На пороге Тьмы - Круз Андрей "El Rojo" (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Спасибо.
На лестнице горели лампы в кронштейнах, тускло освещавшие все пролеты и закоптившие побелку на потолках там, куда были направлены стеклянные трубы их колпаков, — слегка пахло керосином. Дверь открылась легко, и мы вошли в комнату — темную, освещенную лишь отблеском света с улицы на белом потолке. Лампу нашел не сразу, потом в темноте пытался сообразить, как поднять стекло, но справился. Чиркнула спичка, заколебался, а потом успокоился язычок пламени, прикрытый стеклом. Сама лампа держалась в добротном кронштейне, да еще и под небольшой жестяной вытяжкой, ведущей за окно.
Темнота разошлась, и Настя, оглядевшись, сказала:
— А что? Очень даже можно жить. И даже счастливо. Лучше бы ты все равно ничего не нашел: это уже местный «топ-маркет». Иди разберись с колонкой, обеспечь нас душем, а я потом чайник поставлю. Чай я взяла, и сахар, ты ведь не сообразил небось?
— Чайник я сам поставлю — все равно вдвоем на кухне не развернемся, — сказал я, пропустив справедливую подколку мимо ушей. — А ты распаковывайся пока, что ли.
— Хорошо, — кивнула она, выставив свою сумку на стол и открыв. — Я схватила с собой только самое основное, чтобы было во что переодеться и чтобы с утра по квартире голой не бегать.
— Ну… могла бы и побегать, я только рад буду, — честно сказал я.
— Окна заклеишь — буду бегать, персонально для тебя, — засмеялась она. — А пока любоваться на себя синюю от холода и с гусиной кожей не дам: не сексапильно.
Я поднес ладонь тыльной стороной к окну, кивнул — точно, задувает через щели, хоть и несильно. Это я с улицы не почувствовал, а так, наверное, в квартирке сейчас нежарко. Рамы тут отнюдь не герметичные, надо затыкать щели и обклеивать их бумажными полосами — все как в детских воспоминаниях.
В окошке колонки вспыхнули язычки синего пламени, негромко загудело. Чайник я нашел в шкафу, наполнил водой, бухнул на плитку. Прикинул, что быстро он не закипит, и пошел распаковывать свои вещи.
— Эта половина шкафа твоя, а вот эта — моя, — решительно сказала Настя, разделив сферы влияния. — И на мою половину не лезь.
— Как скажешь, — засмеялся я. — У меня вещей и на четверть шкафа не наберется.
— Это пока, потом обрастешь, — сказал она, вывешивая на плечики халат. — Никуда от этого не денешься, все равно то одно надо, то другое… Я тоже поначалу даже лишний свитер купить боялась: все думала, что начну покупать — и себя к этому миру привяжу, вроде как сама откажусь заметить возможность уйти обратно, если такая будет. А потом… ну сам видишь.
Пока она выкладывала вещи из сумки, все выглядело как-то привычно, быт есть быт, а вот когда сняла ремень с кобурой и вытащив из нее парабеллум, проверила патронник и положила пистолет на тумбочку, — все вернулось на свои места, вспомнилось, где мы есть. Я усмехнулся и положил рядом кобуру с наганом. Вот так, символично, вместо обручальных колец.
Чай был, но к чаю ничего не запасли. Не сообразил, что с утра тоже что-нибудь не помешало бы, булочки или, для примера, свежие круассаны. Шучу. Ну да ладно, в домашнем хозяйстве я всегда умел лопухнуться ловко и без всяких усилий, в любом случае я тут теперь не один и ответственность делится.
— Давай ты первый в душ, — сказала она. — Я за тобой.
— Ага.
Сунулся в ванную и сообразил, что раздеться здесь может только очень ловкий человек, не заехав при этом локтем в зеркало и не обвалив раковину. Раздеваться же в комнате тоже не хотелось, как-то оно… не того, рано пока так делать. Настя поняла мои затруднения, сказав:
— Раздевайся в комнате, я отвернусь.
— Спасибо.
Колонка работала достойно, вода была чуть ли не кипяток, пришлось здорово привернуть поток горячей в пользу холодной, добившись приемлемой температуры. Поплескался в свое удовольствие, вспомнив, как стучал зубами, мокрый, сидя за рулем «шнауцера», и сейчас изгоняя из тела даже воспоминания о том холоде. Думал побриться, но не вышло — света в ванной не было, а коптилку не зажечь — мокро все, уронить проще простого. Придется с утра, как-то приспособившись.
Выбрался, обернувшись полотенцем, вытирая волосы на ходу. Настя вскочила, сказала:
— Тоже отвернись, будь другом.
Потом она тоже долго плескалась, затем выбежала, шлепая босыми ногами по полу, в запахнутом халате, и задула лампу, погрузив комнату в темноту. Скрипнула, прогнувшись, кровать рядом со мной, взлетело одеяло, и я обнял наконец, чуть не задохнувшись от желания, гибкое тело, сильное и податливое. Теплые нежные губы прижались к моим, впились поцелуем, и я сказал все-таки то, что так хотелось сказать вслух:
— Я тебя люблю.
— А то я не вижу, — прошептала она в ответ. — Я тебя тоже.
— Ты где так загорела? — удивился я, разглядывая следы от купальника на коже Насти.
Она посмотрела на окно, серое и демонстрирующее мерзостный дождь на улице, закинула руки за голову, уже ни капли не стесняясь своего обнаженного тела, которого и стесняться-то было грешно, и сказала:
— На пляже, где же еще. Летом пляж чуть не главное здесь развлечение. И лето было жаркое, и загар на мне долго держится.
За ночь тесная квартирка нагрелась от одного нашего присутствия, так что прятаться под одеялом постоянно уже не было нужды. Хотя сквозняк все же ощущался: надо будет окнами заняться.
— Чай будешь? — спросила она, усаживаясь на кровати и сдергивая со спинки стула халат.
— С круассанами? — спросил я задумчиво.
— С удовольствием, — усмехнулась она. — Потом можно будет в кондитерскую заехать, со свежими булочками попить.
— Если с удовольствием, то тогда тебе лучше обратно в постель, — подумав, сказал я. — И тогда можно даже без чаю.
— Блин, мы же только что! — засмеялась она.
— Ну знаешь… — развел я руками. — Ну что я могу поделать, если все время хочется?
— Мне тоже хочется, я уже… сам знаешь, сколько уже ни-ни, а вот терплю, — поставила она мне на вид. — Потом, у нас еще дел полно сегодня, а то завтра выйдешь на сутки и ни черта не успеем. И мне еще на работу надо, я же не выходная.
— Могла бы отгул взять, — пожал я плечами.
— Сегодня не могла — дела есть, я же начальница, — помотала она головой так, что аккуратно убранный и затянутый шнурком конский хвост заметался из стороны в сторону. — В другой день возьму — к выходным поближе, обещаю. Я хотя бы иду туда сегодня попозже — плохо, что ли?
— Угораздило же… с начальницей, — пожаловался я на жизнь. — А она теперь в сексе отказывает: уверяет, что все либидо сублимировалось в трудовом порыве.
— Типун тебе на язык, — фыркнула она. — У меня этой либиды столько, что, если я ее на волю выпущу, ты с кровати живым не встанешь. Кстати, скрипучая очень, не находишь?
— Кровать-то?
— Нет, я скрипучая! — обернулась она ко мне. — Кровать, естественно, что же еще?
— А я заказать другую хочу, деревянную, — поведал я о своих планах. — И вообще сменить декорации, а то словно в кино про трудную жизнь попал.
Она оглядела квартиру придирчиво, кивнула:
— Можно, вполне. Чтобы и посветлее, и поуютней. Дерзай, только со мной советуйся.
— Договорились.
С утра побриться все же исхитрился, затащив в ванную лампу и отметив для себя на будущее, что принимать душ нужно будет в последнюю очередь, иначе все запотеет и черт знает, как керосинка среагирует на такое обилие пара. Может, и никак, но все равно напрягает.
Сиротливо стоящий на улице «тазик», мокрый и блестящий под дождем, завелся без всяких проблем, заставив в очередной раз похвалить немецкое качество, тент приподнялся, пропуская нас внутрь, и мы поехали на Советскую, где и остановились у дома с вывеской «Кондитерская и чайная».
В кондитерской — небольшом магазинчике со столиками в углу — вкусно пахло ванилью, корицей и свежей выпечкой, а румяная, совсем молоденькая девушка наливала желающим чай, причем в ассортименте был и обычный, и с ягодами, и с травами.
— Жаль, что тут кофе нет, — пожаловался я. — Привык с него день начинать.
