Роковые таблички (СИ) - Ечеистов Вадим (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Максим, наконец, улучил момент, чтобы вытащить из мешка большой нож. Он показал его старосте, и сделал парочку выпадов, давая понять, что с ним шутки плохи. Сам же староста, не в силах остановить приступ жесточайшего кашля, жестами пытался остановить Максима. Иногда, ему удавалось выдавить несколько слов из своей измученной глотки.
― Кхе-кхе, дороги нет. Если ты и, правда, случайно сюда забрёл, кха-кха, не ходи туда, кхе-кхе. Подохнешь, как они. Там таких ещё много. Кхе-кхе, эпидемия, кха-кха, ― мужик вновь зашёлся в кашле, не в силах сказать ни словечка. Лицо его потемнело до невозможности, налившись багрово-синим цветом, а на губах выступила плотная кровавая пена.
Максим хотел ответить, что не собирается задерживаться здесь ни на минуту. Хотел даже поинтересоваться, как лучше идти, чтобы поскорей достичь поселений «Нового мира», но промолчал. Слишком безумным выглядел этот человек, чтобы прислушиваться к его словам. Да, и трупы у него в огороде не располагали к доверию. Поэтому Максим, не сказав ни слова в ответ, пошёл дальше, вдоль покосившихся домиков.
Сделав несколько быстрых шагов, Максим обернулся, чтобы посмотреть, не преследует ли его этот странный тип, и увидел, как староста, скрючившись почти до земли, исторгает под ноги содержимое желудка. Максим поморщился и пошёл дальше. Однако, прошагав метров двадцать, вновь оглянулся – сельского начальника уже не было на прежнем месте. Решив, что тот скрылся в доме, Максим уже более уверенно продолжил путь.
Жилища, похоже, пустовали, о чём говорил их запущенный вид, а также отсутствие любопытных селян, желающих посмотреть на нового человека. Через три дома, дорога, и без того изобилующая рытвинами и буграми, стала совершенно непроходимой. Собственно, дорога, в привычном смысле, с определённого места прекратила существование, оборотившись каналом, наполненным густой грязью и мутными лужами.
Пройти, не рискуя увязнуть в лоснящейся гуще, можно было только по узеньким карнизам утоптанной земли, прилепившимся к редкозубым частоколам. Максиму ещё не приходилось бывать в таких местах, где передвигаться можно исключительно пешком, несмотря на наличие дороги. Иногда, цепляясь руками за шаткие ограды, он думал, что если поскользнуться, и попасть на «проезжую часть», то обратно можно и не выбраться. Поэтому, он тщательно выверял каждый свой последующий шаг, чтобы не оказаться ненароком в трясине цвета кофе с молоком.
Иногда, посреди просёлка, неизвестно когда превратившегося в болото, виднелись островки. И, что ещё более удивительно, на некоторых из этих миниатюрных участков сухой земли, высились приличных размеров деревца. Подобное запустение невольно наводило на мысль, что никто этой грунтовкой не пользовался по назначению долгие годы. Значит, этот путь, вряд ли выведет его к «Новому миру».
Но назад Максим поворачивать не стал – решил убедиться во всём лично. Да, и одна утешительная мыслишка хрупким мотыльком промелькнула на краю сознания: «А что, если, эти самые, основатели и последователи «мира будущего», умышленно забрались в такую глушь, чтобы кто-попало к ним не совался»? И он решительно последовал за изгибом полосы жидкого суглинка, некогда служившей транспортной артерией местного значения, по которой раскатывали мотоциклы с колясками, и грохотали трактора.
За поворотом Максима ждал сюрприз – в одном из домов хлопнула дверь, и показался человек. Издалека было не совсем ясно, мужчина вышел во двор или женщина, так как телосложением сверх меры истощённый селянин больше всего напоминал высушенного кузнечика. После разговора со, съедаемым жестокой болезнью, старостой деревни, Максим был готов к самым неприятным неожиданностям. Но это бесполое существо, спускающееся, безвольно шатаясь, по ступеням крыльца, меньше всего походило на источник, какой бы то ни было, угрозы.
Мало того, в душе Максима на секунду шевельнулось, давно не напоминавшее о себе, сочувствие. Человек, похоже, заметил незнакомого мужчину, идущего вдоль цепочки заборов, и поспешил, если это ковыляние можно назвать спешкой, в сторону калитки. «Надо же – еле дышит, а идёт поприветствовать незнакомца. Святое деревенское гостеприимство»! ― ещё больше растрогался Максим. Приближаясь к дрожащему человеку, ухватившему скрипучую калитку, Максим приветственно помахал рукой.
― Здравствуйте! Как поживаете?
Лицо, похожее на сморщенный бок сушёной груши, надломилось, ощерилось трещиной безгубого рта. Но, вместо ожидаемого «здрасьте», раздалось оглушительное «а-а-тчхи». Максим порадовался, что не успел опустить руку после приветствия – теперь она, подобно щиту, закрыла его лицо от ливня из заражённой слюны. Отряхнув, и брезгливо вытерев тыльную сторону ладони о штаны, Максим попытался, было, оправдать внезапную неловкость больного. Он даже открыл рот, чтобы сказать что-то вроде: «С кем не бывает».
Однако, живая мумия не собиралась ничего слушать, и принялась кашлять так неистово, будто вознамерилась как можно скорее избавиться от собственных внутренностей, исторгнув их через глотку. И, в отличие от старосты, старавшегося в этот момент отвернуться, или пригнуться к земле, эта двуногая тварь разбрызгивала слизь и мокроту, будто специально стараясь попасть в лицо Максиму. Тот невольно отшатнулся, и едва не угодил в топкую яму, из которой, наверняка, пришлось бы долго и тяжело выбираться.
Приложив немало усилий, чтобы удержать равновесие, и продолжая закрываться ладонями, Максим вслепую ткнул несколько раз ногой в сторону калитки. С четвёртого раза удар достиг цели, и нога наткнулась на слабое сопротивление хлипкого тела. Кашель и чихание тут же стихли, сменившись тихим стоном. Максим заметил, как скрючившееся на земле создание пытается выпрямиться и восстановить дыхание после удара. После нескольких безуспешных попыток подняться на тоненьких ножках, убогое подобие человека прямо на четвереньках поползло в сторону незадачливого путника.
Максим передёрнул плечами от омерзения, вызванного видом больного, и, особенно, его пугающей настойчивостью. Он ускорил шаг, решив поскорее миновать эту странную деревню. Краем глаза мужчина заметил, как на другой стороне дороги из ветхих избушек повылезали, как черви после дождя, истощённые, будто высушенные в духовке до потери привычного человеческого облика, люди. Такие же, как тот, что открывал калитку, пытаясь выйти и перегородить путь Максиму.
Это был мужчина с редкими волосёнками на, обтянутой желтовато-зелёным пергаментом кожи, голове, которая больше напоминала символ смертельной опасности, размещаемый на ёмкостях с ядами в паре со скрещёнными костями. Видя тот же пустой взгляд, и дурашливо распахнутый рот, что и у больного в соседнем дворе, Максим ускорил шаг, стараясь избежать столкновения с ещё одним фонтаном из смертельных вирусов.
Ему это удалось. Проскочив мимо открывшейся калитки, он уже за спиной услышал разочарованное сопение и покашливание. Пройдя ещё метров десять, Максим обернулся, чтобы увидеть, как омерзительные существа преследуют его, опираясь худыми ручонками на забор. Наблюдая за преследователями, и не прекращая двигаться дальше, Максим едва не споткнулся о третьего человека. Тот уже успел перегородить тропинку, выйдя из прохода между дворами. Неимоверно худой мужчина, достойный служить пособием по изучению человеческого скелета, от столкновения с Максимом свалился в грязь. Но, даже безуспешно пытаясь выползти из вязкой жижи, обезумевший от страшного недуга старался плюнуть в прохожего, целя прямо в лицо.
Только сейчас Максим увидел, что деревенька достаточно плотно заселена. Из каждого дома повыползали хрипящие, кашляющие, рыгающие люди в крайней степени истощения. Вспомнилось предупреждение старосты. Эпидемия! Так оно и есть – причём довольно необычная болезнь поразила несчастных, собравшихся в этих домиках. Казалось, недуг вытянул из них все жизненные соки, в довершение всего, лишив их разума. Точнее, не лишив, а полностью овладев их сознанием, превратив в биороботов, нацеленных на распространение заразы.
