Одиночный шутер (СИ) - Тимофеев Владимир (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Тем, кто пойдет за нами, будет попроще. Саперы рванут заложенные в нужных местах заряды и расчистят полосу для наступления всего батальона. По-другому нельзя – орудия ведь под проволокой не протащишь. Конечно, с танками было б спокойнее, но танки нам, увы, не положены. Да и не пройдут они здесь. Завязнут через пару десятков метров и превратятся в мишени. Поэтому, максимум, на что мы можем рассчитывать, это на ротные сорокапятки в количестве аж двух штук, а затем, когда рассветет, поддержку полковой артиллерии.
Несколькими ручейками втягиваемся в проходы между рядами ежистой стали.
– Быстрее, быстрее, – торопит Сергеич.
– Шевелись, калеки, – вторит ему сержант Бойко.
Сопим, пыхтим, но все-таки «ускоряемся». Это в наших же интересах. Пока немчура не прочухалась, надо преодолеть нейтралку. Пусть трудно, пусть, как принято говорить, через задницу, но лучше уж изваляться в грязи сейчас, чем минутой позднее попасть под огонь невовремя проснувшихся фрицев.
Позади чертыхаются и кряхтят Борис и Глеб. Тащить по грязюке «Максим» – та еще задачка. Петрухе и Сане полегче – у них пехотные «Дегтяревы». Даже нагрудники нацепили. Весу в них примерно по пять кило, но это не та тяжесть, от которой отказываются. По-пластунски в них ползти неудобно, но от осколков и пуль более-менее защищают. У нас с Федькой стальные «кирасы» тоже имеются, а вот Вадимыч решил обойтись без защиты. Вместо нее надел самопальный жилет, сшитый из парусины.Удобная штука, надо бы и мне подобную завести. В накладные кармашки много чего помещается. Диски для ППШ, фляга с водой, гранат вдвое больше, чем если в подсумки, другая полезная хрень. Движения почти не стесняет и на плечи не давит – распределяется по всему телу.
– Фомин, Синицын. Прикрываете Галимзянова и делаете дорожку саперам, – командует Бойко.
Задача понятная. Рустем в отделении снайпер, оставлять его одного ни к чему и в рукопашную ему не ходить, это наши с Федькой проблемы. А саперы должны нейтрализовать ДОТ, что на левом фланге. Около огневой точки всегда есть окопчики, и в них, к гадалке не ходи, пара-другая фрицев, типа, прикрытие от таких, как мы, ухарей. Вовремя их приголубишь, считай, полдела сделано. Никто тогда не сможет помешать мужикам со взрывчаткой подобраться к бетонному бункеру и подорвать его к едрене-фене вместе с засевшими там гадёнышами.
Всё. Колючая проволока позади. Вместе с минами, и нашими, и немецкими. До передовой позиции всего тридцать шагов. А фрицы, похоже, всё еще спят.
С правого фланга раздается винтовочный выстрел. За ним еще один. И еще. В предрассветном небе вспыхивает целая гроздь ракет. Поле боя моментально озаряется призрачным светом.
Проснулись-таки. Поздновато, однако.
– Гранаты! – уже не скрываясь, орет Сергеич.
Во вражьи окопы одна за другой летят эргэдэшки. С крайним хлопком подобравшиеся к траншеям бойцы вскакивают и несутся вперед. Разбегаются веером, ныряют «под землю». Через секунду оттуда доносится треск автоматных очередей и яростный мат вперемешку с воплями попавших под раздачу вражин.
– Нам дальше! – кричит Синицын и тоже вскакивает и бежит.
Я за ним. Сзади несется Рустем.
«Вниз» нам спускаться не надо, там и без нас обойдутся.
С ходу перепрыгиваем через траншею и без всяких «Ура!» мчимся к следующей линии немецких окопов. За ними темнеет «верблюжий горб» укрытого землей ДОТа.
До цели без малого сотня метров. Пространство открытое. Впадинки и бугорки, конечно, имеются, но укрываться за ними можно лишь в крайнем случае. Гораздо важнее сейчас быстрота. А еще натиск, как говорил великий Суворов.
Натиска нам не занимать, а вот со скоростью большие проблемы. Поскальзываешься буквально на каждом шаге, ноги словно чугунные, того и гляди навернешься и думать тогда придется уже не про ДОТ, а как бы получше сховаться, чтоб не заметили.
Слева мелькает какая-то тень. Мгновенно вскидываю автомат и жму на крючок. Тень с истеричным всхлипом валится наземь.
– Мать ее, б..! – вопит Федька и, припав на колено, начинает лупить короткими очередями непонятно куда.
Галимзянов прыгает в одну из воронок и злобно шипит:
– Придурки! Там ход.
Я ныряю в соседнюю и мысленно себя матерю. Действительно, ход сообщения. По левую руку, в десятке метров от нас. Какого лешего мы поперлись верхами?!
Недолго думая, швыряю туда гранату:
– Бойся!
Синицын понимает меня с полуслова. Падает и откатывается за ближайший пригорок.
В гранатном разрыве слышится вскрик, сменяющийся через секунду каким-то сипящим стоном, словно воздух из воздушного шарика выпустили.
Федька поддерживает мой почин еще одной эргэдэшкой. Только забрасывает ее чуть подальше.
По ушам бьет очередной хлопок. Из траншеи уже никто не вопит и не воет. Всех там, похоже, уконтропупили.
Справа и сзади слышна беспорядочная стрельба. Спереди пока ничего, только отдельные выкрики на чужом языке и лающие команды. Видимо, фрицы уже начинают «что-то подозревать» и потихонечку приходят в себя, хотя, как известно, панику остановить трудно. Так же как и понять, что происходит, где враг и где свой и как отвечать на угрозу. В любом случае, пока противник не организовался, нам надо спешить. Времени на выполнение боевой задачи остается все меньше.
– Я слева, ты справа, – кричу я Синицыну. – Рустем, ты в ближний отнорок.
Рывком преодолеваю расстояние до траншеи и скатываюсь по откосу. Федька делает то же самое. Ход сообщения довольно извилистый, приятеля я не вижу, но точно знаю, он метрах в пятнадцати от меня. Фактически на острие атаки, в паре-другой поворотов от еще непуганых фрицев.
Галимзянов пока что медлит. Почему, становится понятно, когда из того ответвления, куда я его направил, в основной ход выпрыгивает какой-то тихушник и тут же, увидев перед собой «Ивана», отшатывается назад. Со всей дури луплю его прикладом под каску. Там что-то противно чмокает, и фриц валится на дно окопа. С грохотом падают задетые им ленточные коробки и выставленный наружу МГ. И только затем туда же соскакивает Рустем.
– У-у, кутак сыныгы! – грязно ругается снайпер, отпихивая дохляка. – Шагу ступить нельзя. Мать его!
– Молоток! – киваю и дергаюсь обратно в проход.
Галимзянову тут самое место. Пусть и с покойничком под ногами, зато позиция превосходная. Бывшая немецкая пулеметная, а теперь наша снайперская.
От Фёдора ничего не слыхать, поэтому двигаюсь в его сторону. Оглядываюсь на Рустема. Тот машет рукой: всё нормально, справлюсь без вас.
Слева еще одно ответвление. Едва его не проскакиваю.
Что там? Ага, блиндаж.
Граната цепляется за матерчатый клапан, и пока я, мысленно матерясь, рву ее из подсумка, из блиндажа выбирается расхристанный фриц с пистолетом. Не то офицер, не то унтер. Пользуясь тем, что руки у русского заняты, он вскидывает оружие и выпускает в меня чуть ли не весь магазин. Нагрудник выстрелы держит. Хорошо хоть, что ватник под ним: смягчает удары и, значит, отделаюсь одними лишь синяками, а не переломами ребер. Плюс то, что вполоборота стоял и пули, по бОльшей части, ушли в рикошет.
Немец ошалело смотрит на пистолет, потом на меня. Кажется, у него «культурологический шок». Долго думать об оборотнях в ушанках я ему не даю. Прыгаю ногами вперед, сшибаю гада на землю, после чего вскакиваю, срываю чеку и, не обращая внимания на упавшего, прямо через него бросаю гранату в раскрытую дверь. Запал горит не менее трех секунд. Этого более чем достаточно, чтобы пулей вылететь из бокового прохода и рухнуть за угол.
Гремит взрыв. Отталкиваюсь ногами от стенки траншеи и, словно на санках, скольжу по глинистому дну окопа к проему. Не пытаясь подняться, прямо из лежачего положения посылаю в отнорок длинную очередь.
Признаков жизни немец не подает. Похоже, ему хватило с лихвой. В блиндаже тоже всё тики-тук. Спокойненько как на кладбище. Три трупа, и все такие мирные-мирные, и тихие просто до безобразия.
Со стороны, где идет бой, в небо взлетают ракеты. Две красные, одна зеленая. Стрельба позади понемногу стихает.
