Аномальные каникулы - Гравицкий Алексей Андреевич (прочитать книгу .txt) 📗
Ворожцов тоже дрогнул. Из-за двери шкафа кто-то смотрел на них проницательным взглядом. Момент паники сменился запоздалым пониманием. Тимур, вероятно, видел и чувствовал примерно то же, потому что луч снова скользнул по стене к шкафу и остановился на выглядывающем из-за дверцы лице.
Портрет висел на стене на уровне человеческого роста и формата был такого, что лицо выходило, считай, в натуральную величину. Мужчина на нем был солиден и серьезен. В старомодном костюме. Смотрел проницательно.
В рамке под стеклом фотография сохранилась превосходно. И висела она под странным углом, нижним краем рамы упираясь в стену, а верхним отходя от нее сантиметров на десять. Потому и пылью не покрылась.
— Ну, мужик, ты меня напугал, — пробормотал Тимур и отступил в сторону.
Ворожцов шагнул следом, не отрывая взгляда от экрана наладонника.
Шаг. Еще шаг.
Наступая на что-то, Ворожцов топал за Тимуром.
— Ма-ма! — донеслось снизу.
Резко и звонко.
Сердце прыгнуло к горлу, застучало, норовя вырваться наружу. Ворожцов дернулся, словно хватанул оголенный провод.
Крутанулся свет налобника. Метнулся в лицо, ослепил, упал к ногам. Там валялась старая пластмассовая кукла с неестественно вывернутыми руками.
— Ворожцов, хорош пугать, — тихо, но очень отчетливо проговорил Тимур.
— Дом с привидениями, — проворчал Ворожцов, будто оправдываясь, и с силой поддал ногой.
— Ма…
Кукла взметнулась над усыпавшим пол мусором и отлетела в сторону.
— Ма, — вякнула, будто обиженно, из дальнего угла.
Тимур скривился. Спросил недовольно:
— Чего там твоя шарманка?
Ворожцов посмотрел на экран и почувствовал, как сердце начинает заходиться с новой силой. По карте на экране ползла метка. Медленно, но неумолимо двигаясь в их направлении.
— Мы здесь не одни, — упавшим голосом прошептал он.
— В смысле?
Тимур нагнулся к ПДА.
— Это что?
— Это кто, — поправил Ворожцов. — Оно живое. Идет со стороны нашей ночевки.
Тимур изменился в лице, застыл. В глазах пронеслась буря эмоций.
Оцепенение длилось недолго и кончилось так же внезапно, как и началось. Забыв об аномалиях, темноте, опасности, Тимур не разбирая дороги рванул к выходу.
— Куда? — опешил Ворожцов.
— Там Леся! — не своим голосом выкрикнул тот на ходу.
Внутри похолодело. Ворожцов кинулся следом. Тимур споткнулся, но удержался на ногах. Распахнул дверь, вылетел в сени.
Ворожцов едва успел поймать захлопывающуюся створку. Пронесся мимо кухни, запоздало вспомнил про аномалию, но тут же забыл о ней.
Там снаружи кто-то шел. А еще там была больная, ослабленная Леся. Если еще была…
Он пихнул дверь и выскочил на улицу. Сощурился. Перед глазами снова заплясали пятна. На этот раз темные. Ворожцов дернулся вперед, вспомнил, что улица с другой стороны, заметался, как напуганный слепой котенок. Проскакал к сараю. В сарае валялась какая-то арматура. Не оружие, но хоть что-то.
За плечо схватили, дернули в сторону, отволокли к стене. Ворожцов не сразу понял, что это Тимур.
— Куда прешь? — прошипел тот в самое ухо.
В руку ткнулось что-то гладкое.
— Держи.
Ворожцов рефлекторно стиснул пальцы. Потом только посмотрел: в ладони у него был зажат кусок асбестовой трубы. Тимур сжимал арматурину.
— На прибор смотри!
Взглядами в экран они впились вместе, чуть не столкнувшись лбами. Метка продолжала двигаться по центральной улице и была уже рядом.
Переглянулись.
Тимур хотел что-то сказать. Ворожцов видел это по лицу. Он и сам хотел сказать что-то, но только не знал что.
Промолчали оба. Глядя на экран, Ворожцов заскользил вдоль стены к дороге.
Метка тоже не стояла на месте. Плыла медленно, но верно. Хорошо, что они видят незнакомца.
А что, если у него тоже ПДА, и он их тоже видит? — кольнуло в мозгу.
Ворожцов выдохнул, сунул наладонник в карман и, перехватив двумя руками трубу, метнулся к дороге.
Сквозь заросли и решетчатый забор соседнего участка увидел фигуру.
Человеческую.
Вооруженную.
Обрезом…
Внутри что-то звонко щелкнуло и оборвалось, как перетянутая струна. Все еще продолжая двигаться по инерции, Ворожцов распрямился и опустил руку с трубой.
— Леся…
Он обернулся на голос. Тимур стоял рядом, и на лице его было все то, что чувствовал сейчас сам Ворожцов. Растерянность, злость, неимоверное облегчение.
Тимур бросил арматурину и устало провел перепачканной в ржавчине рукой по лицу. На лбу, переносице, щеках остались грязные разводы, но он, кажется, не обратил на это внимания.
Ворожцов отбросил трубу, вскинул руку и помахал Лесе.
— Мы здесь, — позвал он.
Тимур опустился на траву. Леся подошла ближе, закашлялась. Двигалась она медленно, было видно, что девчонка очень слаба.
На Тимура поглядела с беспокойством.
— Что с лицом? — спросила хрипло.
— Ты нас напугала, — невпопад ответил Тимур. — Зачем встала?
— Вас долго не было. Я волновалась. Одной страшно. — Она повернулась к Ворожцову, словно ища понимания хотя бы у него. — Одной очень-очень страшно. Я лучше с вами…
Леся кашляла постоянно. Чихала, шмыгала носом. От нее шел жар, как от печки. Таскать девчонку с собой было нельзя. Оставить одну оказалось категорически невозможно.
И Ворожцов искал плюсы в том, что они ходят вместе.
А плюсы были. Леся не одна. И потом, в ее присутствии отступил страх. Пусть на обследование одного дома уходило теперь куда больше времени, но и он, и Тимур странным образом осмелели. Перестали шарахаться от каждого куста, от каждой тени. Даже приободрились немного.
В доме, из которого они бежали защищать Лесю, прибора не обнаружилось. Не было его и в следующих трех. По договоренности они решили дойти по одной стороне улицы до конца деревни, а там перейти через дорогу и вернуться по противоположной стороне.
Следующий дом оказался наглухо заколочен. Как в кино, крест-накрест. Доски посерели. Шляпки гвоздей, которыми они были пришиты, давно выплакали всю ржавчину и теперь светились шероховатыми рыжими глазками. Сюда тоже никто не входил много лет.
Они вернулись на улицу и прошли дальше.
Последний дом по этой стороне деревни был не достроен. Можно было предположить, что его просто разрушило время, и оно в самом деле постаралось. Но старания эти были не на пустом месте.
Дом задумывался основательным. Два этажа, чердак, подвал с подземным гаражом. И строили, видно, на совесть, отбирая хорошие материалы, остатки которых сохранились здесь же, вкладывая и силы, и душу. Без тяп-ляпства и наплевательства. По останкам незавершенного строительства создавалось впечатление, что этот дом строили с далеким прицелом. Для себя, детей и внуков. На века. Чуть ли не серьезнее, чем саму ЧАЭС.
