Богоборцы 4 (СИ) - Широков Алексей (лучшие книги .txt, .fb2) 📗

Говорят, сто пчёл могут убить человека. Я был один, и у меня не имелось яда, но Смешер был куда эффективнее жала. Созданный для борьбы с ледяными великанами, он с лёгкостью прошибал каменную шкуру, и мало того, что это было невероятно болезненно, так ещё и наносило внутренние повреждения. Тром просто сходил с ума и в какой-то момент упал на землю, принявшись кататься по ней, как сумасшедший, в надежде раздавить меня.

Где я прятался в этот момент, не расскажу никому, и эта тайна уйдёт со мной в могилу. Скажу только, что в тот момент я очень хотел убить ётуна. Но когда он затих в изнеможении, вдруг понял, что, отнимая жизнь у кого-то, кто просто выполнял свою работу, стану похож на тех самых бандитов, которых я так презирал. Поэтому, выбравшись на свободу, я в несколько прыжков достиг своей цели, нашёл нужное место и плюхнулся на землю без сил. Бой вымотал меня, и я решил закончить всё одним махом.

— Тром, я знаю, ты меня слышишь, — дрожащими руками я вытащил последнюю бутылку воды из рюкзака, половину выплеснул, а остатки просто вылил на голову. — Меня зовут Виктор, я тот самый Чемпион, о котором говорила Сирин. Да, это я бил тебя всё это время. А сейчас я сижу у тебя в ухе и даю выбор. Если ты сдашься, я просто пойду дальше. Времени у меня мало, а сделать надо много. А если нет, я тебя убью. Пробью ухо, залезу в череп и размозжу тебе мозг. Уж поверь, я смогу. Выбирай.

— А если я сдамся ты меня не обманешь? — у великана тоже сил не осталось и, дёрнувшись поначалу, он вдруг затих и обречённо обмяк, словно воздушный шар, из которого спустили воздух. — Вы, люди, известные лжецы.

— Не больше, чем ваше племя, — я пожал плечами. — Но даю слово, я тебя не трону. Сирин мне свидетель. Если пропустишь меня и не будешь пытаться убить, то и твоя жизнь мне ни к чему. У каждого своя работа. Пока не придёшь на Землю нести смерть и разрушения, ты мне неинтересен.

— Ты сказал, Истинный, — прогудел ётун. — Я сдаюсь.

— Благодарю, — я вымученно улыбнулся. — Это была славная битва. А теперь прощай, мне пора.

— Береги девчонку, — неожиданно попросил Тром. — Она хорошая. Не обижай её.

— Никогда, — я искренне пообещал ему это и выбрался на свободу, туда, где он уже не мог меня слышать. — Я никогда не обижаю своих женщин.

Глава 28

— Дядька Тром кричит, бесится, а ты скачешь по нему, как блоха! — Сирин всё ещё не могла отойти от нашей схватки. — А когда он упал и кататься начал, я так испугалась. Думала всё, конец тебе, раздавит в лепёшку. А где ты прятался?

— Ты правда за меня испугалась? — перевёл стрелки я от неприятной темы. — А почему? Я тебе нравлюсь?

— Вот ещё! — тут же вырвалась стремительно покрасневшая девушка и отбежала на пару шагов. — Дурак!

— Ну прости, — я догнал её и обнял за плечи, прижимая к себе. — Я действительно дурак. Просто устал как собака, а рядом такая красавица. Больше так не буду.

— Иногда так тяжело быть богиней, — вдруг тяжело вздохнула Сирин. — Я знаю, что не имею права просить тебя остаться. Но если ты хоть иногда будешь вспоминать обо мне…

— Воу, воу, палегше! — я развернул красавицу к себе лицом. — Чего пессимиздишь-то? Слушай, я не самый хороший человек на свете. Упрямый, вредный, бабник к тому же. Тормоз в некоторых делах, да во многих, если честно. Но жизнь меня научила одному — никогда не сдаваться. Всегда, из любой ситуации, есть выход. Даже если тебя съели. Так что я не буду давать громких обещаний, типа ты всегда будешь в моём сердце и так далее. Всё это слова, а за мужчину говорят поступки. Поэтому я лично буду искать возможность снова встретиться. Если, конечно, ты этого хочешь.

— Я буду ждать, — улыбнулась девушка, украдкой вытирая слёзы. — Ты сможешь, я знаю.

— Ну, вот и договорились, — мне хотелось поцеловать её, но я сдержался. — Пойдём к твоему дядьке, а то времени у меня осталось совсем немного. Нужно успеть вернуться до рассвета.

— Успеешь, — Сирин пришла в себя и снова была живой и весёлой девчонкой. — Тут недалеко уже осталось. Вон уже врата видны, а там рукой подать.

Действительно, мы уже почти пришли. Буквально через пару минут пред нами оказались врата в Ирий, и надо сказать, меня они не впечатлили. Я ожидал чего-то грандиозного, чего-то такого, чтобы дух захватывало. А оказалось, что это обычные дощатые ворота. Ну, побольше, украшенные резьбой и глазурью, но всё равно такие же, как у нас в деревне ставят. Естественно, озвучивать я это не стал, а то мало ли. Боги народ ревнивый, чуть что не по их, сразу или молнией долбанут, или ещё чем приложат. Так что лучше держать своё мнение при себе, целее будешь.

А вот сам Ирий меня поразил. В легендах о нём говорится как о чудесном саде, полном цветов, деревьев и птиц. И это оказалось правдой. Первое, что ты ощущал, войдя во врата, — это запах сотен тысяч и миллионов цветов. Но, в отличие от земных, где от такого количества даже обычный человек словил бы аллергию, здесь он освежал, придавал сил. Казалось, его можно хлебать ложкой, до того аромат был вкусным.

Второе, на что я обратил внимание, — это птицы. Не только тропические, с радужным ярким оперением, а вообще всякие. Многих я даже не знал. Они стаями носились над головой, сидели на ветках, прыгали по земле. А ещё пели. И, несмотря на их количество, это не превращалось в безумную какофонию, нет. Казалось, что каждая птаха выводит свою партию в общей арии. И когда они сплетались вместе, можно было заслушаться и потерять себя. Теперь стало понятно, где Сирин научилась так петь.

— Нравится? — девушка сияющими глазами смотрела по сторонам и на меня. — Красиво же?

— Просто потрясающе, — я ничуть не кривил душой. — Это действительно чудесный сад. Многие хотели бы здесь остаться навсегда.

— Но не ты, — понимающе кивнула Сирин, однако не стала грустить, а, схватив меня за руку, побежала по тропинке. — Пойдём, дядька Перун ждёт!

Нас действительно ждали. Но не только бог, а целая толпа здоровенных мужиков, увешанных оружием, словно новогодние ёлки, в кольчугах и прочей броне, они зло скалились, глядя на меня. Даже Сирин оробела было, но затем смело шагнула вперёд, закрывая меня грудью, и остановилась перед бугаем двух с половиной метров роста, с лопатообразной бородой, пшеничного цвета кудрями, спадавшими на плечи, и густыми бровями, по которым то и дело пробегали электрические разряды. Вдобавок он опирался на двулезвенную секиру, причём не похожую на лабрис, а скорее напоминавшую бородовидный топор, к которому приделали ещё одну лопасть. Страшное оружие и весьма эффективное, даже если не знать о его божественных свойствах. Впрочем, я тоже был не пальцем делан и демонстративно вынул Смешер из магнитного захвата на спине, положив его на плечо, мол, не шали.

— Дядька Перун, а я… — начала было несмело Сирин, но бог её перебил, грозно зыркнув из-под бровей.

— Цыц, егоза! — Перун надавил на девушку взглядом. — Больно шустра стала. Запамятовал научение моё, чужинца в доме приветила. А ты, отрок…

— Слушай, давай без этой клюквы, — поморщившись, я перебил бога. — Аж уши вянут. Паки паки. Можно же нормально общаться. Ладно бы я Сирин не встретил, поверил бы, а так, извини.

— А ты наглец! — больше удивился, чем разгневался, Перун. — Пришёл в мой дом и пытаешься меня учить?!

— Дозволь, отец! — шагнул вперёд ражий детина, размером почти с бога, разве что у того во взгляде читался интеллект, а у этого ничего, кроме первобытной злобы. — Я отомщу ему за поругание девы непорочной…

— Осади, Ждан, — бог отмахнулся, но, увидев, что воин не спешил отступать, нахмурился. — Ну! Я кому сказал?!

В небе раскатисто бахнул гром, и все взгляды скрестились на выскочке. Было ясно, что бог гневается. Ждан не выдержал давления и отступил, полоснув меня напоследок взглядом, полным едва сдерживаемой ярости. Я ему ответил холодным презрением, потому как после великана за противника не считал. Уверен, в схватке разделал бы его под орех, но затевать драку не спешил чисто по одной причине. Перун был прав, как говорили древние, находясь в Риме, поступай как римлянин. То бишь здесь свои правила. Я и так проявил неуважение, но сделал это специально, чтобы осадить бога и морально с ним сравняться. Но дальше наглеть не стоило, тем более если бы он действительно гневался, то не стал бы останавливать своего воина.