Опалённые (СИ) - Поляков Влад (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
Крысы в запертом трюме, пауки в закрытой стеклянной банке… Красные с таким азартом стали пожирать себе подобных, что это не могло в очередной раз не напомнить ту, первую революцию, случившуюся в конце XVIII века во Франции. Другие декорации, но суть неизменна. Достаточно было лишь самую малость подтолкнуть и… пир каннибализма во всей паскудной красе. Выяснять меру виновности и виновность вообще для каждого отдельного подсудимого тут даже не собирались. Уверились, что кто-то причастен и… пошло-поехало. Бей своих, чтобы все вокруг боялись. Только боялись другие из числа таких же р-рэволюционэров, а извне это казалось – да и являлось – безумным шабашем, в котором участвуют давние пациенты психбольниц.
И везде одно имя… Троцкий. Троцкий! Троцкий!! Плевать, что он уже помер, они и после смерти продолжали использовать труп как главное пугало. Трупы, чтоб их. Один лежит в зиккурате как красная икона и нетленные мощи. Другой труп становится воплощением всемирного зла. И вот кто после этого скажет, что коммунизм не сродни религии? Уж точно не я.
Результат процесса тоже соответствовал… прошлой революции. Более половины обвиняемых, включая главных, получили расстрельные приговоры, остальные осуждены минимум на десять лет. Да уж, меняется лишь форма смертной казни. Якобинцы обожали изобретение доктора Гильотена, красные же предпочитали более тривиальный расстрел. И не в публичном варианте. Вот, собственно, и все отличия нового витка от старого,
В день вынесения этого самого приговора напилась Лариса. Сильно, именно с целью оглушить себя алкоголем. Не потому, что ей было жалко всю эту красную шушеру, пострадавшую от себе подобных. Просто… общая атмосфера безумия и кровавого ужаса напомнила то, что она видела в юношеские годы. Та же кровь, но уже не в виде бессудных расправ, а в обличье пародии на суд.
Тяжело было исключительно мне. Следить за пьяной до изумления девушкой, затем обнимать её, пытающуюся уснуть, но не способную это сделать. Потом, уже на утро следующего дня, лечить комбинацией народных и медицинских средств, потому как Лару настигло воистину королевское похмелье. Излишне говорить, что сам я тоже вынужден был сказаться больным, благо была пока ещё возможность сослаться на последствия ранения.
Меж тем Сталин был действительно в ярости после ликвидации одного из немногих своих доверенных людей. Он требовал крови… Желательно, конечно, виновников случившегося, но на крайний случай годилась и другая. Той же, которая должна была пролиться после расстрела большей части обвиняемых по делу «Антисоветского троцкистко-террористического центра» усатому явно было маловато. Уверен, именно по этой причине в его воспалённом мозгу родилась совсем уж безумная мысль, которая и была спущена в зловонные недра Секретно-политического отдела ОГПУ. Что за мысль? О, это был «шедевр», хотя и обещающий определённые проблемы. И имелись там очень интересные слова:
«...надо иметь в виду, что Ленинград является единственным в своем роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских, что эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты, а близость границ, облегчающая возможность укрыться от преследований, создает у преступных элементов чувство безнаказанности, что именно ввиду этого большевистская бдительность является той путеводной звездой, которая должна освещать дорогу прежде всего и в особенности именно ленинградским работникам».
Просто слова? О нет! Они были лишь вводной частью к распоряжению создать специальные «тройки», состоящие из начальника ОГПУ по городу, области или краю, соответствующего начальника милиции и прокурора. Этим самым «тройкам» должны были даваться полномочия во внесудебном порядке принимать решения о высылке, ссылке или отправке в лагеря на срок до пяти лет. И особое внимание рекомендовалось уделять так называемым «бывшим людям», большая часть из которых и без того была лишена многих гражданских прав. Дескать, неблагонадёжные и всё тут. «Испытательным полигоном» должен был стать Ленинград и область, а в дальнейшем опыт планировалось распространить и на всю территорию СССР.
Разумеется, всё это должно было произойти не моментально и уж точно не в этом году. Скоро уж конец декабря, однако! Но в следующем году процесс выйдет на полные обороты, тут и гадать не приходится. Плохо ли это для нас? Скорее неоднозначно. С одной стороны, ту часть населения СССР, на которую РОВС может опереться в среднесрочной перспективе, в очередной раз подвергнут тяжёлым испытаниям, что не есть хорошо. С другой же… Подобное окончательно должно убедить даже самых прекраснодушных оптимистов, что как ни старайся, а своими они для советской власти не станут. Да и запланированное давление на изменивших России офицеров, добившихся у краснюков высокого положения, оказывать станет не в пример легче. Дескать смотрите, как те, на сторону кого вы переметнулись, с радостными визгами и половецкими плясками даже спустя более десятка лет с момента своей победы втаптывают в грязь и размалывают в труху судьбы и жизни тех, кто «происхождением не вышел». Точнее наоборот, кто имел это самое происхождение, ум, честь, историю рода за спиной.
Воззвание к совести? Отнюдь. Скорее к здравому смыслу. Ведь если топчут их, то растопчут и вас. Без сомнений и колебаний, потому как для красного голема люди лишь «глина», строительный материал для своего уродливого тела. Не понравился кусок стройматериала – его мигом оторвут и прилепят новую заплатку. Незаменимых для голема нет, перед ним все равны… в самом худшем смысле этого слова.
Но пока имелось другое дело, ради которого я приложил много сил, выкладывая перед Артузовым версию того, как можно выполнить данное Сталиным-Джугашвили поручение найти следы убийц Кирова. И мне это удалось, потому как на сегодня глава Иностранного отдела и зампред ОГПУ изволил вызвать к себе главу Особого отдела Леплевского вместе с его заместителем, Марком Исаевичем Гаем. Как-никак именно на Особый отдел изначально были возложены обязанности контролировать обстановку в армии. А они – по мнению как Сталина, так и Менжинского - преступно долго топтались на месте, не в силах обнаружить хоть какие-то следы. Хотя Леплевский и требовал для себя неких особых полномочий, но их ему давать остерегались. Было понятно, что он их использует по предельному варианту, а результат будет… Тот ещё будет результат!
Я рассчитывал на то, что Артузов сам будет снимать с «особистов» тонкую, завивающуюся на солнце стружку, сравнивая их с учениками школ для умственно отсталых и награждая иными нелестными эпитетами. Ан нет, стоило мне появиться в своём кабинете и только-только приступить к делам, как раздался звонок телефона.
- Алло!
- Товарищ Фомин, - раздался знакомый голос Диты, секретарши Артузова. – Артур Христианович просит вас быть у него в кабинете к одиннадцати часам ровно по известному вопросу. Приглашены начальник Особого отдела и его заместитель.
- Благодарю. Я обязательно буду.
Мда-с. Начальство желает моего личного присутствия. Не присутствия с какими-либо словами, а именно присутствия. Говорящий такой факт. О чём? О стремлении Артузова, продвинувшись уже до поста зампреда ОГПУ, тащить наверх и свою команду. Меня он в её состав явно включил. Оно и понятно, слишком много пользы от выдвинутых «Фоминым» идей, а стремления к самостоятельной игре не просматривается. Такие помощники, готовые следовать в кильватере, на дороге не валяются. Не удивлюсь, если в перспективе хочет протащить меня сначала на пост заместителя начальника ИНО, а потом и начальника… в случае, если сам дорвётся до вожделенного кресла Председателя ОГПУ.
Мечты, мечты… Его, не мои! Мне то это всё абсолютно неинтересно, другие планы присутствуют, где нет места ни Артузову, ни чекистам вообще. Впрочем, разубеждать начальство я не собирался, ведь вести врага в заблуждение… ну куда ж без этого в нашем деле.
Скоро уже названный артузовской секретаршей час. За оставшееся до одиннадцати часов время надо бы по возможности подготовиться ко всем возможным вариантам. Вероятнее всего я буду сидеть и молчать, а разговоры разговаривать станет сам Артузов, но мало ли. Вот и освежим в памяти собственные аналитические записки. Те самые, подводящие чекистов из Особого отдела к мыслям, где именно надо искать доказательства причастности кое-кого из верхушки Красной армии к троцкистам.
