Альфа Цефея (СИ) - Бергер Евгений (книги без регистрации txt) 📗

Из динамиков тут же полилась ритмичная музыка… Под такую обычно выплясывали в ночных клубах. И несмотря на динамичную мелодию, Минами больше понравился голос. В нём чувствовалась боль и адские духовные страдания… Девушка пела о своей неразделенной любви:

– … забрал моё сердце, и ты сделал это, всего лишь открыв свой рот. Моя любовь, словно вулкан, тут же выплеснулась наружу… И самое худшее, что каждое твоё сладкое слово – пустое, по сути. Всего одно единственное слово, и я запала…

– Какой красивый голос! – очарованно произнесла Минами: – Кто это поёт?

А таинственная незнакомка тем временем перешла к припеву:

– Я верю в свои чувства! Я живу лишь только твоим сладким "ничем"… И пытаюсь надеяться, хотя надеяться не на что! Я наслаждаюсь твоим сладким "ничем"… И вновь обжигаюсь… Мне больно любить, когда ты даешь мне облизать лишь своё сладкое "ничто"… Сладкое "ничто"… И вместо обещаний, ты вновь дал мне лишь сладкое "ничто"!

– Эмм… – Оливия с удивлением взглянула на Минами: – Не узнаешь свой собственный голос?

– Это я?!

– Да. Одна из песен, которые ты записывала вместе с Ичиро у него дома.

– У Ичиро дома?! – по телу Минами прошла дрожь: – Я правда записывала песни у него дома?!

– Ага… Классно вышло, не находишь?

– Но… Такое ощущение, как будто я пела не чужой текст, а изливала свои чувства…

– О, да! – Оливия с пониманием похлопала Минами по плечу: – Этот мерзавец обожает играть с чувствами. В этом он весь! Дает сладкое "ничто", а ты, как дура ведешься на его слова… Ездок по ушам он ещё тот!

– Нет. Ичиро рыцарь, а не ездок по ушам. – нахмурилась Минами: – Или ты что, тоже чувствуешь к нему странное покалывание?

– Я ничего не чувствую. Я выбросила сердце уже давно… А вот насчет твоих покалываний… – Оливия с сожалением посмотрела на Минами, но вдруг резко улыбнулась: – Я надеюсь, что у тебя всё будет хорошо.

И что она опять скрыла? Нет, Оливия хорошая девушка, но эти её тайны начинали серьезно надоедать…

* * *

Российская Империя – самая могущественная и непобедимая страна в этом мире показала нам одну из своих жестоких сторон. А именно, после того, как Кенг высадил нас на берегу в мысе Рудака, я почувствовал адский холод.

На самом деле температура была не очень низкой… проблема была в пронизывающем ветре! В Японии такого никогда не встретишь… Только здесь, на острове Сахалин ты можешь почувствовать всю мощь ледяной стихии.

– Долго там ещё? – поинтересовался я, помогая перегружать ящики с оружием и КАВ: – А то чувствую, у меня девчонки так точно застынут!

– Не переживайте, Босс. Тут недалеко. Нам всего лишь нужно добраться до станции Паулюса, а там нас встретит Мизурин.

– А это ещё, что за фрукт?

– Мой старый приятель. Сослуживец. Торчит мне услугу. Ничего особенного, но ему я доверяю. – ответила Дубровская, закрывая тент грузовика: – Всё положили?

– Так точно! – отрапортовал Давид.

Благо, что до станции Паулюса добрались быстро. Буквально за 20 минут. Старые грузовики "Як‑5502" отдаленно напоминали отечественные "ГАЗ‑52" из моего старого мира. Только кузов был выполнен в более элегантном стиле. Любили аристократы всюду вносить нотки, чего‑то эстетичного и… я бы даже сказал – совсем не присущего для конечного продукта. Вот так же и тут – этакая помесь "ГАЗ‑52" и какого‑нибудь винтажного "Кадиллака".

Хрустя старой механической коробкой и подвывая двигателями, грузовички подвезли нас к здоровому военному эспайдеру. "Сибирский ветер" – прочитал я название на вытянутом фюзеляже. А что? Вполне символично!

Снаружи нас ждал невысокий радостно улыбающийся мужчина, одетый в классический комбинезон пилота. Блин… вот глядя на таких ребят, несмотря на их возраст и прочее, невольно думаешь – вечный мальчишка! Серьезно, из его глаз так и искрила молодость и даже легкие нотки озорства. Как будто он сейчас тыкнет Дубровскую в нос, отмочит нелепую шутку и убежит весело хохоча!

– Лейтенант! – улыбнулась начальница СБ и распростерла руки.

– Камрад! – обрадовался Мизурин и подлетев к женщине, тут же уткнулся ей в живот. Ну, вот точно – сорокалетний пацан: – Как я рад тебя видеть! Господи… Как же без вас всё стало тоскливо! Блин, вот серьезно… Этот проклятый Меньшиков совсем страх потерял! Эксплуатирует нас, как ездовых собак!

– Ладно… По дороге расскажешь. Открывай люк.

– А у вас много? – Мизурин заглянул за спину Дубровской и обреченно вздохнул: – Блин, "Синичка" у меня немного на пенсии…

– Ой, да брось! Там всего несколько ящиков, да наш отряд. Неужто не поместимся в бомбовоз?

– Но‑но! – Мизурин поднял указательный палец вверх: – Вот ещё… "Синичка" уже давно не бомбовоз, а мой семейный "автомобиль".

– Ой, да… Не хвастай! Открывай люк!

Как только металлические створки открылись и запустили в салон снег с морозным ветром, мы вновь повторили процедуру погрузки. Вот смотрел я на Голди, Лили, Руби, Грейс и Айрис, а в голове во всю играло – "Грузчик! Грузчик! Парень работящий! Грузчик! Грузчик! Прет, кладет и тащит…"

Как только "Синичка", которая больше напоминала бройлера‑переростка, взмыла ввысь, Дубровская и Мизурин тут же уединились в кабине пилота, и о чем‑то мило шушукались. Честно, для меня начальница службы безопасности была… Ну, не сказать, что прям таки бесполой, но что‑то около того. Есть такой тип строгих женщин, о которых невозможно думать… ну, как о женщинах! В них нет ни грамма женственности и очарования. Они были полностью преданы своей профессии… Или же стали заложниками собственных комплексов. Я не психолог, поэтому точно сказать не могу. Так вот, вечно хмурая и очень взрослая Дубровская, которая была образцовой начальницей СБ… сейчас превратилась в молоденькую и милую девочку. Ей же вроде под полтиник? Или как‑то так? Но сейчас… благодаря улыбчивому сорокалетнему пацану за штурвалом, она сама превратилась в девчонку.

– А… Это? – я вопросительно взглянул на Давида.

– Оу… Ты про эту сладкую парочку? Да, всё так. Но… одновременно и не так. – почесав затылок, ответил парень. Девчонки, услышав намеки на скандальную тему, тут же скучковались вокруг зомби.

– Если не так и не так, то как? – переспросил я.

– В общем‑то, Мизурин, будучи молодым сержантиком, был дико влюблен в Дубровскую. – Давид вытащил искусственный глаз, побрызгал на него антисептиком, и вставил обратно: – Но она у нас законченная карьеристка! Однако Мизурин о‑очень хорош на язык. Может уболтать любую девчонку. Серьезно, даже я им восхищался! Но вот Дубровская не из того теста… Воротила нос от него и всё тут. Но как только Мизурин встретил нашу Ксю… О, божечки, что началось!

– Ксю? – девчонки аж подались вперед от любопытства.

– Ксюша Ливанская – заместитель руководителя отдела внутренней разведки в Инстанции. Занималась сопровождением разведчиков среди металюдей… В общем, умница, красавица и фигурка у неё… Хе‑хе… Бо‑ой! – протянул Давид, хитро усмехнувшись.

– И что там с этой Ксю?

– Ну… Они с Дубровской с самого начала были в холодной войне. Наш руководитель неоднократно намекал, что Дубровская – собака хорошая! Этакая эталонная немецкая овчарка. И зубы крепкие и шерстка густая. Не линяет и не воняет… Но у всего есть срок годности. Даже у специалистов. А Дубровская, спешу напомнить – карьеристка. Причем законченная! И проработав столько лет на Папу Пашу, её начальник говорит, что Ксюша моложе, сильнее и умнее. Вот у Дубровской крышу по этой теме и сорвало. Овчарки буквально сцепились, но… это было на расстоянии. То есть в режиме холодной войны. И тут на поле битвы появляется Мизурин! Он и так и сяк уламывал Дубровскую… обещал ей звезды с неба… Райскую жизнь! А она, вроде как… наверное, и не против была. Да боялась, что дикая страсть Мизурина попортит то, к чему она стремилась столько лет. А мужик, каким бы упертым романтиком он ни был – рано или поздно устает стучаться в закрытую дверь. Поняв, что наша гордая старая овчарка ни в какую ему не сдастся… Мизурин ушел в запой. На два месяца. Долго его родственники вытаскивали, но… тот в депрессии! Такая вот злая безответная любовь… А Ксю девка нормальная. Она знала, что такого мужика терять нельзя. Вытащила его под видом обычного друга из запоя, обласкала, очаровала и… Вот у них уже свадьба! Счастливая семья. Трое детей и домик в Крыму. Ну не сказка‑ли, а?