Крымская война. Соотечественники (СИ) - Батыршин Борис (книги бесплатно без TXT) 📗
- Второй, я «Заветный», понял вас. Десять минут.
Это значит - миноносцы дадут «фулл спид» и через десять минут выпустят по стоящим на внешнем рейде кораблям торпеды. За это время катерам лейтенанта Красницкого надо успеть добраться до прохода и найти цели, достойные их мин.
На бруствере заметались желтые отсветы, бухнула сигнальная пушка. Пронзительно, по-змеиному, зашипело, над бастионом взлетел в небо комок ярко-желтого пламени, ярко осветив море, крепостные стены, пену прибоя в полукабельтове от "двойки".
Федя вскочил. Теперь он ясно видел все три катера - вот они, держатся позади изломанной линией. Осветительная ракета вырвала из темноты детали - фигуры людей, низкие рубки, трубы, минные шесты на решетчатых подставках.
Новое шипение, новая вспышка в зените. Крики на бастионе стали громче, захлопали ружейные выстрелы. У самой щеки пронеслось что-то горячее, плотное и с треском ударило в планширь. Брызнули во все стороны щепки.
-Полный вперед! - отчаянно заорал Федя. - Семикозов, давай к минам!
Боцман, с которым они ходили в атаку еще при Варне, завозился с креплениями минных шестов. Федя оттолкнул рулевого и сам встал к штурвалу. Справа, в темноте, забухали пушки. Это уже на кораблях - только звук какой-то несолидный, не похоже на тяжелые пексановские орудия. Тоже, наверное, сигнальные...
Федя быстро завращал штурвальное колесо, нос катера покатился влево. Прямо посреди прохода на внутренний рейд, между западным молом и оконечностью мыса Калькара, медленно полз линейный корабль. Мачты его казались кургузыми обрубками; из короткой трубы густо валил дым, подсвеченный изнутри оранжевыми искрами. За кормой, на буксире, тащится еще один: у этого стеньги не спущены, неубранные паруса свисают с реев неопрятными фестонами. Орудия на обои линкорах пока молчали.
«..надолго ли? Ох, сомневаюсь...»
- Купченко, семафорь - «Мыслете»!
Матрос-сигнальщик схватил переносной фонарь Ратьера и застучал шторкой.
«... заметят с берега? Черт с ними, поздно!..»
Готовясь к атаке, Красницкий расписал несколько вариантов действий. Была среди них и атака на две крупные цели в проходе. «Мыслете», буква «М» в своде флажных сигналов русского флота, тире-тире-точка: катера Красницкого и мичмана Бухреева идут на головной мателот, мичмана же Ольминский и Редников берут второго. Сначала атакуют ведущие катера; ведомые следуют в полукабельтове позади и, при необходимости, наносят завершающий удар.
- Семикозов, оба шеста!
Начинка мин - не черный порох, даже не пироксилин. Из 1920-го доставили достаточно взрывчатки - мелинита, динамита, тротила. Два заряда разломают деревянный борт английского линкора, как телегу, застрявшую на рельсах перед несущимся локомотивом. Можно обойтись и одним, но - мало ли? Взрыватель не сработает, или электрический провод перебьет шальной пулей...
«...правда, никто в нас не стреляет. Что они там, заснули?...»
Кабельтов... восемьдесят саженей… шестьдесят...
- Мины в воду!
Семикозов навалился на шест. Медный бочонок, скрывающий полпуда тротила, выдвинулся на всю длину, наклонился, нырнул в воду. Боцман набросил на свободный конец шеста заранее подготовленную петлю и точными движениями закрепил узел. Краем глаза Красницкий видел, как американец помогает матросу крепить второй шест.
Линкор полз вперед узлах на двух. Медленно - но вполне достаточно для того, чтобы вместо миделя, куда нацелился Федя, катер подошел к борту у самой кормы.
- «... еще чуть-чуть, и может затянуть под винт. Впрочем, вздор - машина у англичан слабосильная, обойдется...»
Высоченная корма утесом нависала над катером. Бессильно болталось громадное полотнище кормового флага; поблескивали стекла офицерских кают, латунные переплеты и вызолоченные буквы «Centurion» под окнами адмиральского салона.
80-ти пушечный линейный корабль третьего ранга. Странно, подумал Федя, в справочниках «потомков» «Центурион» значится, как парусный, переделанный в винтовой лишь в конце 1856-го. Видимо, из-за прошлогодних потерь британцам пришлось поторопиться.
«...три сажени... две!..»
- Ahoy! Who the hell are you? [19]
Прежде, чем лейтенант успел открыть рот, Мори овептил:
- All hands weather main вraces, limey! [20]
Мины уткнулись в борт на четыре фута ниже ватерлинии и заскрежетали по подводной медной обшивке, уходя ниже, под киль.
Федя медленно сосчитал до пяти и рванул линь, освобождая взрывчатые снаряды.
- Машину на реверс!
Машинист со скрежетом перекинул рычаг. Под кормой забурлило, вертикальная стена борта медленно поплыла назад.
"... семь... восемь... девять... десять..."
На счет "пятнадцать " Федя заорал: "Берегись"! и замкнул рубильники. Сдвоенный взрыв ударил катер, словно копытом шерстистого носорога. Лейтенант едва удержался на ногах, вцепившись в штурвал; Семикозов, Мори, кочегар, сигнальщик - все повалились друг на друга. Пенный вал захлестнул суденышко от носа до кормы. Пронзительно зашипело - это вода окатила раскаленную чугунную дверцу топки.
На палубе линкора пронзительно орали люди, грохотали по палубе башмаки, один за другим хлопнули два пистолетных выстрела. Водяной столб, поднятый взрывами, уже осел. В грязной, бурлящей пене то тут, то там мелькали обломки, взметнулась и пропала рука с судорожно скрюченными пальцами...
«...тот, что нас окликал? Не повезло бедолаге...»
Федя закашлялся, выплевывая воду, замотал головой. В ушах все еще звенело после взрыва.
- Отличная работа, мистер Красницки!
Мори завозился, поднимаясь на ноги. Матрос-сигнальщик подхватил американца под микитки, рывком поднял, усадил на банку.
Почему с «Центуриона» до сих пор не стреляют, гадал Федя, выкручивая до упора штурвальное колесо. Все же корабль не на бочке, не у стенки стоит - движется, выполняет маневр. Должны же быть дежурные орудия, часовые с ружьями, наконец? Хотя, если подумать - зачем? Родная гавань, берег - сплошные форты и береговые батареи. Похоже, командующий британской эскадрой был уверен, что здесь им ничего не угрожает. Если так - то эта уверенность дорого обошлась его подчиненным...
Над головой визгнуло ядро, и Федя инстинктивно пригнулся. Стреляли не с «Центуриона» - видимо, катера заметили на батарее, караулящей проход на внутренний рейд.
«...поздно, джентльмены! По малоразмерной цели, в темноте хрен вы куда попадете, разве что, в свой же «Центурион». Впрочем, ему уже довольно - вон, как осела в воду корма! Обшивка, наверное, распорота так, что в пробоину можно въехать на грузовике, а до водонепроницаемых переборок здесь пока еще не додумались...»
Позади обреченного корабля ударило - раз, другой, потом, после короткого интервала еще дважды. Ольминский с Редниковым, а значит - второму линкору тоже аминь. А ведь у них получилось так, как и было задумано, запоздало сообразил Федя. Даже если англичане сумеют оттянуть «Центурион» к берегу, прежде чем он ляжет на дно, второй корабль уж точно потонет прямо на судовом ходу. Конечно, его уберут самое позднее, дня через три, но эти три дня эскадра - или то, что от нее останется, - будет надежно заперта в гавани.
- Вашбродь, а наши-то?
Федя обернулся. В стороне, в полукабельтове попыхивал машиной катер мичмана Бухреева. В свете взмывающих с бастионов ракет поблескивали медные бочонки мин на задвинутых до упора шестах.
- Купченко, пиши - «Рцы»!
«Рцы», точка-тире-точка. «Следовать за мной». Соваться на внутренний рейд рискованно, да и незачем, а вот на отходе вполне можно найти достойную цель.
Словно в ответ его мыслям вдали, на внешнем рейде вспыхнули и забегали лучи прожекторов. Федя замер - до его слуха донеслась беспорядочная пушечная пальба, а потом серия глухих ударов. Раз, другой, еще и еще... Лейтенант, шевеля губами, шепотом считал взрывы торпед. Каждый - это отправленный на дно боевой корабль. А молодцы: наверное, стреляют, как на адмиральском смотру - по одному, считая от головы ордера, с равными интервалами. Неудивительно, что почти каждая торпеда идет в цель, условия стрельбы самые что ни на есть полигонные. А вот британцам наводчикам не позавидуешь - попасть из допотопных гладкоствольных орудий по стремительным низким силуэтам, да еще и когда сетчатку наводчику выжигает беспощадный луч, уставленный прямо в лицо с каких-то двенадцати кабельтовых...
