Ледяная птица - Мамаев Сайфулла А. (книга регистрации .txt) 📗
– И что же делать? – спросил, мрачнея, Герман. – Получается, что ты не сможешь ее убрать?
– А как уберешь то, чего нет? Ее нет… в отдельном виде. Хитро и умно. – Толик ухмыльнулся. – Но кытмиряне не рассчитывали на то, что им придется иметь дело с нами, земными программистами!
– Что-нибудь придумал? – В голосе Александрова послышалась нотка надежды.
– Да отключу просто команду на исполнение, и все! И еще этим же кодом буду заряды свои модулировать!
– В смысле?
– Ну, я все думал, что же с Моховым произошло, как получилось, что он «забыл», что он Глиняный?!
– Ну и?
– Вот и ну! Стерлась его программа от моего выстрела! Видимо, природа у него другая была! Не такая, как у големов!
– И что теперь? Как это нам поможет? – Герман посмотрел на Рыка с подозрением. – Будешь нас сначала программировать, а потом расстреливать?
– Глупости не говори! Все не так грустно. Постараюсь сделать так, чтобы код принудительной преданности не проходил. В программе, той, что в големе, эта преданность будет, а вот до нанороботов, до исполнителей, она доходить не будет!
– А что, есть и такая команда? – удивился Герман. – Быть преданным?
– Нет, такой команды нет. Но есть возможность поощрять преданность приятными, близкими к оргазму ощущениями и наказывать дикой болью за отказ от нее. Прямо собачки Павлова! Привьют тебе такие условные рефлексы, что, даже не включая сознание, будешь хвостом вилять только тогда, когда хозяин разрешит. И все это делает вон та штучка! – Рыков показал на программатор. – А я сделаю так, чтобы команды наказания и поощрения не прошли. Вот и все.
– И что, значит, ты не сможешь переподчинить себе големов? – огорчился Александров.
– А зачем? – Толик посмотрел налетчика. – Главное, люди станут свободны. Не будут зависеть от Кытмира.
– Ну и?
– Что «ну и»? Разве ты, став Золотым, но без… рабства, не останешься человеком? Усовершенствованным, умеющим летать, суперменом, но человеком, не рабом. И на чьей стороне ты станешь биться? На стороне свободы или на стороне тех, кто хочет тебя сделать невольником?
– Ну, ясно же и так, чего спрашивать?
– Вот и я про то же! – снова улыбнулся Рыков. – В этом-то и сила наша, что нас заставлять защищать Землю не надо, мы и без того будем драться. Вот и надобность в дрессуре отпадает.
– Ну, ты… Эйнштейн! И Сенека! – Теперь заулыбался и Герман. – Прям шампунь какой-то! «Хэд энд шолдерс». Программист и философ в одном флаконе.
– А при чем здесь Эйнштейн? Он программистом не был! Да и не надо высоких задевать. Эйнштейн! Вот замахнулся-то! Рыков и Сенека – я еще согласен. Скромно и со вкусом.
– Да уж, вижу, какой ты… скромник! – Герман засмеялся во весь голос. – Ладно, не буду тебе мешать, но не забудь надеть бронежилет и шлем. Нам твоя голова сейчас важнее своих.
Он встал и отошел в сторону, туда, где Панама, довольно поглаживая себя по животу, в котором наконец перестало бурчать от голода, рассуждал о том, что, мол, как хорошо было бы, если б еще и спирта с собой прихватили. Оба горца, Лера и вошедший в доверие после успешной экспедиции за оружием Мохов сидели, прислонившись к стене и лениво слушали его треп.
– Вот ты говоришь, летчики, летчики… белая кость, – протянул Геннадий, увидев, что майор решил присоединиться к их обществу. – А вот ты, как старший по званию, со своими задачами не справляешься.
– Да я и не претендую ни на что. – Герман равнодушно пожал плечами и присел на корточки рядом с Лерой. – Хочешь, давай, командуй! Только что вы, зенитчики, без нас стоите? Кому без авиации нужны? Никому! Вот я и говорю, паразиты вы. На нас живете и за нами же охотитесь. Вредите тем, от кого кормитесь. Глисты, одним словом.
– Мы… мы… глисты? – взвился Панама. Он уже и не рад был, что зацепил майора. – Да вы, да мы… вас… как воробьев! Рогаткой!
– Вот-вот, я про то самое и говорю, – под общий смех сказал Герман. – И вообще, что ты с авиацией тягаешься? Кто вы, а кто мы!
– Ах, ну конечно, куда ж нам до вас! – Панама вошел в азарт и лихорадочно соображал, как бы уесть Германа. – Ты вон даже позывной себе взял – «Небожитель»!
– Иронизируешь? – Герман приобнял Леру за плечо и прижал ее к себе. Девушка расслабленно прильнула к нему и положила голову ему на плечо. – А кто из вас… спецназа, пехоты, танкистов, моряков… разведчиков, комитетчиков… да бери кого хочешь, только летунов оставь в покое… Так вот скажи, кто из вас может похвастаться, что ему под силу сразу трех министров обороны в отставку отправить?
Курбан, с серьезным видом слушавший разговор, задумался.
– Подводники? – выдал он наконец.
– Не-а! – Герман чувствовал кожей теплое дыхание Валерии, и от этого его охватил какой-то необыкновенный подъем и желание чем-то удивить и поразить ее. – Ну, кто ответит? – спросил он.
– А ракетчики? – вставил Гарун. – Стратегические. Шарахнут так, что не только звездочки отлетят.
– Грубо, дружище, очень грубо! – Засмеялся Герман. – Можно сказать, примитивно. Мы тоже можем ядерный заряд нести, но этим не козыряем! Ты мыслью бери, мышцей извилистой.
– Ну, давай, выкладывай! – не выдержал Панама. – Какую еще байку вспомнил?
– Не байку, капитан запаса Пономарев, а то, что на самом деле с братухой моим старшим произошло.
С двоюродным. – Гера повернулся к Лере. – Вот вылезем отсюда, обязательно к нему в Питер заедем. Как, поедешь со мной?
– Ты сначала выберись! – Девушка состроила насмешливую гримаску. Она прекрасно поняла, что стоит за этим приглашением. – А там посмотрим, куда ехать!
– Ну так что натворил твой брат? – не унимался Панама. В зенитных войсках традиционно существовало ревнивое отношение к летчикам. – Утопил, что ли, маршалов? Вез и не довез?
– Масштабнее мысли, запасной капитан, масштабнее! – Герман прочел в глазах Леры намного больше, чем сказали ее слова. Его настроение улучшалось с каждой секундой. – Все, ребята, проще и прозаичнее. Министры – я даже не знаю, маршалы они у себя в странах или нет, – сидели у себя в кабинетах, и ни один из них и слыхом не слыхивал о летчике Сашке Врубеле! Было это в самом начале славных семидесятых, и однофамилец художника пребывал тогда в звании майора, хотя представление на подполковника в Севастополь уже ушло.
– Стоп, а почему в Севастополь? – Панаме очень хотелось поймать Германа на вранье. – У вас где штаб стоял?
– В Севастополе тогда был штаб Краснознаменного Черноморского флота, – пояснил Герман. – КЧФ в простонародье. Шурик в морской авиации служил, и стояли они в смешном гарнизоне, который так и назывался – Веселое. Гвардейский полк, между прочим. Был он заместителем командира третьей эскадрильи и летал на «барсуке» – так янкесы наш ТУ-16 обзывали. А третья эскадрилья, это я вам скажу, не просто самолеты, а летающие танкеры. Заправщики воздушные. Для чего они нужны, надеюсь, всем понятно? Чай не в тайге выросли! Чтобы в случае войны можно было улететь подальше да шарахнуть там по авианосцу, не ждущему их на таком удалении.
А для того чтобы в реальном бою промашки не случилось, вылетали наши летуны на регулярные тренировки, причем все по-настоящему, без дураков. Приписок, как в восьмидесятые, еще делать не научились. Вот и приходилось братухе и членам его эскадрильи вылетать заправлять кого ни попадя – от первогодка-стажера и до командующего авиацией флота.
Утрирую, конечно. Кто летеху-салажонка допустит к штурвалу в таком сложном деле, как заправка? Ты попробуй это на полном ходу на дороге сделать, и то вряд ли получится! А тут в воздухе, когда бомберы наши многотонные бросает как щепки. А ты должен выпустить заправочную штангу, попасть ею в магнитную воронку, что в шланге заправочном находится, а потом дать захват и держать оба аппарата так, чтобы интервал между ними не уменьшался и не увеличивался.
Ну, короче, упражнение то еще. А не пройдешь, не сдашь его, повышения по службе можешь не ждать, бесполезно. Дальше правака не поднимешься! Правак, – Герман повернулся к Валерии, – это помощник командира экипажа. Летает в правом кресле. Так вот был у моего брата дружок один. Еще с курсантской скамьи они вместе были. Денис Гамаюн. Летчик от бога! Мог, как говорится, на одном крыле летать. А вот по службе у него… одни приключения. Начштаба, когда узнавал, что Денис в наряд заступает, ответственным за него комэска назначал. Чтобы тот чуть ли не каждый час проверял, как у того дела идут. И то Гамаюн умудрялся в непонятки встревать, за что и страдал. Все его одногодки уже в майорах, кто зам комэска, кто командир отряда, а Гамаюн все еще капитан. Хорошо еще, с правого кресла в левое пересел. Ну, короче, вызвал его командир полка и говорит: прилетел проверяющий из Москвы, вывези его на заправку, ему для подтверждения классности нужно, а за это, так и быть, пойдет тебе представление на майора. Да и отрядным станешь, пора уже. Только чтобы все было тип-топ! У этого проверяющего о-го-го какие связи.
