Битва - Круз Андрей "El Rojo" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

Почувствовав, что у меня появилась фора, я приналёг, если такое вообще было возможно, и, не сумев затормозить, упал грудью на кучу рюкзаков, успев вцепиться в вожделенный чехол, перекатился на спину, увлекая его за собой, а заодно чувствуя, как холодеет в груди. Ракшаса лишь взмахнула своим мечом, и заклинание «Болотный туман» развеялось, словно его и не было. Вылетевшую следом из окна «Шаровую молнию» она отбила тем же мечом, а затем… К счастью, Маша успела выставить щит, насколько я успел заметить по тому, как замелькали за окном синеватые сполохи. Палаческий меч, рубанувший по стене, выбил гигантский сноп искр и почти начисто снёс эту часть этажа.

Трясущимися пальцами я судорожно расстегивал на совесть закреплённые ремешки на оружейном чехле, с ужасом представляя, что будет, если именно сейчас ракшаса вновь решит заорать. К счастью для меня, в дело снова вступила Лари, каким-то чудом оказавшаяся на крыше и оттуда спорхнувшая почти на середину двора, пролетев прямо над головой ракшасы. Опять взмах руки, безрезультатный удар латигом по глазам, который ракшаса даже не стала парировать, пируэт, с помощью которого тифлингесса едва увернулась от кривого золотого меча, снова удар латигом — и отчаянное бегство, частью по стенке особняка.

Ракшаса, как мне показалось, даже в цвете изменилась. Словно кроваво-красное сияние появилось вокруг неё, она замотала головой так, что её многочисленные косы заметались чёрными змеями, оскалила пасть до самых ушей, грудь поднялась — она набирала воздуха для нового крика, а я только тащил из чехла увесистый штуцер. Помогли гномы — из разрушенного окна второго этажа выплеснуло хвост огня из пулемётного надульника, и одновременно бухнула двустволка. Треск выстрелов слился с визгом рикошетов, ракшаса зарычала, но крик не состоялся. А я уже переламывал стволы штуцера, запихивая в них два огромных, тяжёлых, похожих на фаллические символы патрона.

А затем я перехватил взгляд бегущей через двор Лари и лишь кивнул. Этого кивка она и ждала. Резко остановившись, так, что каблуки её сверкающих сапог взрыли дёрн, она обернулась к ракшасе и что-то крикнула на неизвестном мне языке. И ракшаса поняла её! Черты и без того отвратительного теперь лица исказились ещё больше, она пригнулась и бросилась к тифлингессе, топая так, что сваленные в кучу рюкзаки запрыгали, словно действительно статуя побежала.

Страх исчез. Тот самый страх, который буквально душил меня до последней секунды, исчез совсем. Теперь передо мной стояла одна задача — двумя ударами загнать биллиардный шар — ракшасу — в лузу: в портал. А вместо кия должен был выступить штуцер. Удар его пули столь страшен, что сбивает с ног любое живое существо, существующее в Великоречье. Даже каменного тролля, тяжелее которого сложно даже что-то себе представить. Сила удара пули шестисотого калибра — это как гром небесный. Я изо всей силы вдавил подбитый резиной приклад штуцера в плечо, завалившись всем телом вперёд, и когда ракшаса оказалась на линии огня, нажал на первый спусковой крючок.

Отдачей меня чуть не развернуло, стволы уставились в небо, грохнуло так, что утраченный было слух вернулся ко мне в полном объеме, а ракшаса упала. И не просто упала, а её ещё и покатило по мокрой траве, в результате чего она оказалась в неприличной для её статуса в пантеоне демонов позе, именуемой у южных народов в их трактатах о телесной любви «позой крадущейся мантикоры [70]». Обернувшись ко мне, не меняя позы, она издала какой-то хриплый рёв, и я едва сдержался, чтобы не выстрелить. В створ портала она пока не попадала. И тогда я побежал тоже, стараясь достичь ближайшего ко мне угла особняка до того, как ракшаса успеет что-то предпринять. Иначе мне хана. Твёрдая уверенность в этом вдруг в виде оформленного и подписанного приговора забрезжила у меня в сознании. Если не успею, то всё.

И я не успевал. Спина ракшасы странно выгнулась, противоестественным движением, словно киноплёнку промотали в обратном порядке, никак не вяжущимся с её человеческой анатомией, она поднялась на ноги. Облако чёрного пламени вылетело у неё из пасти, а откуда-то сверху к ней потянулась чёрная воронка чистого Зла, чудовищного в своей невероятной силе. Чёрная богиня Кали делилась силой со своим слугой. Ракшаса раскинула руки в стороны, готовая принять смерч Зла в себя, и в этот момент, как зонтик, над ней раскрылся самый обычный колдовской щит. Тот самый, что на несколько секунд способен удержать что угодно — от пуль до Зла. И этих самых нескольких секунд мне хватило для того, чтобы остановиться, я просто врезался в стену дома, на бегу поворачивая ствол штуцера в цель. И едва он оказался направлен в грудь ракшасы, я нажал на второй крючок.

Шестисотый калибр, придуманный для слонов в мире, откуда мы сюда попали, не подвёл. Удар отбросил ракшасу прямо в мерцающее зеркало портала. Даже пятки её оторвались от земли, а готовый вырваться крик так и остался в глотке. Портал вспыхнул ослепительным светом, когда полубожественная сущность влетела в него. Он превратился на миг в какой-то суматошный вихрь света и искр, затем в зеркальный шар, то появлявшийся, то исчезавший, и до моего сознания донёсся чей-то крик: «Ложись!» Что я и сделал, так что остального не видел. А ракшаса просто исчезла. Так же недраматически, как и появилась, без звука и треска — она просто исчезла из нашего двора вместе с порталом, которого будто и не было. И разрази меня гром, если она не исчезла из нашего плана бытия: я почувствовал это всем своим существом — словно что-то давить на сердце перестало. Интересно, к кому её закинуло?

ГЛАВА 17,

в которой друзья отправляются в конный поход — и, как всегда, не без происшествий

— Ты уверена, что здесь безопасно? — уже в третий раз спросил Орри у Маши. — А если она снова припрётся, чего делать будем?

Буйство провалившейся к нам ракшасы произвело на него неизгладимое впечатление. Несмотря на то, что Маша ему дважды подробно рассказала о гаснущих порталах и даже рисовала на песке схему, почему ракшаса не могла остаться в нашем плане, гном упорно ей не верил и был не в силах выпустить из рук свой громобойный штуцер, который сегодня оказался очень к месту, чтобы спасти наши головы от совершенно безобразного их отрывания, или какие там у ракшасы были творческие планы на наш счёт. Хотя, с моей точки зрения, Орри-пулемётчик был куда полезней отряду, чем «штуцероносец».

— Не припрётся. И в любом случае я сторожей наставила. Никто сюда тихо не придёт, разве что сам Пантелей.

— А если Пантелей?

— А если Пантелей, то он нам и нужен. Разберёмся, — устало пробормотал я, перевернулся сбоку на спину и хлебнул армирского коньячку из серебряной фляжки.

Коньячок оказался здесь не менее кстати, чем упомянутый штуцер. Срочно требовалось снимать последствия стресса. Травмы же подлечились из моих запасов целебных бальзамчиков, воткнувшуюся в руку щепку выдернула Лари, после чего запечатала рану каким-то заклинанием, хранившимся у неё в браслете. А вот последствия моральных травм лечились отличным коньяком, отдающим божественным виноградом со склонов Прибрежного хребта. Хорошо! К фляжке и Лари уже приложилась, и Маша. А гномы достали флягу с водкой и, помянув Бороду Прародителя, залили в себя по паре стопок, закусив чесночными сухариками.

Коней обнаружили прямо за воротами усадьбы, через которые мы вышли осмотреть окрестности. Большая конюшня, в которой было больше двух десятков лошадей и мулов, обслуживалась троими рабами-конюхами в колдовских ошейниках [71], которые Маша чуть ли не щелчком пальцев с них сняла, к их великому удивлению. Да и моему тоже, потому что рабские ошейники снимаются лишь хозяином.

— Валер научил, — усмехнулась Маша, ответив на мой немой вопрос. — Он ведь рабом был до шестнадцати лет, пока Силу чувствовать не начал. И первое, что придумал, — заклинание «как сломать ошейник». И всех потом ему научил, кто желает. А своих учеников обязательно.