Сбить на взлете (СИ) - Бриз Илья (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Неужели Красная армия наконец-то научились наступать летом? Еле догнал свой полк. Встретили, конечно, с распростертыми объятиями. Вот новый командир, надо признать, удивил - подполковник Гольдштейн собственной персоной. Именно Борис Львович мне по прибытию дулю под нос и сунул - изволь сначала летные навыки восстановить, только потом, как все работать будешь. Ведь столько времени в небо не поднимался. Соответственно сначала капитану Годоляке зачет по району боевых действий сдай, потом новому начальнику ВСС капитану Подольскому "коробочку" на спарке Як-7УТИ продемонстрируй, затем пилотаж уже на своей ласточке заново оттренируй, а мы посмотрим, на что ты нынче годен. Ну а пока дуй в столовую, там тебя уже заждались.
Черт побери! Всего-то три месяца прошло, а почти половина пилотов сменилось. Кто-то на повышение в другие части пошел - считанные единицы, кто-то по ранению выбыл - тоже очень мало летчиков. В основном же - "не вернулся с боевого вылета", как записано в штабных документах. "Старики" обрадовались - все-таки не раз друг другу спину в бою прикрывали. Такое не забывается. Девчонки младшие авиаспециалисты на зависть новым летчикам всего зацеловали. Отказ от беленькой старожилы встретили с пониманием - принял чисто символически тридцать грамм, остальное неисправимому Лохматенкову напополам со старшиной Пахомовым отдал. Наслушался историй о воздушных боях над Курской дугой. Как Мишка Пахомов, наблюдавший отдельные случаи с земли, выразился - жуткое мочилово было. Вроде и самолетов у нас теперь больше, чем у фашистов, а все равно теряем летчиков и боевые машины.
Подольский меня на следующий день вместо кабины спарки в учебный класс загнал. Целую лекцию прочитал на тему острой необходимости для Сталинского сокола теоретических знаний. Мол, пилот обязан не только поверхностно знать, что происходит с самолетом в ответ на воздействие того или иного органа управления, но и предвидеть возможное развитие весьма быстротечно изменяющейся в воздухе ситуации.
- Мы ведь так и говорим - чувствовать машину? - спросил для подтверждения своих измышлений. Простейший пример привел: на вторых режимах полета (малые скорости взлета и посадки, а также частенько при выполнении различных фигур пилотажа) при взятии ручки на себя самолет задирает нос и... летит вниз. От себя - набирает высоту, несмотря на уменьшение угла атаки.
- Сан Саныч, - еще вчера достаточно близко познакомились, - ты мне что, весь курс дисциплины "Теория полета" читать собрался? Или особенности конструкции летательных аппаратов тяжелее воздуха? Поверь, основы нашего дела я знаю на достаточном уровне. Ведь не просто так когда-то лучшим мотористом в полку считался. А мой пилотаж до ранения сам комдив хвалил. Давай "ближе к телу", допуск к полетам от нашего эскулапа я уже получил.
В общем, уломал начальника ВСС - двинули на аэродром. Не сказать что первая "коробочка" прошла без огрехов - все-таки три месяца "неба не нюхал" - но руки-ноги, оказывается, все необходимое сами помнят. А когда поднялся на моей легенькой "чертовой дюжине", все-таки понял правоту комполка - рано мне еще в бой идти. Тренироваться и тренироваться надо. И силы, увы, не те, что весной были - просто так тяжелая контузия еще полностью не прошла. Все надежды на поговорку "Время лечит".
Более-менее пришел в форму только через неделю. Стал, наконец-то, вовремя замечать не только свои ошибки, но и молодых летчиков, оттачивающих свое умение одновременно со мной. Подольский, не особо отрицательно отреагировав на мою первую победу в спарринге с ним, попытался было спихнуть на меня свои обязанности по вводу в строй всех новых пилотов, но получил от ворот поворот. Фиг ему, у меня своя эскадрилья есть. Вот с ребятами третьей работать буду со всем возможным старанием. А ежели начальник ВСС немедленно не сделает запись в моей летной книжке о готовности к боевой работе, то я до комдива хоть сейчас дозвонюсь. Сообщу о возвращении в полк после лечения. И мимоходом доложу о несоответствии с моей точки зрения капитана Подольского занимаемой должности.
Грубый шантаж помог - допуск был все-таки получен. В первом же боевом вылете столкнулся с немецкой относительной новинкой на нашем фронте - Фокке-Вульфом FW-190. Не впечатлил - тяжелый с отвратительной маневренностью. Скороподъемностью до наших Як-9 прилично не дотягивает. Фашисты в основном применяют его вместо устаревшего "лаптежника" как фронтовой бомбер, способный хоть как-то огрызаться после сброса фугасного груза. То есть первоочередная задача при прикрытии своих войск состоит в своевременном обнаружении противника до начала бомбежки. Наш пятый механизированный корпус, введенный вчера в широкий прорыв обороны противника, рвется к Ельне. А мы обязаны не допустить ни единого удара с воздуха по наступающим стрелковым, механизированным и танковым частям Красной армии.
Немцы, не будь дураками, сначала мессеры присылают, чтобы расчистить небо. С удивлением убедился еще раз, что моя легенькая машина позволяет драться с врагами без особого страха - боялся, если честно, что не смогу воевать на прежнем уровне. С Вовкиной подачи - заматерел наш комэск за эти месяцы - двинул вперед и поймал в прицел с жалких сорока метров "худого", уворачивающегося от атаки пары Костикова. Вот понимаю, что убиваю человека, нажимая на гашетки, но определенное удовольствие от зрелища кувырнувшегося через крыло разваливающегося мессершмитта все же получил. Когда подвалили фоккеры, драка с немецкими истребителями еще продолжалась. Мы со Стародубцевым ринулись бомберам наперерез, пока оставшаяся восьмерка наших пыталась связать боем "худых". Я, пользуясь чуть лучшими летными характеристиками своей ласточки, вырвался вперед. Радость при виде FW-190, высыпающих бомбы на свои войска, тоже присутствует. А вот наблюдение за до жути густым снопом трассеров в мою сторону вызвало наоборот резко негативные эмоции. Четыре двадцатимиллиметровых пушки и два пулемета на каждом фоккере - это серьезно. Как ускользнул боевым разворотом, сам не понял. Впрочем, пришлось немедленно вернуться назад - комэск, в отличие от меня не испугавшись, уже крутился в смертельной карусели с немецкими истребителями-бомбардировщиками. Даже без фугасного груза фоки были все-таки слишком тяжелыми для маневренного боя. А вот скорость на пологом пикировании у них приличная - хрен догонишь. Поэтому преследовать вышедшего из боя противника не стали. Да и горючки в баках только-только до своего аэродрома дотянуть осталось.
Сразу после посадки жрать почему-то совсем не хотелось - из-за усталости? Вымотался прилично, но через час нас опять подняли всем составом прикрывать наши наступающие войска. А потом все просто слилось в сознании - взлеты, драка с противниками, не очень-то уверенная посадка, и через короткий промежуток времени на заправку и обслуживание техники опять в небо...
После возвращения из четвертого боя Гольдштейн меня от полетов отстранил:
- Манной кашки покушай, шоколадку пососи, но чтобы на аэродроме я тебя сегодня больше не видел.
До шоколада дело не дошло - кое-как вогнал в себя содержимое тарелки с наваристым борщом, на второе даже не посмотрел и вырубился в кабине полуторки, отвозившей пилотов в соседний поселок, где расквартировали летно-подъемный состав нашего полка. Как меня, растолкав, до койки довели, в упор не помню...
- Вывод, в общем-то, элементарный, - пожал плечами майор медицинской службы Савушкин, - после излишней для нашего восемнадцатилетнего товарища, - ехидно так скорчил рожу, подразумевая два года приписки, - нагрузки, он просто перестает нормально соображать. Что, как верно отметил командир эскадрильи, - благожелательный кивок в сторону Стародубцева, - чуть было не привело к тяжелому летному происшествию при вчерашней посадке. Посему я вынужден ограничить максимальное число полетов при ежедневной работе старшего лейтенанта Воскобойникова двумя взлетами. С целью, так сказать, совпадения количества безаварийных посадок с общим числом полетов.
