В случае, если Болгария станет союзником России, - сказал я, - с ее помощью можно будет провести Константинопольскую наступательную операцию и навсегда решить вопрос Проливов, превратив Черное море во внутренний водоем Российской империи. Вот это - единственный крупный территориальный интерес, который стоит ставить всерьез в качестве результата этой войны. А все прочее, включая Восточную Пруссию и Галицию -желательно, но не принципиально. Кенигсберг и окрестности после войны можно было бы вернуть кайзеру Вильгельму за хороший выкуп машинами и оборудованием для новых российских заводов, потому что иначе земли с чисто германским населением могут стать для вас обузой и источником неустройств пострашнее Прибалтийских губерний и Великого княжества Финляндского.

- Мы подумаем об этом, - пожал плечами Николай, - но пока гремят пушки, говорить на эту тему мне кажется несколько преждевременным. И вообще, сие зависит от поведения кайзера Вильгельма. Если он повернет на восток основные силы своей армии, и война между нашими империями вспыхнет с новой яростью, то шиш ему, а не Восточная Пруссия. И сам не отдам, и дочери накажу, чтобы ни пяди земли не вернула обратно. А если кайзер будет упрямиться, то с вашей, то есть Божьей, помощью установим новую границу по Одеру и Нейсе.

- Да, Папа, - сказала Ольга, - в этом я тебя всемерно поддерживаю, хоть и понимаю аргументы Сергея Сергеевича. А что касается Прибалтийских губерний и финляндских земель, то тамошний сепаратизм должен быть беспощадно подавлен, а население по уровню владения русским языком и лояльности приведено в то же состояние, что и в центральных российских губерниях. Dixi! Я так сказала!

Часть 56

Семьсот двадцать первый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Вчера в полдень на черноморско-балканском направлении лед тронулся. Главарь младотурецкой хунты и военный министр в правительстве султана Мурада Пятого Энвер-паша отдал главнокомандующему турецким флотом германскому адмиралу Сушону приказ без объявления войны открыть боевые действия против русского Черноморского флота, нанести ему поражение и захватить господство на море. Основным аргументом, побудившим турок к активным действиям, был первый транш германского займа в полмиллиона лир золотом, поступивший авансом до начала боевых действий; остальные пять миллионов пятьсот тысяч обещали доставить в Стамбул после объявления войны. И сумма кредита оказалась даже несколько больше, чем в Основном Потоке, и думали в Берлине гораздо быстрее.

Главной примой-балериной турецкого флота на данный момент являлся «купленный» у Германии линейный крейсер «Султан Явуз Селим», по германской матери «Гёбен», на подтанцовке: легкий крейсер «Мидиллли» («Бреслау»), бронепалубные крейсера «Меджидие» и «Хамидие», два относительно современных (нетурбинных) эсминца, именовавшиеся в турецком флоте минными крейсерами, «Пейк-и-Шевкет», «Берк-и-Сатвет», а также пригоршня устаревших кораблей поменьше. Пока в строй не вступили русские черноморские дредноуты, «Гёбен» на Черном море выглядел как акула в болоте с лягушками. Да и потом, по весу залпа любая из «Императриц» превосходила его почти двое, зато уступала в скорости на целых семь узлов, а это означало, что навязать бой на выгодных для себя условиях можно было только после подрыва на минах германского линейного крейсера или удачной атаки миноносца.

Такая же возня велась в Болгарии, только там события отставали по фазе на пару недель. Германский кредит в пять миллионов марок золотом царю Фердинанду уже был обещан, стороны торговались только по вопросу обеспечительных мер, ибо все самое ценное в своем государстве нынешний болгарский царь уже заложил под предыдущие займы. Любой ценой германское правительство старалось спасти своего австро-венгерского союзника от краха, но так, чтобы по минимуму снимать войска с Западного фронта, где в настоящий момент северо-западнее Парижа в полуокружении бились первая и вторая ударные армии, грохотали орудийные залпы, трещала ружейная перестрелка и татакали пулеметы. Против моего ожидания, кайзер Вильгельм не торопился командовать отход, а бросал и бросал в пекло сражения свежие резервы, вместо того, чтобы отправить их на Восточный фронт. Французы визжали резаными поросятами, требуя от Николая Второго немедленного наступления прямо на Берлин, а тот невозмутимо отвечал, что оно начнется сразу, как только закончится перегруппировка войск и подтягивание резервов, ибо иначе никак.

Сначала я не понимал смысла подобного авангардизма со стороны германского командования, потом догадался, в чем дело. Было очевидно, что в Ставке у Николая Николаевича течет как из старого дырявого ведра, и противнику (то есть ведомству Вальтера Николаи) известно, что у российского главковерха просто отсутствуют планы дальнейшего вторжения вглубь германских территорий, а войска вдоль линии соприкосновения с германской армией выстроены не в наступательные, а в оборонительные порядки. Армейские корпуса закапываются в землю, опутывают свои позиции колючей проволокой и насыщают боевые порядки пулеметами, а к Торну и Кенигсбергу дополнительно подтягивается тяжелая осадная артиллерия.

Тем временем в Черноморских Проливах, получив приказ своего главаря, снимались с якорей почти все бое-готовые корабли турецкого флота, и только тихоходные устаревшие броненосцы типа «Бранденбург» «Торгут Рейс» и «Хайретдин Барбаросса» оставались охранять вход в Босфор. При этом большой тайны готовящаяся операция не представляла, так как все события в акватории Босфора проходили прямо на глазах сотрудников русского, французского и британского посольств, ибо формально Турция являлась пока еще нейтральной державой. Но МИД Российской империи придерживался выжидательной тактики, отдавая инициативу развязывания войны Оттоманской Порте, и не передавал информацию посла Бирса в Главморштаб, несмотря на то, что судоходство через Проливы (якобы с целью обеспечения нейтралитета) прекратилось пять дней назад. В недрах военного министерства пропала втуне и радиограмма военного агента (атташе) в Турции генерала Леонтьева. Пусть, мол, турки нападут, а уж мы потом... Но нам ни министр иностранных дел Сазонов, ни военный министр Сухомлинов не указ, а это значит, что против турецкой авантюры необходимо принять некоторые превентивные меры.