Хозяин лета. История в двенадцати патронах - Могилевцев Дмитрий (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
– Тише, – прошипел он.
Выходных отверстий на спине не было.
– Всё нормально, – сказал я. – Я сейчас попробую забинтовать.
– Что, живот? – спросил Ступнев. – Сколько дырок?
– Одна, – солгал я.
– Говенный бронежилет. В позвоночнике, наверное, засело… перегнуться не могу. Мать твою. Течет сильно?
– Нет, не очень, – снова солгал я.
В аптечке нашлись пластырь и бинт. Я приклеил к ранам пластырем куски ваты, туго прибинтовал. Спросил, нужно ли обезболивающее. Андрей ответил, что пока еще нет. Тогда я подошел к генералу. Когда я уложил его на пол, тот застонал снова. Я осторожно развел его сцепленные на животе руки. Осколком гранаты Шеину рассекло брюшину, и руками он придерживал вываливающийся ком кишок.
– Ого! – присвистнул Ступнев. – Сладко товарищ подыхает. Ну-ка отойди!
– Не нужно пистолетом. Я тут обезболивающее нашел у тебя в аптечке. Сколько его нужно?
– Не хватит.
– Но ведь он отключится?
– Да он и так без сознания.
– Всё-таки сколько ему ампул надо?
– Твою мать! – рявкнул Ступнев и нажал на курок.
Голова Шеина брызнула красно-серым – мне на руки, на лицо.
– Ты, – выговорил я, заикаясь, – ты…
– Я, я. Ты, Флоренс Найтингейл, не думаешь, что этот морфий мне самому скоро понадобится? У, твою мать, как подумаю, какого дебила вытаскивать решил… – Ступнев скривился. – Ладно. Ладно. Подтащи меня к той двери. Только аккуратно, пожалуйста, аккуратно.
Я взял его под мышки и, пятясь задом, поволок. Ступнев заскрипел зубами.
– Как, нормально? – спросил я участливо.
– Мать твою, – прошипел Ступнев. – Сколько тех ампул у меня?
– Восемь. Не, девять.
– Хорошо. Хорошо… Как они, замок не раздолбили?
– Нет вроде, – ответил я, разглядывая стальную дверь. – Вмятины только. Стреляли, наверное.
– Там пластинка, видишь? Черная, в стене, примерно на середине высоты двери. Нашел? Теперь приложи мой палец, указательный, вот…
Я приподнял Андрея, прислонив спиной к стене. Тот снова заскрипел зубами. Я приложил его палец к пластине. Дверь отъехала в сторону.
– Что, здесь наш поезд в счастье?
– Здесь, – заверил я.
– Всё, можно выпить… по поводу, – прошептал он и закрыл глаза.
Я заволок его в вагончик, уложил на пол между сиденьями. И тут вдруг услышал, как снаружи что-то глухо, тяжело чавкнуло. Будто вставили промасленный поршень в исполинский насос.
– Это дверь. Наружная, – прохрипел Ступнев. – Рычаг, скорее, вон тот, красный.
Я кинулся к рычагу и, будто ткнувшись в невидимую стену, замер. Потом попятился назад.
В дверях сидел на корточках, глядя на меня из-под заросшего щетиной лба, свиночеловек Собецкий – босой, с комьями грязи, прилипшей к щетине на голой груди, но в черных спецназовских штанах и с автоматом в руках.
– Хрн, – сказал Собецкий, улыбаясь.
Старик ожидал, что тишина Города окажется недолгой. Он приказал прочесывать дворы и проверять подвалы, оставлять засады на каждом перекрестке, двигаться очень, очень осторожно, а танки вообще оставил почти все у кольцевой. Капитан же завел свои в самый центр, а на прикрытие взял всего две неполные пехотные роты. К тому же его солдаты, большей частью недоросли-срочники, не имели никакого опыта городских боев.
Черно-пятнистые будто с неба свалились. Минуту назад было тихо, и вдруг за углами, за киосками на обочине замелькали тени, и, взвизгнув, срикошетила от лобовой брони очередь. А потом ухнуло, выметнуло огнем, и из танка, придавившего гусеницами газон у моста через Немигу, повалил черный, жирный дым.
Черно-пятнистые за полчаса сожгли шесть капитанских танков и выбили половину солдат. Остальных оттеснили к мосту через реку, к парку у водохранилища, на обширный пустырь у реки. Капитан, раненный осколками в голову и плечо, кричал, приказывая держаться до последнего. Оба танка его арьергарда, капитанских команд не слушая, дали задний ход, развернулись и полным ходом понеслись по прямому, как стрела, Великокняжескому проспекту прочь из Города. Их сожгли на развязке за выставочным центром…
После этого капитанские солдаты гуськом потянулись к обрывчику у реки. По ним не стреляли, и они, бросая на бегу автоматы, помчались в густые прибрежные кусты. Еще через полчаса над оставшимися танками поднялся белый флаг. Когда осмотрительно выждавшие черно-пятнистые подошли, ни под броней, ни за ней уже никого не было. Только маленький капитан, зажав в окоченевшей руке пистолет, лежал на истоптанной траве, глядя в чистое, без единого облачка небо.
Старик сам не пошел в Город. Он остался за кольцевой, на холме – наблюдать и выжидать. И когда командир одной из засад сдавленным от страха голосом сообщил, что прямо перед ним вылезают из подвала люди в униформе и с оружием, а он, командир, не знает, что делать, – старик ответил коротко: «Стрелять!»
Вскоре на холм к старику пригнали первых пленных и трофей – новенький «Форд-Пахеро» с бронированными стеклами. Черно-пятнистых гнали повсюду – они явно не рассчитывали, что люди старика окажутся чуть ли не в каждом дворе. Но старик приказал не увлекаться, вернул группы, уже добравшиеся почти до Академии, и вызвал вертолеты.
Вертолетов он так и не дождался. Ни Бобруйск, ни Брест старику не ответили. В тот день в чистое, безоблачное над всей страной небо поднимались только птицы. А в два часа пополудни черно-пятнистые сбили заслоны конфедератов с Московского шоссе и открыли дорогу в аэропорт.
Собецкий больше не казался нелепой, извращенной помесью человека и зверя. Просто человек – большой, измученный и усталый. Он сидел, упершись грязными пятками в пол, придерживая рукой автомат, и улыбался нам.
Мне показалось, что Ступнев потянулся к кобуре.
– Нет, – прошептал я, – не нужно, нет.
– Хрр-ы, – из глотки Собецкого вырвалось хриплое клокотание, и он показал щетинистым пальцем на автомат. После, едва заметно двинувшись, вдруг оказался на ближайшем к двери сиденье.
– Ты, существо, – прохрипел Ступнев, – чего тебе?
Собецкий, улыбаясь, показал пальцем наверх.
– А-а, – сказал Ступнев. – Зря я тебе не поверил. Выследил же. Как детей малых. Хотя какая теперь разница… Вон ту вон дверцу открой, около двери. Открыл? Хорошо. Семь-три-один-один-пять. Не торопись. На индикаторе цифры горят?
Собецкий шевельнулся.
– Ты, как там тебя по батюшке, не спеши со мной. Там еще дверь, на выходе, – предупредил его Ступнев.
Собецкий не отреагировал никак.
– Я набрал, – сообщил я.
– Теперь вколи мне одну. Под ключицу. Скорее.
Я подошел к Андрею, выудил из его кармана пластиковый пузырек с иглой. Воткнул, нажал.
– Хорошо-то как, – прошептал тот, закрыв глаза. – Мать твою, хорошо. Иди, иди к дверям. Нажми еще единицу, а потом на рычаг.
На этот раз мы ехали совсем недолго. Мне показалось, что вагончик не успел и разогнаться, меня только швырнуло вперед и почему-то вниз, я плюхнулся седалищем на пол, и вроде тут же, пары минут не прошло, меня снова вдавило в сиденье. Шаркнув резиной, открылась дверь.
Я нагнулся над Ступневым, хотел приподнять, но тут Собецкий оказался рядом и коснулся меня рукой, чуть толкнул, будто отстраняя. Я отошел. Собецкий нагнулся над Андрем, ловко расстегнул бронежилет, стянул его, вытащил из кобуры пистолет, отпихнул ногой. Ощупал всего, чуть касаясь пальцами. А потом взял на руки, осторожно, как младенца.
– Спасибо, – прошептал Ступнев.
За вагонной дверью оказалась небольшая круглая комната с двумя дверьми.
– К левой, – велел Андрей. – Правая – это лифт. Он не работает. Поднеси ближе, я руку приложу. Палец, там код на мои отпечатки. Вот.
Скрежетнув, дверь отъехала в сторону.
– Всё, друзья добрые, – я вам больше не нужен. Можете здесь оставить. И черепушку отвернуть для простоты. Там лестница, тащить долго. Придет час, какой-то там судия воссядет, и воздастся каждому. Так вроде. Зачем вам злого дядю наверх тащить, я…
