Сфера Маальфаса - Долгова Елена (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Тайхал вышел, а невозмутимый Людвиг еще раз удивился редкостному стечению обстоятельств. Жребий удачи в руках у беспечной судьбы падает так и сяк – порой надо лишь умело воспользоваться случаем.

Хайни Ладер напрасно ждал Людвига – магус не явился к ночи, чем вызвал у друга соображения, наилучшим образом соответствующие характеру бравого солдата. Однако, когда беглый еретик не вернулся сначала утром, а потом и вечером дня последующего, Хайни уже жалел о собственной беспечности – поиски потерявшегося в путанице оводецких улиц фон Фирхофа представлялись неразрешимой головоломкой.

Хайни попытался забыть о колдуне. В конце концов, если фон Фирхоф лежит в канаве с перерезанным горлом, ему уже ничем не помочь. Жизнь без ироничного и чрезмерно ученого магуса обладала своими преимуществами.

Однако следует отдать наемнику справедливость. После пристойных моменту раздумий он несколько устыдился предательских намерений. Попытки на ломаном языке расспросить кого попало непонятно о чем закончились полным провалом, и Ладера посетила идея, которая при иных обстоятельствах могла бы оказаться довольно удачной. Он отправился в питейный дом, уже знакомый читателю по предыдущим событиям.

В этот раз появление чужеземца не вызвало неудовольствия завсегдатаев, напротив, пьянчуги радушно гаркнули приветствие, испытывая некое подобие братского единения, свойственное случайным собутыльникам, успевшим не только вступить в честный кулачный бой, но и помириться за дубовым столом.

К сожалению, рассказа о постигшей нового товарища беде никто не понял, за исключением, быть может, просвещенного как по части языков, так и по части подоплеки событий отца Репья. Однако тот благоразумно предпочитал молчание многословию.

– Чего тебе? Изыди, грешник!

Хайни истолковал совет по-своему и переспросил на смеси языков:

– Изыдить по направлению куда?

Отец Репей в отваге своей не уклонился от продолжения беседы, но перевел ее в излюбленное русло:

– Негоже князю нашему в годину лихую брать на службу человека без роду, племени, убогого разумом и к тому же невеликой честности.

Ученые способности Ладера давали некоторые основания для сурового приговора монаха. Из речи «патера варваров» он понял лишь два слова: «идти» и «князь». Идея, озарившая укрытый в прочном черепе разум наемника, показалась ему удачной – Хайни отправился прямиком к Хрусту.

Ложный вывод по иронии случая-баловника пришелся кстати. Оводецкий князь охотно тиранил сановников и до полусмерти пугал соседей, но по странной прихоти жаловал переселившихся под его крыло церенцев – их жалобы на дерзкие бесчинства природных подданных Хруста чаще всего встречались благосклонно.

Бывший солдат армии Гизельгера понятия не имел о тонкостях оводецкой политики, но совет, невольно данный монахом, сделал свое дело – и Хайни отправился к правителю.

Хруст, благосклонно кивая, выслушал путаный рассказ иноземца. Результатом стала скорая, но справедливая расправа с десятком людей, уже давно вызывавших исподволь накапливаемый гнев правителя. Впрочем, к делу об исчезнувшем волшебнике эти несчастные не имели ни малейшего отношения.

Людвига фон Фирхофа так и не нашли. Да разве его искали?

Чужеземец в черном платье с рыцарским поясом и дорожном плаще, шагающий в ранний час по пыльному настилу оводецкой улицы, никого не удивил и не вызвал ни малейшего интереса. Незнакомец был не стар, но уже перешагнул тридцатилетний рубеж, красивые карие глаза с легкой поволокой меланхолично взирали на бурьян, выщербленную дорогу и кур – птицы добывали себе пропитание, деловито разгребая конский помет. Путешественник обошел стороной площадь, равнодушно прошел мимо пустующего в ранний час питейного заведения, отмахнулся от стайки мальчишек и выбрался в конце концов к невзрачному, ничем не примечательному дому, сложенному из почерневших от дождей и растрескавшихся от солнца бревен. Конек крыши украшала неожиданно изящно вырезанная голова дракона: гребень, резко очерченные ноздри и выпуклые глаза монстра.

Чуть ли не из-под ног с шипением выскочил громадный котище – редкостного для этих животных дымчато-голубого цвета, с толстым, как полено, хвостом. Зверь неодобрительно уставился на пришельца, шерсть вдоль хребта вздернулась дыбом, образовав жульническую подделку драконьего гребня – кот пошел на рыцаря, гнусно завывая.

Чужеземец попытался поддеть наглое животное остроносым башмаком, но позорно промахнулся.

Дверь дома со стуком распахнулась под грубым ударом сапога.

– Брысь, Пардус! Пошел на место! Кто там, у порога? Проваливайте – я никого не жду.

Хозяин дома явно пребывал не в духе.

– Любезный друг! Может быть, если я перешагну порог, вы в лучшей мере оцените, хотите ли видеть старого товарища?

– Тассельгорн?!

– Он самый. Только что вернулся в ваш чудесный город из дальнего-дальнего дивного странствия и хочет видеть доброго старого друга. Хочу отрясти с себя пыль дорог и поделиться впечатлениями. Так во имя святого Регинвальда, я могу войти?!

– Боже мой. Заходите скорее.

Тассельгорн пригнулся, опасаясь расшибить темя о притолоку. Если дом и удивил церенского барона бедностью и запустением, то он никак не выдал своих чувств. Хозяин – чисто выбритый человек в длинных одеждах – поставил на грубый дощатый стол два дорогих кубка.

– Жаль, я не могу принять вас как подобает, друг мой. Это – остатки былого великолепия…

Голос хозяина звучал беспечно даже для самого внимательного слуха.

– Впрочем, неважно… Как вы нашли меня, Тассельгорн?

– Это оказалось несложно, друг мой Ойле [17], – вас еще помнят.

– Никогда бы не поверил.

– Отчего же. Толпа слепа и беспамятна, но люди избранные не скоро забудут доблесть победителя, даже если государь лишает его милостей. Впрочем, я странствовал далеко, а потом уехал еще дальше и не знаю подробностей. Что же случилось с вами, принцепс Лунь?

Лунь отвернулся.

– Не надо называть меня так – оставьте это слово книгам древних.

– Отчего же? Princeps – первый. Ваше первенство было естественным – как воздух, дыхание и солнечный свет, друг мой. По крайней мере в том, что стены Оводца до сих пор не рухнули под натиском народа пустоши, ваша заслуга – первейшая.

– Барон, если бы я не был первым, все могло повернуться по-иному. Сейчас поздно жалеть – человек беспечен по натуре и следует собственной сущности не задумываясь. Позже он понимает, что слава способна не только сиять, но и слепить глаза завистью.

– Тем более глаза правителя.

– Тассельгорн, я не жалею ни о чем.

– Ни о чем? Впрочем, я не хотел печалить вас, Ойле.

Хозяин разлил по кубкам густое, цвета крови вино. Тассельгорн пригубил напиток, оценивая аромат.

– Отменно.

– Как ваши странствия, достопочтенный друг?

– Ступенька в лестнице жизни. Служа Империи, расточаю себя. Утомлен верблюдами, мухами и зловонием. Устал и сокрушен духом.

Имперец тонко улыбнулся, помолчал, давая возможность оценить шутку.

– Verus amicus amici nunquam obliviscitur – истинный друг никогда не забывает друга. Мы не виделись вечность. Я безумно рад встрече. После всех треволнений мудрый собеседник воистину приятен. Кстати, как ваша семья? Не хочу выступать в роли черного вестника, но здесь скоро будет небезопасно. Буду счастлив предложить им убежище в Церене, если вы окажете мне подобное доверие, в моем собственном доме. Ваш сын мог бы найти себе достойное место на службе у государя, ваша дочь – блистать среди благородных девиц…

– Так вы не знаете?

– Что именно?

– Моя семья погибла, барон. Сына объявили изменником и казнили – публично, на площади, жена умерла в тюрьме, а дочь… тоже умерла. Я не видел, как это произошло, позже мне сказали – покончила с собой. Правды я никогда не узнаю – может, оно и к лучшему. Меня правитель милостиво простил. За прежние заслуги…

Лунь недобро усмехнулся. Тассельгорн долго молчал, опустив ресницы.