Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
– Все понятно, – самоуверенно сказал Куров, хотя мне ничего не было понятно. – Он указал причину, которая побудила его поселиться у вас?
– Нет… То есть, да… Понимаете, Ген Вениаминович, у него возникли какие-то проблемы в личной жизни… Взаимоотношения с женой, и все такое прочее… – Я начинал злиться, потому что невольно позаимствовал у своего собеседника казенные, обшарпанные обороты вместо того, чтобы объяснить все по-человечески – хотя толком объяснить ничего я не мог, поскольку сам не был посвящен в таинственные дела Слана. И еще меня раздражала манера Курова уверять, что ему «все ясно и понятно».
– В личной жизни, – задумчиво протянул Куров. – Ну, хорошо, допустим… Но почему он жил здесь один – ведь, в принципе, вы могли остаться с ним?
– Я не знаю, – устало сказал я. – Он так попросил.
– Все я-ясно, – не удержался от своей дурацкой присказки Куров. – Кто еще, кроме вас, знал о том, что Слан Этенко снимает у вас квартиру?
На этот раз вопрос его угодил «в яблочко». Полицейские навыки выуживать нужную информацию из допрашиваемых у моего соседа были развиты просто-таки неимоверно. Внутренне я содрогнулся.
– Никто, наверное, – сказал я.
– Никто-о-о, – задумчиво протянул Куров. Я подумал, что сейчас он опять повторит свое «я-ясно», но на этот раз он сказал: – Странная картина получается, господин Любарский. Приходит к вам приятель и просит предоставить в его полное распоряжение вашу квартиру на неопределенное время . Сам он, между тем, никаким бомжом не является, наоборот, является владельцем прекрасной трехкомнатной квартиры… Далее. Проживая в арендованной у вас квартире, Этенко всеми силами стремится скрыть свое местонахождение от своих знакомых и близких родственников.
– Почему вы решили, что он скрывался? – глухо спросил я Курова, избегая смотреть ему в глаза.
– Судя по запасам консервов и прочих продуктов на кухне, за все время проживания здесь он ни разу не высунул носа из дома. Кроме того, его ни разу не видел никто из ваших соседей. Более того, когда ему звонили по визору или в дверь, Этенко делал вид, что его здесь нет! Вам не кажется это странным?
Я был невольно потрясен.
– Откуда вы?.. – начал было я, но Куров не дал мне докончить вопрос.
– Дело в том, уважаемый господин Любарский, – сказал он, подавшись всем своим костлявым туловищем в моем направлении, – что вот уже две недели ваш покойный друг Слан Этенко числится пропавшим без вести. Ушел однажды утром из дома и не вернулся. Разумеется, тревогу подняла его жена. В течение двух суток она обзвонила всех тех знакомых своего мужа, которые были ей известны, в том числе – и вас…
Судя по осведомленности Курова, до того, как приехать сюда, он и его подручные уже успели допросить Люцию и соседей. Быстро работает наша славная полиция, хоть ее и поругивают газеты. А теперь выкручивайся вот, как червяк на крючке, потому что все идет к тому, что вот-вот в голове моего соседа возникнут сильные подозрения насчет моей искренности…
– Тогда я сам не знал ничего о Слане, – быстро проговорил я. – Люция, его жена, звонила мне до того, как мы с ним встретились.
– Тем не менее, к вам появляется еще несколько вопросов, – продолжал Куров, откинувшись на спинку стула. – Во-первых, почему потом, приютив у себя своего друга, вы не сообщили об этом его жене? Во-вторых, почему вы не отреагировали на сообщения средств массовой информации о том, что Слан Этенко срочно разыскивается полицией? В-третьих, имелся ли у вас свой ключ от квартиры, где проживал ваш друг, и навещали ли вы его? В-чет-вертых, если вы навещали его, то чем он здесь занимался? И наконец: имеете ли вы заявить полиции еще какие-либо факты, объясняющие странное поведение убитого в последние две недели?
Все это Куров выпалил одним духом, не давая мне вставить ни слова в его тираду.
Я сглотнул горькую слюну. Пот лил с меня градом. Ситуация неожиданно переменилась совсем не в мою пользу, и из добродушного давнего знакомого и соседа по дому мой собеседник вдруг каким-то образом превратился в сурового следователя, который, несомненно, подозревает допрашиваемого в совершении умышленного убийства. Как бы мне не попытались пришить это мокрое дело, как говорят в фильмах в таких случаях преступники со стажем.
Не впадай в истерику, тут же одернул себя я. Ты же знаешь, что ты не полосовал Слана ножом…
– Что ж, на ваши вопросы имею показать следующее, – объявил я с легкой издевкой. – Первое: я не мог сказать Люции правду, потому что, с одной стороны, полагал причиной ухода Слана из семьи размолвку с женой, а, с другой – он, то есть покойный, настоятельно просил меня никому не говорить о том, что он живет у меня. А объявления о розыске моего друга я не видел и не слышал по причине отсутствия стойкого интереса к средствам массовой информации. Второе: в период проживания Этенко на принадлежащей мне квартире я навещал лишь один раз, в прошлый вторник. Ключ от входной двери у меня имеется, но я им не пользовался. Третье: никакими данными о роде занятий Этенко на моей квартире не располагаю и понятия не имею, чем он здесь занимался… Могу лишь предположить, что он сочинял стихи, это точно!
– Что-о-о? – с изумлением протянул Куров. – Что вы сказали?
Я пожал плечами.
– По-вашему, стихи пишут только избранные личности, да? Между прочим, Слан еще в университете баловался виршами!
Я с вызовом посмотрел на Курова, но тот сидел, положив ногу на ногу и покачивая носком пыльного ботинка. По-моему, он был доволен результатами допроса – подозрения, которые сначала смутно витали в его мозгу, наконец-то оформились до конца, теперь оставалось только достать наручники и со словами: «Вы арестованы по подозрению в убийстве первой степени» – надеть их на мои белы рученьки. И Куров действительно протянул руку к своему портфелю – видимо, наручники у него хранились именно там, но почему-то передумал и, наклонившись к столу, быстрым движением выключил аудиокомп.
– Я-ясно, – протянул он. – Ладно, Рик. Для начала хватит. Ты не думай, никто тебя ни в чем подозревать не собирается. Просто такой порядок… Значит, ничего странного во всей этой истории ты не видишь?
Я опять сглотнул комок в горле.
… Рассказать ему, как Слан принял меня, когда я решил проведать его и заявился с бутылкой хорошего рейнского в половине десятого вечера? Или как он нес всякую чепуху, смысла которой я так до конца и не мог уловить, хотя понимал каждое слово в отдельности? Или как он вдруг оборвал себя на полуслове и чисто по-женски с подозрением осведомился: «А что это ты на меня так уставился?», а я растерялся: «Как – так?», а он уже перешел на шепот: «Ты чего, Рик?», и у меня почему-то мороз пошел по коже, и от этого я разозлился и сердито выразился в том смысле, что добровольное затворничество еще никого до добра не доводило, вот до психоза да до белой горячки оно доводит, но тут он, казалось, взял себя в руки и стал что-то объяснять, но я его по-прежнему не понимал, а в конце он выдал нелепую фразу: «Ты запомни, Рик, не приходил ты ко мне сегодня, не приходил! Понял?», и только тогда я понял, что Слан до смерти напуган чем-то, но мысленно махнул рукой и не стал вникать, а рассказал подвернувшийся в голову анекдот про одного типа, который вечно всего боялся, а Слан с пафосом прочел кое-что из своих последних творений, и в промежутках между его поэтическими завываниями мы благополучно прикончили рейнское, и ушел я уже поздно ночью…
Все это в мгновение ока промелькнуло у меня в голове, но, разумеется, ничего рассказывать Гену Курову я не стал – и так у него складывалось явно превратное впечатление об этом деле и о степени моего участия в нем.
Голова у меня шла кругом, исходил я липким, противным потом, и хотелось мне сейчас одного: чтобы мне разрешили как можно быстрее уйти из этой, испачканной кровью и оттого словно ставшей мне чужой, комнаты.
Однако, Куров не собирался пока отпускать меня. Он сказал, что я должен осмотреть квартиру и указать, какие вещи принадлежали убитому.
