Путь Эскалибура - Вебер Дэвид Марк (мир бесплатных книг .txt) 📗
Но для этого Федерация должна еще собрать свои силы воедино. При этом не следует забывать, что почти восемьдесят процентов населения Федерации – обитатели так называемых протекторатов.
– Я поражен тем, что вы сумели достичь таких высот, владея всего лишь одним звездолетом, – сказал он, на что император, пожав плечами, ответил:
– Нас ограничивала только численность населения. Мы получили богатое наследство – едва ли не всю сумму знаний, накопленных к тому времени Федерацией. И поскольку мы развивались несколько быстрее…
– Как обычно, ваше величество, – перебил его звучный тенор невидимого оппонента, – вы умаляете масштаб и серьезность задач, с которыми столкнулись. И следовательно, величину ваших достижений.
– А ты, Мерлин, – ответил император так, словно продолжал долгий и привычный спор, – склонен к переоценке этих задач. Но я вовсе не собираюсь умалять сделанного, ибо это значило бы проявить несправедливость к моим советникам и помощникам. А уж тебе-то известно, что я всегда отдаю должное вашим героическим усилиям. Матильда, драконы, мои доблестные офицеры и ты сам, сыгравший в создании Аваллона столь заметную роль…
– Которую мне удалось сыграть только благодаря тому, что вы оказались отчаянно глупы и преступили ограничения Федерации в отношении создания искусственного интеллекта, – вновь перебил императора голос невидимого оппонента, и у Мугаби глаза полезли на лоб. Заметив это, император широко улыбнулся и кивнул.
– Да, адмирал, – подтвердил он его догадку. – Некогда один примитивный варвар, слишком невежественный для того, чтобы понять, что разговаривает с машиной, назвал компьютер Мерлином.
– И этот дурак в полной мере проявил свою дурость, распространив права органического разума на искусственный, – парировал Мерлин.
– Нет-нет, – шутливо запротестовал император. – Не дурак, а коварный и хитрый тип. Разве не предусмотрительно было с его стороны заручиться твоей признательностью для того, чтобы ты помогал нам в наших исследованиях и разработках? Кстати, Мерлин руководит еще и имперской разведкой и делает это блестяще!
– Конечно, это был весьма коварный замысел, – ответил Мерлин со смешком, подозрительно напоминающим человеческий.
– Если же говорить серьезно, адмирал, – сказал император, глядя на Мугаби веселыми молодыми глазами, – Мерлин оказал нам неоценимую помощь. Он не столь остроумен и изобретателен, как люди, но скорость и точность, с которыми он обрабатывает информацию, намного превосходят наши возможности, несмотря на имплантированные в нас микрочипы.
– Да уж, надеюсь, – чопорно ответил Мерлин, и император со своими офицерами громко рассмеялись.
– Не сомневаюсь, что Мерлин оказал вам неоценимые услуги, – помолчав, сказал Мугаби. – Но все равно поставленная вами задача многим, наверно, казалась невыполнимой. А мне и сейчас трудно поверить…
– Люди приспособлены к решению невыполнимых задач куда лучше, чем все остальные расы, – вступил в разговор верховный канцлер.
– Возможно, и так, – ответил император. – И все же первые сто лет мы сидели по уши в детях.
Он улыбнулся своим воспоминаниям. Мудрая эта улыбка казалась невозможной на его слишком молодом лице, и Мугаби подумал: всегда ли императора окружала такая мощная аура власти и величия или он приобрел ее за последние пять сотен лет? Мугаби встречался с некоторыми из римлян, чье возвращение на Землю стало причиной окончательного решения Федерации покончить с землянами, но ни в ком из них он не заметил такого причудливого смешения молодости, мудрости и уверенности, которое было присуще императору. Будучи на тысячу лет старше его, большую часть жизни римляне провели в стазисе, путешествуя между звездами и добывая для империи один мир за другим. Император, подумал адмирал, несомненно, самый старый человек, которого он встречал в своей жизни… кроме разве что архиепископа Тимоти, поправил он себя. Впрочем, после первой пары-тройки столетий разница в сорок лет становится, наверное, неощутимой.
– Труднее всего, – продолжал император, – было найти способ быстро увеличить нашу численность, не теряя при этом семей и родственных связей. Никто из нас тогда не знал термина «массовое производство», но именно к нему нам и пришлось прибегнуть. И все же мы знали достаточно, чтобы не опасаться проблем, неизбежных при массовом клонировании людей.
Он кивнул на адмирала Мэйнтона.
– Принц Джон, – сказал он, и Мугаби удивленно поднял бровь, услышав титул, который Мэйнтон каким-то образом умудрился позабыть добавить к своему имени, – и весь его дом являются прямыми потомками нашего первого поколения клонированных детей. Их… сколько ветвей насчитывает ваш род? Девятнадцать младших ветвей семьи, да, Джон?
– На самом деле двадцать две, дядя, – ответил Мэйнтон, сверкнув голубыми глазами. – Хотя я могу и ошибиться. Кто ж их считает?
– Ты и считаешь, молокосос! И несомненно, испытываешь при этом чувство гордости! – хмыкнул император и снова повернулся к Мугаби. – Я решил, что закон не будет делать различий между клонированными детьми и рожденными обычным образом, но не был уверен, что наши люди будут относиться к ним как к своим детям. Сегодня, конечно, эти опасения могут показаться нелепыми, поскольку в империи и клоны, и потомки клонов превосходят естественных потомков по численности примерно в миллион раз, но тогда это действительно представлялось проблемой.
– Верно, – вступил в разговор архиепископ Тимоти. – Но вы нашли хороший ход, чтобы убедить людей принять вашу точку зрения, милорд. – Прелат, как заметил Мугаби, редко обращался к императору со словами «ваше величество», и адмирал подумал, что, наверное, это привилегия старейших и ближайших его советников.
– Матильда решила, что, если отец Тимоти, будучи выразителем мнения матери нашей церкви, благословит клонирование, это успокоит людей. Так оно и оказалось, – пояснил император.
– Дети есть дети, души есть души, – невозмутимо добавил архиепископ. – Пока медицина справляется со взятыми на себя обязательствами и дети рождаются здоровыми, мы можем только радоваться появлению на свет Божий каждого нового человека. Любое рождение – чудо, при каких бы обстоятельствах оно ни произошло.
– Те, кто растит клонированных детей, по праву считаются их родителями, ибо передают им кусочек своей души, – император покосился на портрет императрицы и с усмешкой добавил: – Порой даже и не кусочек, а здоровенный кусище!
– Кстати, хочу заметить, исходя из личного опыта, – вступила в разговор капитан Стэнхоп, – что тернауи – просто бесподобные родители. – Она тепло улыбнулась верховному канцлеру, и Мугаби вдруг ощутил – именно ощутил! – ответную улыбку, исходящую от неподвижного драконоподобного лица инопланетянина.
– Благодарю тебя, дочь, – ответил, чуть помедлив, тернауи. – Надо признать, что растить человеческих детей – это интересный опыт. Он позволил нам понять, что чувствуют наши королевы. Да-да, растить человеческих детей оказалось приятным занятием.
– Вероятно, растить и воспитывать интересно не только человеческих, но и любых других детей! – рассмеялся император. – Это значит растить будущее и стараться сделать его таким, каким хотел бы видеть.
Мугаби постарался скрыть удивление, но это было непросто. Ему пришлось напомнить себе, что эти люди не имеют ничего общего с Федерацией, мерками которой он непроизвольно пытался их мерить. Ведь так или иначе до сих пор земляне общались только с галактами, к какой бы расе те ни принадлежали, и твердо усвоили, что Федерация крайне отрицательно относилась к самому понятию «приемные родители». Входящим в Федерацию расам было категорически запрещено воспитывать детей инопланетчиков, причем причины этого запрета, по мнению Мугаби, весьма попахивали геноцидом.
– Одним словом, – продолжал император, снова обращаясь к Мугаби, – мы преуспели в этом начинании и сумели сохранить семейные связи. Мне даже кажется, что у нас они стали прочнее, чем у землян, хотя я, разумеется, могу заблуждаться на этот счет. Конечно, наше общество было изначально более демократичным, хотя феодальная атрибутика может вас поначалу ввести в заблуждение. Но, должен признать, она очень удобна для империи, которой постоянно угрожает столкновение с Федерацией. В отличие от наших земных предков мы с самого начала знали о существовании внешнего врага и о том, что военное столкновение с ним неизбежно. Это давало нам дополнительный стимул к ускоренному развитию, ибо любое промедление могло обернуться катастрофой. Существование Федерации уберегло нас от внутренних усобиц – кто станет считаться с мелкими обидами, сознавая, что они на руку общему врагу, от которого не приходится ждать пощады. Ваша ветвь человечества узнала о существовании Федерации всего сто пятьдесят лет назад, и в чем-то это, безусловно, было благом, но у каждой медали имеется обратная сторона.
