Дураки и герои - Валетов Ян (читать книги без сокращений .txt) 📗
– Чем больше с тобой беседую, тем больше убеждаюсь, что каждый должен заниматься своим делом. Миша, скажи, а в чем между нами разница? Между мной, Титаренко, Лысым и твоей командой? Чем твоя оголтелая джаз-банда лучше нашей? Вы поете мелодичней? Сергеев! Ау! Помнишь, в детстве у нас были задачки – найди десять отличий? Напряги мозг, Джеймс ты наш Бонд отечественного розлива! Единственное отличие в том, что у Регины Сергиенко ноги красивее, чем у меня! Речь идет лишь о том, кто будет стричь овец, Миша. А овцам это сугубо пополам. Были бы луга тучные, да ножницы острые…
– То-то вы в 2004-м так бежали в разные стороны…
– Был грех, – согласился Блинов и добродушно улыбнулся. – Забздели чуток. Тут нас переиграли, что скрывать… Но Бог любит сильных, и то, что мы обронили, нам принесли прямо в руки сами победители. Дело в том, Миша, что власть можно взять. Это классика – помнишь: телефон, телеграф, вокзал – и власть твоя! Но вот для того, чтобы ее удержать, возбужденной толпы и энтузиазма маловато. Тут надо нечто большее… Но, скажу тебе, я рад, что тогда все так случилось. Не будь того поражения, и мы бы никогда не поняли, как много зависит от слов. От ласковых слов, Умка. От обещаний, которые надо вовремя дать, но вовсе не обязательно вовремя выполнять.
Блинов вздохнул.
– Кадровый вопрос, Умка, злополучный кадровый вопрос… Прав был Иосиф Виссарионович! У нас, кто может, – использует кого может. Ты думаешь, я не понимаю, что Лысый не лучшая фигура для политического перформанса? Понимаю! Но не тебя же на это место приглашать!? Тебе нужен лихой конь, острая шашка да оперативный простор. А в народное хозяйство тебя нельзя. В нем с шашкой делать нечего. Потому что ежели туда сунуться с шашкой, то не будет у овец ни тучных полей, ни острых ножниц! И рванут они из загона, как тогда, зимой, и растопчут всех, кто попадется на пути, копытцами. Не по злобе, а ввиду большого количества и хаотического передвижения в поисках корма…
– За что же ты так людей не любишь? – спросил Сергеев. – Посмотри, ты из себя весь такой богатый, основательный, могучий и влиятельный, а тех, кто тебя на это место посадил – элементарно не уважаешь.
– На это место, – возразил Блинов резонно, – никто меня не сажал. Какое у меня, собственно, место, Миша? Кто я такой? Партийный функционер? Депутат? Так я даже не лидер фракции, а просто так, погулять вышел…
Он хитро усмехнулся и сощурил глазки.
– Ну, а насчет «люблю – не люблю» ты зря… Я об овцах с тобой толкую, а кто-то о биомассе… Хрен редьки не слаще. Ты думаешь, мы с твоими шефами враги? Это мы в сессионном зале – враги, да на телешоу. Чтобы людям было проще определиться, чье имя выкрикивать. А так, по жизни… Мы едим в одних ресторанах, живем в одних домах, отдыхаем в одних санаториях и отелях. У нас общие парикмахеры, массажисты, дантисты. Мы пишем проекты законов в одних подкомитетах, только при этом мои коллеги лоббируют интересы одних уважаемых людей, а мы – других, но не менее уважаемых. А то, что мы не лобзаемся прилюдно и не ходим по коридорам Рады, взявшись за руки, так это потому, что в нашей стране любой дружеский поцелуй может через секунду обернуться минетом, в котором зазевавшаяся сторона и не сразу поймет, кто ее так вот быстро в позицию поставил…
– Читал я как-то на досуге Макиавелли, – заметил Сергеев.
– А ты меньше читай, Миша, – перебил Владимир Анатольевич. – На тебе гражданская жизнь плохо сказывается. Знаешь, чем плохи идеалисты? Да тем, что кричат они об идеалах, а на самом деле точно так же пекутся о себе. Но вот незрелые умы – заражают!
– Это ты обо мне?
– Умка, ведь я тебе не враг и никогда им не был. Почему ты выбрал другую сторону?
– Потому что это моя сторона…
– Уверен? А не рассорься ты со мной? Не уйди от тебя Вика? Не подбери к тебе ключик ребята Регины? На чьей стороне бы ты был? Вот ты сказал, что будь у тебя в распоряжении сотня твоих коллег… А где твои коллеги, Миша? Скольких из них ты можешь собрать под знамена? Двух? Трех? Ни одного? Может быть потому, что каждый из них нашел свою правду, которую защищает? Кто за деньги, кто за чины, кто за головокружительные перспективы, как твой Мангуст. У всех свои личные причины и соображения. Личные. Ты же ко мне вломился не правду защищать, а бывшую падчерицу! Разницу ощущаешь?
– Кстати, о Мангусте… Это была твоя идея – его ко мне прислать?
Блинчик рассмеялся.
– Моя? Нет, Умка, Андрей Алексеевич вне моего влияния. Это ты не по адресу. Я сформулировал возникшую проблему нашим российским друзьям. А все остальное делалось уже без моего участия. Я твоего Мангуста, не к ночи он будь помянут, и видел всего пару раз, по суровой необходимости. Но скажу тебе, что ты в сравнении с ним сладкая булка. Рядом с ним у меня мурашки по спине бегали… А тебя, брат, прости, но я не боюсь. Мангуст может убить просто так, играючи, безо всякой причины. А тебе нужно правильное моральное обоснование…
– И ваши российские друзья послали Мангуста решать твои проблемы?
– Не совсем так, Миша, – не согласился Блинов. – Скорее они решали свою проблему. Или нашу совместную проблему. Тут я совсем запутался… Я привык иметь дело с людьми бизнеса, а у соседей теперь из-под любого «Бриони» торчат погоны. В общем, всем сторонам было необходимо, чтобы ты молчал, а идти на силовые акции против тебя я не хотел…
– Ты и сантименты? – удивился Сергеев. – Блинчик, я тебя не узнаю! С чего б это вдруг?
– Ты дважды спас мне жизнь! – жестко сказал Владимир Анатольевич и закурил очередную сигарету от окурка предыдущей. – И, на самом-то деле еще раз спас мою жопу в Африке! Потому что, если бы тот груз тоже был продан налево, мне бы наверняка отстрелили голову, даже если бы для этого надо было рвануть половину Киева. Вот поэтому и не было силовых акций. Поэтому, а не потому, что мы боялись твоих сетевых разоблачений – кто поверит интернетному говну? Его тоннами льют на всех каждый день!
– И из благодарности, вместо того чтобы отбить мне голову, вы рванули бедного Митю пластитом, переманили перепуганную Вику…
– Это да… – согласился Блинов. – С этим Митей, ее помощником, нехорошо получилось. Но, согласись, это было меньшим злом, в сравнении с твоей или Викиной смертью. Результат достигнут с минимальными потерями.
Он поднял на Сергеева злые, холодные глаза, совершенно неуместно смотрящиеся на пухлой веснушчатой ряхе, и добавил:
– А разве не этому тебя когда-то учили, Умка? Добиваться результата, несмотря на косвенный ущерб? Так чего ты ноешь? Неужели это слишком большая цена за жизнь Вики, твоей падчерицы и за твою жизнь? И за твою глупость, Сергеев!?
– Намекаешь, что меня спас?
– Не намекаю. Прямо говорю.
– Знаешь, Блинчик, – сказал Сергеев с сожалением. – Я не буду тебе ничего объяснять. Бесполезно это. Ты все равно не поймешь, что друзей нельзя использовать, что очень часто дружба и выгода – это не только несовместимые, но и взаимоисключающие друг друга вещи. Ты никогда не уяснишь, что потерять любимую женщину – это все равно, что потерять жизнь…
– Не преувеличивай, – перебил его Блинов, поморщившись. – Как там у Пруткова: «Друг мой, прошу, не говори красиво!» Ты за свою жизнь и друзей терял, и женщин терял! Но жив же до сих пор! Да? И неплохо себя чувствуешь, если вспомнить, как ты только что рихтовал мною стены. Для покойника ты удивительно шустр и неприлично романтичен. Ты все время забываешь о том, что я знаю о тебе больше, чем можно предположить. Вся наша жизнь, Миша, прости за банальность, череда потерь. Мы все время теряем: иллюзии, деньги, власть, друзей, женщин, близких. Это почему-то называется приобретение жизненного опыта. Потом, в один прекрасный день, мы теряем последнее, что нас греет – надежду, но не умираем – нет!
Владимир Анатольевич уже вещал, привычно жестикулируя для убедительности. Для того, чтобы вещать, ему не нужна была трибуна. И в слушателях, если уж откровенно, он не нуждался. Главное было начать.
– Именно в этот момент мы и начинаем жить по-настоящему. Как свободные люди! Нас уже ничто не сдерживает, нам не надо оглядываться на то, что о нас подумают, мы не пытаемся быть лучше, чем мы есть… И, главное, мы не ждем от жизни того, что она нам дать не может. Не будет ни счастья, ни душевного покоя, ни заслуженного отдыха в кругу вопящих внуков. Будет борьба за деньги и власть, потом, если выживешь, борьба за неограниченную власть, потом битва за удержание этой власти и в результате, если повезет, достойная смерть со скипетром в одной руке и державой в другой. А если не повезет, тогда твои кости растащат молодые голодные волки, которые так и ждут, чтобы ты оступился…
