X-Wing-5: Эскадрилья-призрак - Оллстон Аарон (бесплатные версии книг .txt) 📗
Сквозь пелену слез он видел, как Тирия нагибается над ним, почувствовал ее руки у себя на плечах, понял, что его трясут.
— Мин, не бросай нас, ты нужен нам. Нам нужно, чтобы ты летал, присматривал за нами, берег нас. Мин, теперь мы — твоя эскадрилья.
Дойнос всхлипнул.
— Да что такое с этим дроидом? — зло и тревожно спросила Тирия.
Мин приподнял голову. Как она не понимает?
— Последний…
— Последний?.. — Тирия нагнулась ниже, в глазах ее был страх. — Последний… Он последний из твоей эскадрильи, верно?
Больше говорить Мин не мог, поэтому просто кивнул.
— И пока он был… жив — значит, еще ничего не было окончено, верно, Мин? Значит, ты не подвел свою эскадрилью? Ты защищал его…
Дойнос заставил себя говорить, но от боли, от слез, комом стоящих в горле, голос звучал незнакомо и сипло. Мин сам не слышал собственных слов.
— Его больше нет…
— Мин… — Тирия растерянно оглянулась. — Нас ведь тоже надо защищать. Мы твои друзья.
— Не хочу я никаких друзей! Друзья умирают!
— Проклятье!
Саркин схватила его за комбинезон, подтянула к себе, обняла. Дойнос надеялся, что теперь она замолчит, и тогда можно будет снова погрузиться в сон.
— Когда я присоединилась к Альянсу, это был мой любимый девиз. Друзья гибнут, поэтому не заводи их. Твоя задача проста: вылет, стрельба по противнику, а когда придет смерть, будешь знать, что сделал все в лучшем виде.
— Значит, ты понимаешь…
— Я передумала, Мин. Когда умерла Йесмин, я передумала. Как бы я могла смотреть ей в глаза, если бы просто вышвырнула жизнь на помойку? Она сражалась за жизнь. Она разозлилась бы на меня за то, что я растрачиваю впустую то, чем она больше не может наслаждаться.
Кореллианин не ответил. У него не было ответа.
— А как твои пилоты? Разве они хотели бы, чтобы ты погиб?
— Должны…
— Прекрати. Ты знал их. Ты был их командиром. Пожелали бы они тебе смерти?
— Их семьи…
— Нет.
— Их семьи желают, потому что я… потому что из-за меня все погибли впустую… — Дойнос через плечо Тирии смотрел туда, где топтались Келл и Мордашка. — Вот он знает.
Тайнер удивился.
— Что я знаю?
— Ты же хочешь, чтобы Йансон умер.
— Нет.
— Врешь! Ты сам говорил! Он же застрелил твоего отца.
— А ты почем знаешь?
— Сказал кто-то…
Мин съежился; нет нужды втягивать еще и Зубрилу.
Тайнер опустился возле него на колени.
— Хотел когда-то, отпираться не буду. Я столько раз убивал его в воображении. Но я передумал.
— Что, заделался его лучшим другом?
— Нет, — у Келла поникли плечи; выглядел здоровяк очень усталым и лет на десять старше. — Сомневаюсь, что когда-либо сяду играть с ним в сабакк, Мин. Но я хочу, чтобы он жил. Потому что пока он сидит в кабине истребителя, с каждым годом становится все меньше тех, кто угрожает моим сестрам. Моей матери. Моим друзьям. А родные погибших пилотов твоей эскадрильи думают о тебе гораздо лучше, чем я о лейтенанте Иансоне. До тех пор, пока ты не убьешь сам себя, и тогда они скажут: «У моего отца не было даже шанса, потому что командир у него был — трус». А если они будут знать, что ты хороший и смелый человек, они станут говорить: «Он погиб, сражаясь за нас». Поверь мне, Мин, я знаю, о чем говорю.
Дойнос заморгал; взгляд у кореллианина был такой, что всем стало ясно: Мин не здесь, он среди семей, чьих родных он привел навстречу смерти. Но на этот раз лица, которые он видел, не были искажены гневом и жаждой мести. Иногда они были печальны, иногда смотрели с любопытством и ожиданием.
— Мне жаль Йесмин, — пробормотал Мин. Тирия кивнула и вытерла ему лоб.
— И нам тоже, — сказала она. Дойнос посмотрел на Фалинн.
— Прости, пожалуйста.
Сандскиммер неловко шагнула вперед. Мин подумал, что лицо у нее не только тревожное, на нем была написана ревность.
— За что?
— Ты хотела стать ближе, а я прогонял тебя все время.
— Я понимаю, почему.
— По-моему, мне нужно в постель…
Келл поднялся сам и помог Мину встать. Мордашка притащил потерянный ботинок.
Тирия тоже не стала рассиживаться.
— С тобой все будет в порядке?
— Не знаю, — кореллианин пожал плечами. — Наверное.
— Завтрак в восемь ноль-ноль. Мы бы хотели там тебя видеть.
Дойнос кивнул.
— Полагаю, чудо возможно.
Мин возвращался к себе со странным чувством. Боль никуда не исчезла, прошла усталость, которая обычно сопутствовала ей. Как будто яд наконец-то вытек вместе с кровью из вскрытого нарыва.
Он растянулся на койке и в один миг погрузился в беспамятство.
Они смотрели, как он уходит. Фалинн отправили следом на приличном расстоянии, чтобы удостовериться, что Мин доберется до своей каюты. Когда дверь закрылась, Мордашка обессиленно привалился к переборке. Келл грузно уселся на один из диванчиков, на которых пилоты ждали своей очереди залезть в тренажерную капсулу, а Тирия отключила аппаратуру и только потом уселась рядом с ним.
— М-да, повеселились на славу, — похоронным голосом подытожил Мордашка — Зато получилось, — откликнулся Келл; он еще ни разу в жизни так не уставал, — И ни командир, ни лейтенант Иансон нас не застукали. Повезло.
Тирия откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза.
— Пусть только теперь Мин действительно поднимется с кровати через четыре часа. Тогда можно утверждать, что все получилось.
Келл с усилием усмехнулся.
— И Кроха наконец-то сумеет вздремнуть.
— А что? — удивилась Тирия. — Он что, плохо спит?
— Он все это время по ночам сидел с Мином и разговаривал с ним. Опробовал все известные ему способы, чтобы… как же это он сказал? «Заставить переключиться на менее поврежденный разум», вот. У них так принято, когда ктонибудь больной на голову. А теперь чуть ли не бичует себя за то, что не сумел помочь Мину.
— Четыре часа? — ужаснулся Мордашка, — Что я здесь делаю? Почему я еще не в теплой постельке? Завтра увидимся. То есть сегодня.
Он ушел.
Некоторое время оставленная в одиночестве парочка провела в тишине. Потом Келл сказал: — Шикарная была идея… о том, что астродроид — посдедний из эскадрильи. У Мина точно не все дома.
— Спасибо.
— Очередное предвидение?
— Что-то вроде.
— Держу пари, это все Великая сила. Спорим, что ты умеешь ею пользоваться, нужно просто об этом не думать?
— Здорово. Только ее мне и не хватало. Как бы тебе понравилось быть лучшим пилотом в Галактике, но только когда не сидишь в кабине истребителя?
Тайнер фыркнул.
— А он говорил правду?
— Кто?
— Мин, — Тирия придвинулась ближе. — О Иансоне и твоем отце.
— Да.
Келл задумался. Где-то в душе должен был источник ненависти, но, как выяснилось, он пересох. Почти пересох.
— Каждый день я хотел, чтобы этого никогда не произошло. Но у Иансона были веские причины нажать на гашетку, — Тайнер помотал головой, чтобы рассеять уныние и горечь, который всегда приходили вместе с воспоминанием. — А ты говорила правду? О том, что если все равно завтра умирать, так зачем строить планы на будущее. Тирия не спешила с ответом.
— Да, я серьезно.
— Хм.
— Хм, знаешь ли, ничего не значит.
— А помнишь, когда я сказал, что люблю тебя, а ты ответила, что это не любовь, а лужа на полу, а потом еще и обмакнула меня физиономией в эту лужу?
Тирия долго рассматривала его; сообразив, что о злости речи не идет, даже улыбнулась.
— Разумеется, помню.
— Тогда мне нужно кое-что тебе сообщить. Я тут думал над твоим ответом…
— И?
— И решил, что с меня достаточно быть твоим другом.
— Вот и хорошо.
— И опять в тебя влюбился.
По лицу Тирии промелькнула досада и растерянность.
— Келл…
— Нет, потерпи меня еще секунду, пожалуйста — Ты повторяешься.
— Слова те же, человек другой. Теперь я знаю, о чем говорю.
— Разумеется, знаешь. Итак. Включаем честность.
