Там, где ты нужен (СИ) - Молоков Влад (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
- Нет, красавица. Есть вещи, которые мужчина может доверить только близкому человеку.
- Ну чего ты такая бестолковая, -толкает ее другая, - товарищ капитан стесняется нам свое командирское тело показать. Вдруг не устоим, а мы ведь такие податливые.
И так зыркает на меня своими глазищами, что меня даже в испарину кинуло. А ведь совсем не красавица, и особо не фигуристая, но есть что-то такое в ней чисто женское завлекательное, что я и про «гостей» забыл. Девушки же радостные, что смутили меня, хихикая, упорхнули за занавеску, где продолжили шептаться. Проводив их взглядом, вздыхаю и подхожу к гладильной доске, расправляю на ней трусы и подняв утюг, мысленно присвистываю. Конечно аппарат не электрический, а на угольках, и с виду массивный, но видя с какой легкостью, он мелькал в девичьих руках, не ожидал такой тяжести. Быстро доведя белье до приемлемого состояния, надеваю форму. Не успеваю застегнуть все пуговицы, как за ширмой раздается очередное хи-хи, и девичья рука выставляет в проход мои начищенные сапоги. Я так скажу, в обеих жизнях, пришлось немало сапог почистить, пытаясь довести их до состояния близкого к идеалу. Но что такое идеал, понял только сейчас, и так, же понял, что не смогу повторить этого, ни когда. Сапоги были черные и в то же время как будто отлитые из метала, чем-то напоминали «жидкого терминатора», нет объяснить это сложно. Намотав портянки и одним движением вбив ноги в сапоги, чувствую себя полностью готовым к встрече с любым испытанием. Правда говорят, хочешь лишить человека уверенности, оставь его голым, ну или не полностью одетым. Только сейчас понял, что задержи меня в халате с мокрыми трусами в кармане, я заранее сам себя считал бы виноватым и во время допроса больше бы пытался оправдаться, то есть занял бы неправильную, изначально проигрышную позицию. Поэтому от чистого сердца благодарю девушек и прошу разрешения присоединиться герою парашютисту к чаепитию.
- Так уж и герою, - недоверчиво и немного провокационно, спрашивают почти синхронно и опять хихикают.
Присаживаюсь на предложенное место и начинаю самозабвенно и беззастенчиво врать. В момент, когда я пересказываю из фильма «В бой идут одни старики», сцену, где командир «поющей эскадрильи» на трофейном «Месере» расстреливает немецкую колону во главе с генералом на белом коне. Прямо посреди фразы: - «Представляете, этот гад мне ручкой вот так машет… Ну, я и не сдержался». В комнату входит процессия. Впереди с гордо поднятой головой дежурная по этажу, за ней, знакомый мне по Минскому госпиталю, капитан НКВД, следом трое сотрудников местной службы государственной безопасности и замыкающим представитель администрации. Прерываю повествование и, встав, представляюсь старшему по званию. Краем глаза с удовольствием отмечаю, что девчонки, слушавшие меня буквально с открытыми ртами, при виде такой представительной делегации, краснеют и выскакивают из помещения. Капитан, оглядев комнату, просит подыскать нам для разговора более достойный кабинет. Представитель администрации предлагает пройти в переговорную комнату, оказывается тут и такая есть. На второй этаж спускаемся все вместе, а вот в выделенный кабинет вхожу только в сопровождении капитана и лейтенанта госбезопасности. Переговорная больше напоминает комнату отдыха: два дивана, мягкие кресла, везде ковры, тяжелые портьеры закрывают окна. Яркий, но мягкий свет льется из многочисленных бра на стенах. Обстановка для допроса не располагает совершенно, наверняка в здании есть помещения пригодные для этих задач, но сюда мы пришли с другой целью. Попробуйте надавить на человека, когда собеседник вольготно расположился в мягком кресле, а не ерзает на неудобном табурете, прикрученном к полу. Не удивлюсь, если нам предложат кофе. Лейтенант явно чувствует себя не в своей тарелке. Не успеваем устроиться и начать разговор, как действительно заносят разнос, на котором стоит заварной чайник, вазочки с печеньем, сахаром и вареньем. Насчет кофе ошибся, подали чай, это окончательно добивает лейтенанта, который полностью растрачивает боевой настрой. Слишком он молод, а вот капитан молодец, наверняка это его экспромт, а возможно и «домашняя заготовка».
Разговор надолго не затягивается. Отвечаю на несколько вопросов, уточняю интересующие моменты и предъявляю оправдательные документы. Все понимают, что это просто формальность, позволяющая сохранить присутствующим лицо. Организация вроде как бы одна, а вот отделы разные, порой ведущие между собой незримую, но не мене отчаянную борьбу за внимание руководства, а значит и за ресурсы, влияние, звания, должности.
- С какой целью был направлен в немецкий тыл?
- Выполнял задание командование.
- Почему не поставил в известность собственное руководство.
- Соблюдал режим секретности.
- Можно ознакомиться с предписанием?
Да на здоровье. Вот и отметка о выполнении приказа и о выходе из немецкого тыла в составе штаба 62-го корпуса.
- Вступал ли в соприкосновение с противником?
- Только в виде боестолкновения. Свидетелей целая деревня, плюс два красноармейца, так же учувствовавших в бою.
- Можно ли их опросить?
- Вопрос не ко мне, так как они находятся в распоряжении ЦК КП Белоруссии.
- Что я делаю вдали от места дислокации? Выполняю личное распоряжение Члена Военного совета фронта. Вот командировочное предписание.
По большому счету ни чего незначащие вопросы, такие же ответы. Потом следует предложение изложить все письменно. Не вижу к этому препятствий, тем более, что и своему руководству придется все излагать на бумаге, так что потренируюсь. Пока сотрудники ГБ в неторопливой беседе обсуждали футбольное противостояние команд «Динамо» и ВВС я дописал рапорт. Единственное, что меня беспокоило - отличается ли мой подчерк от оригинала. На первый взгляд нет, а вот стиль изложения точно другой. Примерно через час остаемся вдвоем с Игорем Михайловичем, который начинает, радостно улыбаясь потирать ладошки, приговаривая:
- Надо же, как все удачно складывается, ваш приезд Владлен Владимирович прямо подарок какой-то.
И видя непонимание на моем лице, поясняет.
- Не обращайте внимания, это все наши ведомственные интриги. Белоруссия почти полностью потеряна, решение по бывшему военному руководству Западного военного округа уже принято. Из Могилева эвакуируются последние госучреждения. В такой ситуации наш наркомат фактически можно считать упраздненным, и этим не преминули воспользоваться некоторые руководители в центральном аппарате НКВД. Посчитав, что позиции Лаврентия Фомича сильно пошатнулись, без нашего ведома и без согласования был предпринят ряд попыток использования наших людей, оставленных на территории Белоруссии, в своих целях. Подготовка групп и их переброска в тыл противника сейчас проводится в таком массовом количестве, что напоминает своеобразный конвейер. За месяц, на оккупированные территории Белоруссии, было заброшено больше сотни диверсионных групп. Из-за того, что каждый отдел действует самостоятельно, единого учета переменного состава нет. Особо хитрые товарищи, не имея собственных наработок, используют для заброски, подготовленных нами людей, даже не ставя куратора в известность. Доходит до того, что поспешно подобранный сотрудник уже находился в тылу врага, но, не оформленный положенным образом через военкомат, он числится или дезертиром, или пропавшим без вести. Я ознакомился с вашим личным делом и в курсе, что вы, в свое время, закончили разведшколу, так, что поймете, о чем я говорю. Один, не слишком умный работник, желая показать свою значимость и полезность, может, походя разрушить, целую систему, которую мы планировали развернуть во вражеском тылу. Представьте, что мы долго готовим человека на роль резидента, подбираем ему кадры, знакомим с местными условиями, легендируем, а потом оказывается, что его спешно перебросили в другую местность и с другим заданием. Огромные ресурсы потрачены зря. Да и Ваше последнее задание с официальной версией - дезинформации противника, выглядит весьма сомнительно. Посылать человека, который является секретоносителем серьезного уровня, фактически в руки немецкой разведки… Согласитесь от такой несогласованности больше вреда.
