Час негодяев - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (книги хорошего качества .txt) 📗
– А где вы встретили день 18 февраля?
– Я со своими людьми находился в периметре Майдана у баррикады на Прорезной.
– В столкновениях на Институтской и Шелковичной не участвовали?
– Конкретно там – нет. Дело в том, что силы Самообороны объективно не могли быть все там, так как сам Майдан оставался бы без защиты.
– Еще один вопрос, так сказать, из сферы «удар ниже пояса». Скажите честно, Владимир, у митингующих было огнестрельное оружие?
– Скажу сразу – автоматов, пулеметов и снайперских винтовок у нас не было и не могло быть в принципе.
– Тем не менее потери силовиков в первый день составили 7 человек, причем два срочника внутренних войск (Максим Третьяк, Иван Теплюк. – П. А.) были убиты как раз из огнестрельного оружия…
– Нашим основным оружием были камни, палки. Ну и щиты для защиты. Да, встречалось травматическое оружие, газовые пистолеты, мелкашки, страйкбол, но этим владели единицы. В прессе вот любят смаковать эту тему, мол, у майдановцев оружие есть и они стреляют по безоружным силовикам, хотя на видео прекрасно видно, что это обыкновенный травмат. Также из оружия, если таковым это можно считать, был картофелемет, но это тоже были единичные случаи.
– ???
– Ну, картофельная пушка самодельная. С помощью газового баллончика и трубки можно сделать устройство для стрельбы картофелем. За счет действия газа картошке придается большая скорость и убойная сила.
– Ничего не слышал про этот вид оружия у активистов Майдана.
– Так он и встречался очень редко, может, только пара-тройка штук и была. В принципе, довольно эффективная вещь, помогала останавливать «Беркут». Где-то даже эффективнее камней. Также еще использовали рогатки, стреляя по силовикам гайками и болтами. Ну а что касается оружия в целом… После атаки силовиков и титушек в Мариинском парке появились первые убитые. Также были погибшие в Доме офицеров. Уже стало очевидно, что в этот день будет много крови, власть пошла на открытое истребление своих оппонентов. Люди просто стали защищаться всеми возможными способами. Уже шла война, и вопрос стоял до боли простой – или мы, или они. А относительно того же оружия… В нас стреляли снайперы и автоматчики боевыми патронами на поражение, кидали гранаты, давили техникой.
– 18 часов 18 февраля. «Беркут» с ВВ быстро проходит Грушевского и выходит через Европейскую на баррикады Майдана. Со стороны Институтской и Октябрьского дворца активисты Майдана вытеснены. По сути, наступление на активистов ведется почти с одного направления, хотя для развития успеха силовикам достаточно просто взять Майдан в кольцо…
– Так они и пытались наступать с других направлений, мы просто не дали им этого сделать.
– С каких именно?
– Мы отбили атаку «Беркута» со стороны Прорезной. Мы заметили движение с их стороны в направлении наших баррикад и решили атаковать их. Оттеснив «Беркут», мы дальше не пошли, так как нас могли просто отсечь от баррикад, и мы вернулись обратно. Больше движения с их стороны на этом направлении не было. Ближе к вечеру они действительно хотели окружить Майдан, но не везде у них это получилось. Потом уже наступали исключительно с занятых ими позиций на Европейской и Институтской.
– После атаки на Прорезной вы по-прежнему оставались в этом районе?
– Потом уже мы занимались перевозкой раненых в 7-ю и 17-ю больницы Киева. В Доме профсоюзов уже просто не хватало места для раненых.
– В ночь с 18 на 19 февраля силовики, вопреки всякой логике, не смогли штурмом взять Майдан. Атака водометов, БТРов, неоднократные штурмы баррикад… За счет чего удалось отстоять позиции?
– (небольшая пауза) Исключительно за счет личного мужества тех, кто все же остался в этот момент на баррикадах. Не хочется пафосных слов, но та пара сотен людей, которые остались на передовой, сыграли определяющую роль в том, что Майдан выжил.
– Всего пара сотен людей?
– Ну да. Были люди, которые покинули баррикады в ответственный момент. Я не могу их осуждать, в конце концов, у всех есть семьи, родственники, близкие. Не все смогли выдержать стресс. Некоторые потом вернулись обратно, преодолев временное малодушие. Что уж тут говорить, если так называемая троица (Яценюк – Тягнибок – Кличко) внезапно покинула Майдан, Турчинов прикинулся раненым, Парубий тоже внезапно был ранен, хотя по факту они просто слились. А так… Мы знали, что Майдан ночью будут штурмовать. У некоторых людей были знакомые из киевской милиции. Они передали, что личному составу районных УВД выдано табельное оружие и что центр Киева будет зачищен в ближайший час. У Дома профсоюзов в нашу сторону бросили боевую гранату, там хлопцу оторвало руку, было много раненых с осколочными. Метро было перекрыто, подходы к центру города также блокировались. В общем, нервы не у всех выдерживали, в какой-то момент показалось, что народ вот-вот дрогнет… Мы с ребятами переглянулись между собой и решили, что пойдем умирать, что уж тут. Назад дороги не было, если они захватят Майдан – репрессии и террор просто захлестнули бы страну. Это было невероятно, но некоторые мои бойцы попрощались со своими родными. Кто-то сумел дозвониться, кто-то эсэмэс отправил… Находясь здесь, на самом острие в эпицентре всего этого, ты просто становишься отрешенным и черствым. Цена жизни здесь и гривны не стоит. И какой-то невероятный азарт и полная включенность в реальность, тотальная мобилизация всех клеток организма. Знаете, умирать, оказывается, не так уж и страшно. Страх как таковой отсутствует полностью, ты просто растворяешься во всех этих событиях. Тут не столько боишься пострадать, сколько того, что вот именно в этот момент Майдан может пасть, и от осознания этого становишься еще злее, ведь пока живет Майдан – надежда на будущее есть.
– А ваши родные были в курсе, где вы находились?
– Дело в том, что у меня 14 февраля умерла бабушка. Я не хотел расстраивать лишний раз маму, поэтому я ей все время говорил, что я на заработках, строю частные дома. Зачем ее беспокоить, я ее сильно люблю. А так мы ждали зачистки и готовились к самому худшему.
– Однако этого не произошло. Что стало ключевой точкой ночного противостояния?
– Так сразу и не скажешь, но несколько факторов можно выделить. Первой такой малой победой стал поджог их техники. БТРы пытались утюжить баррикады и передавить людей, но, благо, их на совесть строили и они выдержали. Если честно, для меня загадка была, почему они в таком ограниченном пространстве пытались действовать техникой, подпалить их было совсем не проблема. А водомет, который подъезжал к баррикадам, переехал молодого парня. Парнишка убегал от машины и поскользнулся, а водитель специально направил ее на него. В общем, голову переехали хлопцу, смерть была мгновенной. По логике вещей за техникой должен был пойти «Беркут», но сожженный водомет с БТРами деморализовали их. Они даже отошли немного назад с занимаемых позиций. Потом, когда «беркуты» все же решились пойти на штурм и атаковали баррикады, мы мало того, что отбили атаку, так еще и четверых взяли в плен. Пленных провели через все позиции, со сцены неоднократно говорили о них, «Беркут» слышал это. Я думаю, что факт их пленения тоже в какой-то мере нам помог. Ведь после этой атаки движение с их стороны на время прекратилось. Ну а кульминацией стал подход подкрепления из Львова. Мужики молодцы, огромный респект им! Прорвали милицейский кордон у Киева и пробились к нам в центр города, минуя патрули и оцепление. Где-то через час подошел Тернополь, а затем и Черновцы. Сам факт появления новых сил придал всем уверенности, уже было понятно, что баррикады устоят. Утром на Майдане уже были десятки тысяч людей, было очевидно, что маятник качнулся в нашу сторону.
– То есть битва за Майдан была выиграна именно ночью 18–19 февраля?
– Да! Мы уже точно знали, что победим, а вот по ту сторону баррикад уже не было такой уверенности. Наш тернопольский «Беркут» даже покинул Киев, отказавшись во всем этом участвовать. Остальные были уже деморализованы.
