Тот, кто утопил мир - Паркер-Чан Шелли (онлайн книги бесплатно полные .TXT, .FB2) 📗
Впрочем, какая разница. Грызня за трон начнется уже после гибели Оюана, которую он предчувствовал, точно холодное касание стали. Вместе мы непобедимы. Он позволил себе в это поверить, связал свою судьбу с Чжу, а теперь надо просто еще немного продержаться. Они с Чжу скоро возьмут Пинцзян. А потом и Даду. И тогда Оюан наконец сделает то, чем будут оправданы все его поступки, и боль прекратится.
Оюан стоял посреди туннеля, очень стараясь не думать о том, что свод над головой проседает между опорными балками, точно тофу, который развесили сушиться на палочках. И Чжу, и он сам — в отличие от своих подчиненных — могли выпрямиться в туннеле во весь рост, но Чжу нацеплял на волосы корону желтой грязи с потолка.
Они спустились сюда в перерыве между ночными сменами, и туннель был пуст. Они стояли в самом его конце, где земляные стены еще не успели укрепить кирпичом. Сырые, в следах от лопат… Оюан ожидал, что воздух здесь будет спертый, как в гробнице, но из туннеля тянуло нежданной глубокой свежестью, точно скачешь по мшистой лесной тропе сразу после дождя.
Чжу освещал им путь Мандатом. Он вскинул пылающую призрачную ладонь и коснулся земляной стены в конце прокопа. Свет руки смешался с более размытым, слабым свечением, окружавшим его. Позади на стенах заплясали причудливые тени. У Оюана зарябило в глазах.
— Почти добрались, — удовлетворенно произнес Чжу. Он говорил вполголоса. Туннель дошел уже до внешнего края пинцзянских стен, и проверять, можно ли услышать голос из-под земли, никому не хотелось. На той неделе произошел обвал в одном из подкопов, и они несколько часов пребывали в полной уверенности, что все раскрылось. Но им все-таки повезло: звуковая волна не поднялась в город, а, похоже, пошла в обратном направлении, вылетев из входа в туннель как из духовой трубки. Пинцзян не проснулся, и Чжу с некоторой неохотой разделила работников, чтобы вызволить тех, кто застрял в земляной ловушке:
— Таинственный грохот — одно, а вот вопли о помощи в двадцать глоток даже Рисовый Мешок не сочтет явлением природы.
Призрачные пальцы Чжу скользили по стене, как настоящие.
— Невероятно, правда? — пробормотал он. — До победы остался шаг. Через пару недель будем в Даду. Исполним свои желания.
Как-то раз один путешественник поведал Оюану, что к северу от Каракорума, степной столицы монголов, над синими льдами Северного внутреннего моря, на краю мира ночь переливается всеми красками от дыхания небесных драконов. Свет, которым Чжу освещает мрак, той же природы? Худощавое лицо Чжу замкнулось, когда он погрузился в грезы о будущем. Его отчаянную некрасивость ничем было не исправить, но на миг, в нездешнем, мерцающем сиянии Мандата, сила желаний Чжу сделала его прекрасным в глазах Оюана.
При всем сходстве Оюан знал, что их разделяет пропасть: Чжу мечтал о будущем, а Оюан надеялся умереть, вот и все. Он сказал со смешанным чувством:
— Наверное, приятно представлять, как целый мир, некогда отвергший тебя, топтавший тебя с презрением, преклонит колени перед твоим могуществом.
Он смутно помнил, с каким злорадством отплатил тем, кто им пренебрегал. Если Чжу гонится за такой же игрушечной местью, только раздутой до масштабов Поднебесной, то понятно, отчего ему сладка мысль о будущем.
— Так вот зачем мне нужен трон, по-твоему? — Чжу с интересом взглянул на него.
— А разве не власти все хотят? — Оюан не сомневался, что Шао двигало именно это. И, вероятно, Мадам Чжан движет то же самое, если вспомнить, что начинала она как простая куртизанка.
Вода, капающая с потолка, очертила вокруг них кружок. Наконец Чжу задумчиво ответил:
— Мне полжизни внушали, что я никто. Мир, не заметивший моих достоинств, выкинул бы меня без сожалений. Уверен, тебе знакомо это чувство. Да, твоей опорой была месть — но разве ты не мечтал быть человеком, когда с тобой обращались как с вещью? Ты и я, генерал… нас обоих лишили шанса жить свободно, не то что достичь величия и остаться в памяти поколений. Просто за то, что мы — это мы.
В тесном туннеле звук отдавался от стен, и последние слова Чжу прозвучали громко, словно он сказал их прямо в ухо Оюану:
— Никто и пальцем не пошевелит, чтобы изменить ради нас мир. Дать нам место под солнцем. Нам остается только сделать это самим.
Оюана смутило то, что Чжу включил его в свои грандиозные планы. Как будто генерал сотрудничает с ним не затем, чтобы со всем покончить, а затем, чтобы выстроить новое будущее. Зная свою судьбу, Оюан смотрел вперед и видел, что его миру настанет конец сразу, как свершится месть. У него будущего никогда не было. Лишь миг пустоты, который, по крайней мере, даст краткую передышку от боли, — а затем все начнется по новой в следующем воплощении. Без будущего жизнь скорее смахивала на медленную смерть. Иногда Оюану казалось, что в тот миг, когда умер Эсень, он сам последовал за ним в мир иной, а Чжу его видит только потому, что ему в принципе дано видеть призраков.
Однако, подумал Оюан, все же видит. Стоит по ту сторону пылающей завесы, простирая к нему светящуюся фантомную длань, словно Оюан в силах схватить его руку своей, мертвой, — и шагнуть обратно в мир живых. В мир Чжу, где конец — новое начало.
А нужен ли Оюану новый мир? Сложно даже представить, в каком перевернутом вверх ногами, опустившемся мирке есть место евнуху вроде него. И даже если бы он правда хотел примкнуть к Чжу, возможно ли это? Какие усилия потребуются от него? Он ведь и так отдает всего себя, чтобы просто не рухнуть на полпути?
Неизвестно. Но, стоя под сырым сводом, слушая, как невидимая жизнь копошится в перегное вокруг, Оюан впервые задумался, возможно ли это — жизнь после конца.
Вход в туннель располагался на задворках лагеря. Чжу и Оюан шагнули наружу, в дымную мглу. Свет факелов тонул в тумане, яркими размытыми полосами струился вокруг смутной громады земляного отвала и бревенчатых опор. Мимо, неясными силуэтами в дыму торопливо прошли несколько рабочих, у которых закончилась смена.
Они шли обратно, к центру лагеря, когда праздный взгляд Чжу вдруг выхватил из дымки какую-то смутную фигуру. Двое всадников за беседой, с такого расстояния точнее не скажешь. В них не было ничего подозрительного. Войско у Оюана немаленькое, из одной части лагеря в другую зачастую проще доехать верхом. Никто не объявлял комендантского часа, воинам не запрещалось появляться у туннеля в пересменке. Однако Чжу что-то насторожило. Она мгновенно вспомнила того гонца. Его спугнули в прошлый раз, но он же обязан попытаться снова? А эти двое встретились между сменами, когда все отдыхают, на пустынных задворках лагеря… как и положено гонцу и его осведомителю.
Чжу схватила Оюана за тонкое запястье и потащила прятаться за составленные стопкой ведра. Взбешенный такой фамильярностью, генерал одарил ее испепеляющим взглядом. Чжу указала ему на всадников и одними губами произнесла:
— Шпион.
Оюан не перестал кипеть, но понял с полуслова. Когда Чжу выскочила из-за ведер и метнулась к земляному отвалу, который был на бросок камня ближе к цели, он не отстал. Дым — обоюдоострое оружие. Плохая видимость давала шанс подобраться незаметно, но и подбираться придется вплотную, чтобы хоть как-то рассмотреть шпиона.
Короткими перебежками Чжу с Оюаном добрались до небольшой горки камней всего в десяти чи [4] от беседующих. С такого расстояния уже можно было разглядеть лица. Острый край Оюанова доспеха впился Чжу в плечо. Вытянув шею, она высматривала цель над камнями. Дым не только снижал видимость, но и приглушал звуки: даже с такого скромного расстояния не слышно было ничего, кроме неразборчивого бормотания. Даже язык не определишь. К разочарованию Чжу, лиц тоже было не видно в тумане. Она прищурилась, всмотрелась… Вот бы ветерок подул, развеял немного завесу…
Чжу могла бы поклясться: ни она, ни Оюан не издали ни звука. Лошадь одного из всадников испуганно метнулась, внезапно вынырнув из мглы. Всадник что-то воскликнул и натянул поводья. Дым слегка разошелся, и лишь тогда Чжу увидела то, что лошадь — почуяла. Белые силуэты плыли сквозь дым, еле видимые, как снег, падающий на фоне перламутрового неба. Она чуть не выругалась от досады. Оюановы призраки.
