Игра Хаоса. Книга двенадцатая (СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Тогда исправь, что можешь, — Мистра осторожно погладила кузнеца по колену. — Помоги нам, выполни свое обещание и открой путь к Реке мертвых.
— Хорошо, — расстроенный бог тяжело качнул головой, затем грузно встал. — Давно пора со всем этим покончить. Устал я от всего.
Ударом могучей ладони обломанный стол отброшен в сторону, а под его основанием нашелся тяжелый бронзовый люк с круглым кольцом, вставленным в центр. Гефест ухватился за него двумя ручищами и, громко сопя, потянул к себе. По бронзовому боку пробежала, загораясь и тут же затухая, череда светящихся рун. Гигант продолжал тянуть кольцо к себе, пока не раздался громкий щелчок, а люк натужно откинулся в сторону, открыв небольшую металлическую платформу.
— Идите сюда, — наступив на нее и значительно уменьшившись в росте, хозяин Кузен призывно махнул рукой, подзывая нас к себе.
Мистра, а следом и я осторожно взошли на странное сооружение, встав в центре. Из площадки по кругу выдвинулись поручни, и почти сразу пол под нами рухнул вертикально вниз. Громко скрипя и трясясь, платформа неслась сквозь узкую металлическую трубу, высекая собой сотни искр, то и дело соприкасаясь со стенами. Девушка, испуганно взвизгнув, прижалась ко мне, и я, не опуская щита, свободной рукой обнял ее, крепко прижав к себе. А бог-кузнец, глубоко погрузившись в свои нерадостные мысли, продолжал отстранено стоять, не обращая внимания ни на колючие, жалящие искры, ни на подозрительные звуки, обещавшие, что все развалится к демонам вот прямо сейчас. И лишь скрип тормозов, со скрежетом начавших замедлять наше безумное падение, словно пробудив, заставил создателя этих мест задумчиво оглядеться по сторонам.
Платформа, повизгивая и постанывая, наконец замерла, тяжело колыхнувшись возле узкого туннеля, куда, согнувши плечи, шагнул тяжелой поступью вернувший себе память бог. Громко топая, он нетерпеливо шел вперед. Крохотные лампы-светильники загорались под потолком, подсвечивая дорогу, приведшую к массивной круглой двери из красного металла, покрытой по кругу сложной вязью символов. Диски-циферблаты, какие-то табло, десятки замочных скважин покрывали всю ее поверхность. Дверь одним своим видом внушала почтение, напоминая хранилище банкира-параноика. Гефест, не замедляя шага, ухватил своей лапищей одну из крутилок на сейфе и, поднатужившись, выдрал ее напрочь. За ней открылась круглая пластина с символом ладони в центре, к ней-то и прижал Гефест свою пятерню. И громко крикнул в пустоту:
— Афродита!
— «Имя любимой откроет проход», — прошептала Мистра, наблюдая за происходящим.
Дверь со скрежетом откликнулась на слово, произнесенное создателем. Несокрушимый металл, закаленный в крови своего творца, по-человечески застонав, стал рассеиваться, исчезая. Крохотные нити крови, несущие в себе силу того, кто их сотворил, алыми потоками влились в своего истинного владельца, заставив его ярко засиять. Тот замер, впитывая оставленную самому себе силу, ту, что он мечтал использовать, идя по этой дороге вместе с ней. Не судьба…
Небольшой, но уютный зал, похожий на кузнечную мастерскую. Гефест с грустью провел рукой по наковальне, стоящей в центре. Меха, молот, щипцы — все удостоились его мимолетного касания, его старые друзья, когда-то выкованные им лично…
— Я не смогу поднять наковальню в жерле вулкана, открывая вам проход. Он, тот, кем я по большей части стал, этого не позволит, а я слишком слаб, чтобы с ним бороться. Но я смогу разрушить ее. У вас будет совсем немного времени, чтобы успеть проскочить в проход. Так что не мешкайте. Великая наковальня — это центр всего, сердце Кузен, после ее разрушения здесь все начнет разваливаться и падать, пожираемое пламенем Бездны.
Гефест тяжело замолчал, затем, подняв глаза, посмотрел на нас с Мистрой.
— Я могу чем-то еще вам помочь?
Задумавшись, я пожал плечами, после чего, увидев искренне желание поддержать, решился:
— Мне бы какое-нибудь оружие не помешало. После встречи с твоим привратником, Великий, у меня почти ничего не осталось, чем можно сражаться.
Гефест рассеяно кивнул, потом обвел взглядом кузню, многочисленные полки, уставленные банками и ящичками, запыленные инструменты, сложенные в углу, куски руды и заготовленные болванки, разбросанные повсюду. Затем отрицательно качнул головой.
— Не успею, ничего достойного уже времени сковать нет. Хотя… — он вновь взглянул на меня, а потом на сумку на моем боку. — А чем тебе Сокрушающий Преграды плох?
Я непонимающе посмотрел на бога-кузнеца, не сразу вспомнив о про́клятом клинке в сумке.
— Великий, его же использовать нельзя! — открыв защищенный карман, осторожно вынул сверток. Освещенное отцом Игнациусом церковное знамя еще держалось, но флер злой силы уже начал потихоньку просачиваться наружу. — Меч осквернен и убьет любого, кто возьмет его в руки. На нем проклятье и следящая метка Исшахара.
— И что?
Гефест подошел ближе, небрежно подхватив сверток, положил его на наковальню и сбросил ткань, укрывавшую меч. Узкое длинное лезвие, бегущее от рукояти, постепенно расширялось к середине и вновь становилось уже к острию. Ухоженное, хотя и есть несколько старательно зашлифованных зазубрин, выглядит вполне безобидно. Но стоило кузнецу щелкнуть по кончику ногтями, вызвав хрипловатый неблагозвучный звон, как меч полностью покрыло нечто похожее на ярко-красную плесень, которая, извиваясь и шевелясь, расползлась по клинку, не давая толком рассмотреть металл. Гефест, увидев это, гневно хекнул, раздув ноздри.
— Тяжело, я с таким справиться не сумею, — он медленно провел рукой над оружием, проверяя свои первоначальные выводы. — Силен Исшахар. Постарался, чтобы этим оружием не смог больше воспользоваться никто, кроме него самого или тех, кто ему служит. Столько силы, такой клинок и так испорчен! — он сокрушено качнул головой.
Чуть опустив голову и хмуро глядя исподлобья в одному ему видимую даль, словно молодой бычок на незваную тварь из леса, бог-творец только что копытом не бил от негодования.
— Так не пойдет! Все равно все, что я с таким старанием собирал еще там, дома, пропадет, усиливая Бездну…
Оставив оружие на наковальне, он решительно шагнул к одному из стеллажей. Небрежно отодвинутый в сторону, тот открыл спрятанный за ним тайник: узкую каменную нишу, перегороженную серой, под цвет стен, дверцей. Одно движение ключа, невесть откуда взявшегося в руках Гефеста, и хозяин закапывается в глубины сейфа, чтобы показаться оттуда с небольшим стеклянным светильником, внутри которого извивался, танцуя, белоснежный язычок огня.
— Пламя Олимпа, — с трепетом произнес Гефест, с любовью глядя на извивающийся лепесток пламени. — Дети, вы лицезреете перед собой то, что не видело большинство современных небожителей. Это изначальный огонь, тот самый, из которого родилось все пламя во вселенной, весь огонь, что существует ныне в Радуге миров, является отблесками, отголосками того изначального. Это великая сила, которую украл мой друг, даровав его смертным и понеся за это суровое наказание. Один из лепестков того изначального огня он подарил мне. Эта сила не должна пропасть напрасно.
Открыв стекло фонаря, он взял в руки крохотный огонек, радостно затрепыхавшийся в его аккуратных пальцах, меняя и преобразуя фигуру бога-кузнеца, наполняя его почти забытым величием и силой. Пара шагов вперед к наковальне и лежащему на ней клинку, лишь на миг задержавшись возле смертных.
Гефест осторожно прикоснулся к Мистре зажатым в горсти огоньком:
— Я благословляю тебя, дитя, живи долго и счастливо. Спасибо, что напомнила мне о том, кем я был. Возьми на память, — он достал из кармана фартука небольшую металлическую шкатулку, обильно украшенную цветами. — Я ковал ларец в подарок ей, пусть теперь послужит тебе. А это для воина-защитника, — он осторожно прикоснулся к моему лбу. — Олимпийским огнем я завершаю твою печать, благословляя и наделяя ее силой изначального огня.
Пламя, на мгновение прильнув, потоком силы устремилось внутрь и сквозь, прошивая тело и разум. Меня выбило в пустоту Возвышения. Печать стихий, дарованная великими духами, кружась, наполнялась, становясь единой. Силы стихий сплетались, растворяясь друг в друге. Земля, Воздух, Пламя с Водой смешивались, переплетались, трансформируясь в нечто единое и завершенное. Я, упав на колени, буквально выпал из реальности, сотрясаемый потоками сил, и не видел, как Гефест шагнул дальше.
