Якудза - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" (читать книги полностью .TXT) 📗
В огромной кухне было все, о чем можно только мечтать, — мебель, холодильник — тоже совсем не «Бирюса», микроволновка, еще один телевизор поменьше, современная плита и куча разных приборов непонятного назначения.
— Да уж. В такой кухне не только готовить, в такой кухне жить можно, — сказал Макаренко, открывая дверь холодильника. — Батюшки, обо всем позаботились моджахеды!
Холодильник был доверху забит продуктами. Макаренко вытащил пластиковую бутылку «Аква минерале», сковырнул пробку, приложился…
— Так, вода настоящая, — констатировал он, утираясь рукавом. — Стало быть, не сплю.
В кармане зазвонил мобильник.
— Точно не сплю, — поморщился Макаренко. — Никак, старый душман?
Но это был вовсе не седой предводитель горного воинства.
— Это Алена, — сладким голосом проговорила мобила. — Мы сегодня идем в клуб?
— Почему бы и нет, — сказал Макаренко, ставя бутылку обратно в холодильник. — Говори, куда за тобой заехать и во сколько…
Он не отъехал от гостиницы и полкилометра, как руль резко дернуло вправо.
— Ч-черт!!!
Макаренко заглушил двигатель и вылез из машины. Так и есть, правое колесо пробито ржавым гвоздем.
Андрей с подвывом вздохнул и открыл багажник.
— Вот так и бывает, — ворчал он, крутя ручку домкрата. — В кои-то веки познакомишься с красивой девушкой и — пожалуйста — все говно к нашему берегу. Мало того, что опоздаю, так еще и руки помыть нечем…
Старенькая «Нива» тихонько поскрипывала, когда Макаренко рывками сворачивал болты. Андрей хмыкнул про себя:
«Вот и женщины — как машины. Можно взять „Ниву“ — и с ней куда хочешь, хоть в грязь, хоть в болото. И в обслуживании недорого. И… хммм… бросить не особо жалко. А можно — если денег большая куча имеется — взять „феррари“. Но кататься только по автобанам и вкладывать, вкладывать, вкладывать. Хотя у тех, у кого денег имеется эта самая куча, „феррари“ случаются и не одна, и не две…»
…Алена ждала у подъезда своей побитой временем пятиэтажки. Когда Андрей подъехал, она выразительно посмотрела на часики и только после этого села в салон.
— Колесо пробило, — буркнул Макаренко, трогаясь с места.
— Оправдание принято, — вздохнула Алена и сморщила носик. — Ты руки бензином оттирал?
Макаренко сосредоточенно смотрел на дорогу. Настроение неуклонно съезжало в положение ниже нуля.
«Вот так влет мы перешли на „ты“, несмотря на то, что не представлены. Процедура превращения пациента в кавалера прошла без эксцессов».
— Ладно, не дуйся, — сказала Алена. — Сейчас у палатки тормознем, сиську с водой купим, отмоем тебя как следует. А у меня с собой туалетная вода есть, сбрызнем — и нет проблем.
— Замечательно, — кивнул Макаренко. — И буду я пахнуть как унисекс-поп-звезда на пике карьеры.
— Что-то не похож ты на унисекс-поп-звезду, — улыбнулась Алена, медленно проведя пальчиком по могучему плечу Андрея. — Да и кому какое дело? Пусть думают, что ты от меня за ночь ароматов набрался.
Макаренко крякнул от неожиданности и не нашелся, что ответить. Но столбик настроения прекратил снижаться и высказал явную тенденцию к росту. Причем рост наметился не только в воображаемом термометре…
Андрей резко тормознул у ближайшей палатки и несколько поспешно выскочил из машины.
«Вот что значит неделями без бабы… Прям хоть женись, — думал он, расплачиваясь за двухлитровую бутыль воды. — А что? Девка красавица, не дура, не москвичка, что в плюс — хоть представляет, с какой стороны у сковороды ручка… наверное. Хотя, нынче такая тема у красавиц не в моде независимо от ареала обитания. Ну, да ладно, видно будет…»
— О чем задумался, детина? — спросил веселый голосок Аленкин сзади. — Тебе полить?
— Да, если не трудно.
— Надеюсь, грыжу не заработаю.
Они отошли к придорожным кустам. Макаренко старательно оттирал ладони под струйкой воды, пряча взгляд от Аленкиных насмешливых глаз и от этого чувствуя себя не в своей тарелке.
«Только вот влюбиться не хватало… Это ж всё! Это ж с тебя дурака сразу веревки вить начнут и этими веревками к каблуку приматывать намертво… И будет у тебя, дядя Андрей, семья. И почасовое расписание, как у трамвая… Стоп, следователь! Срочно крышу на место! И гвоздями ее! Соточкой, по периметру, намертво!»
Он стряхнул капли с ладоней, прямо взглянул в бездонные девичьи глазищи и широко улыбнулся.
— Благодарствую, боярыня, за доброту, за ласку, — сказал он. — А теперь пожалуйте в карету.
— Исполать тебе, детинушка, крестьянский сын, — немного обескураженно произнесла Алена. Потом бросила пустую бутыль в кусты и проследовала в «карету»…
Асфальтовая дорога по количеству кратеров смахивала на лунную. Андрей на кратеры реагировал, но в меру, отчего «Нива» порой подпрыгивала и жалобно стонала. Алена морщила носик, но помалкивала.
«Выбирайте, барыня, — про себя улыбнулся Макаренко. — Или комфорт, или удаль молодецкая».
Тут снова вспомнился дрищ на «ягуаре».
«Н-да. Адекватней, следователь. Нынче девушки выбирают и комфорт, и удаль, два в одном. А менты на „Нивах“ для них так, эпизоды».
— Что-то ты, детинушка, мрачен аки туча, — подала голос Алена. — Не развлекаешь красну девицу светской беседой.
— Развлекаться будем, когда приедем, — буркнул Андрей. — А кстати, куда едем-то? Ты говорила, что клуб сама выберешь.
— Не в столице живем, — вздохнула Алена. — Здесь у нас выбор невелик — три кислотных гадюшника для малолеток, один другого голимее.
— Ну и?
— Вот если бы в «Пагоду» забуриться, — мечтательно протянула девушка. — Вот там — уровень…
— Так за чем дело стало?
— Туда с улицы не пускают. Там только для своих.
Она выразительно посмотрела на Андрея.
— И для крутых, — добавила. — Случалось, что кое-кто с красивой девушкой проходил…
— А ты там была? — спросил Андрей.
— Да. Два раза.
— С крутыми?
— По-всякому… Да ты никак ревнуешь, следователь?
— Просто интересуюсь, — пожал плечами Андрей. — Глупо ревновать девушку, с которой только познакомился. Да и вообще, ревность — она от комплексов. Если мужик в себе не уверен, тогда у него и начинаются терзания Отелло. И по поводу, и без такового.
— А ты, стало быть, уверен?
— Смотря в чем.
— В себе.
Макаренко рассмеялся.
— В себе — да. А вот в девушках…
— А что в девушках?
Макаренко внимательно посмотрел на нее.
— Слушай, Ален, а ты когда-нибудь любила?
Лицо Алены стало серьезным.
— Это что, допрос? — медленно спросила она.
— При чем здесь допрос, — пожал плечами Макаренко. — Просто разговор о вечном.
— О вечном, — усмехнулась Алена. — Ты хоть представляешь, что такое любовь?
— Предложи свою версию.
— О’кей, — протянула девушка, уставившись в одной ей видимую точку на лобовом стекле. — Любовь — это… Это трудно объяснить. Знаешь, что такое вдыхать любимого человека? Постоянно ощущать, что дышишь с ним одним воздухом, живешь его идеями, чувствуешь его кожей, смотришь на мир его глазами? Но порой бывает так, что этого воздуха оказывается больше, чем ты можешь вдохнуть. И от его избытка начинаешь задыхаться. Знаешь, что такое быть с любимым? Это когда сначала не можешь насытиться им… а потом его становится слишком много. И в результате чувства к нему остаются те же, но кроме этих чувств появляется еще и куча всего остального — дом, быт, его грязные носки, которые никак не вписываются в образ… И в результате жить вместе с ним становится очень тяжело. Когда-то я любила. Может быть даже люблю и сейчас. Но мы разошлись, и я не тоскую без него.
— Совсем?
— Иногда перед сном становится немного грустно. Тело, душа, сердце вспоминают те чувства, которые были глубоко и далеко в них спрятаны. Но эти чувства настолько придавлены там обыденностью, каждодневностью той, оставшейся в прошлом связи, что достать их оттуда очень сложно. Да и нужно ли доставать? Хотя, наверное, они там живы и сейчас. Просто находятся под общим наркозом.
