Феникс - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (книги без сокращений .txt) 📗
— Можно и туда, да тут ведь дело какое. Капитаном ему не стать, в лучшем случае только боцманом, потому как он без роду без племени. Да и патента капитанского нет. К тому же служба на княжьих кораблях пожизненная.
— А у меня, выходит, может сразу в капитаны скакнуть? Ты меня за кого принимаешь? Как я смогу довериться тому, о ком ничего не знаю? Да еще и без патента!
— Патента нет, но кормчий он знатный. Опять же в тех местах бывал. Молодым ведь на месте не сидится, хочется мир посмотреть, вот и посмотрел да обучился многому.
— А ну как он и себя, и нас на корм рыбам пустит?
— Не стал бы я тебе неуча подсовывать и кровиночку на убой посылать. Племяш он мой родный, так что сомневайся я в нем, то советовать не стал бы, не враг, чай. Как брату на том свете в глаза глядеть буду? Но вот случилась оказия пособить парнишке, так отчего же не сделать. К тому же команда тебе потребна будет, тут я снова пособлю племяшу. Наберем добрых моряков, чтобы и дело знали, и в подспорье парнишке были, а не бузотеры какие.
— Тут ведь дело какое. Я обратно не собираюсь возвращаться, а так, чтобы корабль в одной стороне, а я в другой… Непорядок получается. Пока по морям ходит, ладно, но порт приписки там, где я буду.
— Гхм. Не успел еще отчалить, а уж сманиваешь к себе насовсем. Тебе главное — корабль довести и людей доставить в сохранности, ну а как приветить людишек, чтобы они при тебе остались, уж сам решишь.
— И что, вот так вот кровинушку отпустишь?
— Скучно ему в Теплом море, когда из конца в конец за несколько дней обернуться можно. Все одно не удержу. А ты вроде мужик справный, иначе твои обормоты не рвались бы за тобой в пекло. Глядишь, присмотришь за ним.
— Ну присылай его. Устрою ему экзамен.
— Так ты же ни уха ни рыла в нашем деле. Ты уж извини.
— Я-то да, а вот нанятый мною шкипер очень даже разбирается, придется его еще деньгой одарить, чтобы он парнишку поэкзаменовал.
Вроде и глупо так поступать, но по всему выходило, что парень и впрямь толковый. Окунь сам знает, насколько может быть опасным море, и нипочем не стал бы рекомендовать родного племянника, коли не считал бы его достойным. Ведь тот по недомыслию мог и корабль угробить, и себя грешного, а в этих краях родственные узы значили очень много. К тому же заиметь шкипера из славен куда предпочтительнее, но стоящие кормчие — они все с семьями и на совсем уж большие сроки от родного очага не оторвутся, а зимовать так и вовсе только дома будут. Иное дело, коли на службу государеву поступать, тут уж никуда не денешься, просто нет выбора. Великому князю не больно-то возразишь. Хотя и не хочется с вольготной жизнью прощаться, но приходится.
Вот же гадство. Вроде и провел на корабле всего ничего, а поди ж ты, привык к постоянной качке, так что теперь и не уснешь. Нет ни скрипа такелажа, ни мерного покачивания на волне, словно в колыбельке, а вполне себе твердо стоящая на грешной земле кровать да то разрастающийся, то затихающий брех собак. Виктор в очередной раз перевернулся на другой бок и постарался отстраниться от окружающего мира, изгнав все мысли из головы. Обычно это средство помогало.
Далеко за полночь он все же умудрился задремать, но, видно, не судьба. Кто-то аккуратно, словно котенок, заскреб в дверь. Виктор подумал даже, что ему померещилось, уж больно осторожно и тихо скреблись. Спать с незапертой дверью дураков нет. Мало того, он и оружие, изготовленное к бою, держал при себе. Вот вроде уже ничего и нет. Нет, вот опять. Сам не зная почему, Виктор решил подыграть тому, кто за дверью. Правда, не забыв прихватить кольты. Мало ли.
— Кто? — встав рядом с дверью и держа оружие наизготовку, поинтересовался он.
— Я.
От этого «я» он едва не выронил из рук оружие. Слово было произнесено еле слышным шепотом из-за двери, но ничто не смогло изменить этого голоса. Не веря самому себе, он суетливо отодвинул засов и, слегка толкнув дверь, сделал пару шагов назад. Дверь отворилась до конца и тут же была закрыта, едва пропустив вовнутрь легкую фигурку в ночной рубашке, закутанную в просторную шаль. Смеяна! Она в любом наряде обворожительна и надолго приковывает взгляд, заставляя думать лишь о ней, а в этом…
— Не ждал? — понурившись, чуть слышно спросила она срывающимся голосом.
— Н… Гхм. Ты как тут? Случилось чего?
— Нет. Просто…
— Понятно, — вдруг начал злиться Виктор. Спроси его, на кого направлена та злость, он не нашелся бы, что ответить. Он был зол на нее, он был зол на себя и на весь белый свет в придачу. — Значится, слово боярское дорогого стоит. Да только и для меня оно не пустой звук. Сказывал же, плату серебром возьму.
— Глупый. Отец Небесный, какой же ты глупый! — вскинулась она, жарко зашептав. — И я дурында, коли раньше в себе разобраться не смогла. Думала, что Боян моя судьба, а как тогда силы в себе нашла сказать, так с того дня и покоя не ведаю. Люб ты мне.
— А как же Боян?
— И он люб. Но вы разные. И к тебе сердечко тянется, хотя и мыслю, что вместе нам не быть. Но уж одна ночь наша, и никто тебя у меня сегодня не заберет: ни дочка твоя, ни супруга покойная, которую по сей день чтишь. Мой. Сегодня — мой. Даже если погонишь, никуда не уйду.
Последние слова она говорила, уже прильнув к могучей груди и обдавая его своим жарким дыханием. Глухо брякнули выроненные пистоли, а руки сами собой обняли податливое тело. Разверзнись сейчас под ним земля, он и тогда не выпустил бы эту женщину. Ворвись сюда кто, и он не задумываясь убил бы любого. Он был готов уничтожить весь свет, если только кто попытался бы помешать им в этот момент. Сейчас на всем белом свете для него существовали лишь это мгновение и ОНА, столь желанная и наконец обретенная.
Карета плавно покачивалась, катя по мягкой полевой дороге и вздымая за собой пыль. Благо возница особо не погонял и кони шли легкой рысью. Будь иначе, пыли было бы столько, что она забила бы весь экипаж и дышать стало бы нечем. Впрочем, ее хватало и сейчас, поэтому время от времени раздавались чиханья.
В очередной раз чихнув, Смеяна вдруг вспомнила, как все же привольно путешествовать верхом. Там, конечно, пыли тоже в достатке, тем более что двигаться приходится в окружении боевых холопов, но зато тебя овевает вольный ветер и самочувствие много лучше, чем когда едешь в душной карете с поднятыми окнами. Опускать их никак нельзя, иначе пыли станет не в пример больше, настолько, что не поможет и появившийся сквозняк. К тому же сквозняк вреден для годовалого сына.
Мысль не смогла в достаточной мере задержаться на верховой езде и плавно свернула на дела насущные. Отец Небесный, за что ей это! Чем она прогневала Бога, что он послал такое испытание? Все верно. Прелюбодеяние — тяжкий грех, и с тем ей теперь жить до конца дней своих. Никто ей не сможет помочь. Видно, судьба такая.
Два дня после той ночи она жила, словно сама не своя. Едва появлялся Добролюб, ее сердце начинало петь, а на щеках сам собой загорался румянец. Оборачиваясь спиной, чувствовала его взгляд, и от этого у нее словно крылья вырастали. Когда же возвращалась в светелку, где лежал Боян, на грудь наваливалась непереносимая тяжесть и сердце начинало болеть от нестерпимой боли. Кто же из них дороже? Ответа на этот вопрос она не знала и сейчас.
К исходу второго дня в Астрани появился Угрюм. Боян будто ждал прибытия старшего брата. Ему как-то сразу полегчало. Поговорил с ним, а потом тихо отошел. В граде их теперь больше ничто не удерживало. Уже наутро скорбная процессия двинулась в обратный путь. Сердце Смеяны при этом разрывалось на части от охватившего ее горя. Одного любимого она везла, чтобы схоронить в родовой усыпальнице, второй был жив, но и его она потеряла на всю жизнь, потому как совсем скоро он направится за океан, откуда уже не вернется.
Но беды молодой женщины на этом не закончились. Угрюм возжелал по праву близкого родственника жениться на Смеяне. Не будь у нее детей или родись дочь, она могла и отказаться от подобной чести, но у нее был сын, потомок рода Вяткиных, Вяткин по крови и по праву. Теоретически он являлся наследником рода, хотя на деле такое было маловероятным. С другой стороны, среди Смолиных еще жив пример того, как младший отпрыск неожиданно оказался единственным, кто мог наследовать древнему роду.
